Грэйс тоже ответила тяжким вздохом и откинулась на обтянутую алым шелком подушку.— Мне не хотелось задавать этот вопрос, но, видимо, придется. Неприязнь Конистана ко мне как-то связана с его матерью и… моим дядей? Умоляю, только не говорите мне, что вы об этом ничего не знаете, а то, выходит, я обманула доверие своих родителей!— Разумеется, я все знаю, — заверил ее Дункан, вздохнув с облегчением. — По правде говоря, я просто не был уверен, что ваши родители рассказали вам об этом… м-м-м… скандале.— Я узнала о нем совершенно случайно и притом совсем недавно. Понимаете, она, то есть мать Конистана, приезжала навестить моего отца. Она приехала, потому что ее муж — брат моего отца — умер год тому назад, и она решила вернуться в Англию. Но папенька был ужасно недоволен, когда она к нему обратилась. Он вообще не желал с ней разговаривать! — Грэйс сокрушенно покачала головой. — Я знаю, это очень дурно с моей стороны, но единственный раз в жизни я почувствовала, что не могу согласиться с моим высокочтимым отцом. Мне кажется, он чудовищно несправедлив к ней! Нельзя ее презирать! У Конистана, по крайней мере, есть основания: ведь, покинув Англию, она бросила его! Словом, я случайно наткнулась на них в библиотеке. Миссис Баттермир обернулась и поглядела на меня, а я просто ахнула! Я была потрясена. Дело в том, что Конистан похож на нее, как две капли воды!— Совершенно верно!— Значит, вы с ней встречались? — спросила Грэйс. Когда он кивнул, она продолжала:— Конечно, я не говорила о ней с папенькой, тем более, что он поднялся с кресла, сурово поджав губы, а это верный признак крайнего недовольства. Но потом маменька мне объяснила, что для священника это страшный позор — принимать у себя в доме такую особу. Однако цель приезда тети — как странно называть ее этим словом! — была проста: она приехала просить о помощи для своих мальчиков, а их у нее пятеро! Я до сих пор этого не представляю! Она, конечно, богата, мой дядя оставил ей целое состояние, а он был настоящий набоб, но она хотела, чтобы ее дети пользовались всеми преимуществами высшего общества и обучались в Итоне и Оксфорде. Ей нужна поддержка старшего сына, тем более, что мой отец отказался ей помочь.— Мне хорошо известно о чувствах Роджера, — сказал Дункан. — Ваша… э-э-э… тетя нанесла мне визит в Лондоне, надеясь добиться свидания с Конистаном, но он отказал наотрез. Он мог бы с легкостью устроить будущее своих братьев и сестер, у него большие связи. Но он никак не хочет понять, что любой, кто близко знал нашего отца, не станет обращать внимания на то, что случилось больше двадцати пяти лет назад, тем более, что наш папаша вот уже пять лет с миром покоится в могиле.Грэйс сжала его руку.— Я слышу горечь в вашем голосе. Почему? Что случилось, дорогой мой?Дункан помедлил, не желая раскрывать свои мысли и рассказывать неприглядную правду о своем отце. Но он обрел решимость во встревоженном и полном сочувствия взгляде Грэйс.— Мой отец был чудовищем! — признался он. — Наверное, потому-то я и пришел в такой ужас, когда ударил вас по щеке, пусть даже случайно! Однажды я его видел… — голос Дункана дрогнул, ему пришлось собраться с силами, чтобы продолжить. — Моя родная мать… его жена! Как он мог поднять на нее руку?— О, Боже, нет! — воскликнула Грэйс, прижимая платок к синяку на щеке.— Тогда я впервые понял, что происходит. Но только теперь, оглядываясь назад, я вспоминаю, что моя мать что-то уж больно часто и неожиданно уезжала в Бат Курорт с минеральными водами в графстве Сомерсет.

, оставаясь там каждый раз на несколько недель. В письмах она писала нам, что у нее внезапно начались желудочные колики и что ей лучше задержаться в Бате, чтобы полечиться минеральной водой, пока болезнь ее окончательно не доконала.На несколько минут между влюбленными установилось молчание.— Дункан, — заговорила наконец Грэйс, — а что, если вы привезете мать Конистана сюда? Если он сумеет ее простить, то, может быть, позволит нам пожениться?Дункан долго смотрел на Грэйс, не говоря ни слова, мысленно ища доводы, чтобы отвергнуть ее предложение. Но ему так ничего и не пришло в голову, хотя сама мысль о том, чтобы устроить очную ставку сына с матерью, наполняла его душу неописуемым ужасом. И все же он решил сделать это!— Я так и сделаю, — вслух сказал Дункан, поднимаясь с колен, онемевших от долгого пребывания в одном и том же положении. — И еще я попрошу мою мать тоже приехать. Кстати, — добавил он с радостной улыбкой, — я хочу вас с ней познакомить. — Но тут же его лицо вновь омрачилось:— Конечно, Конистан может снять с меня голову, но, Богом клянусь, я это сделаю! Может, тогда он отпустит вожжи! Ну а пока будем держать нашу помолвку в секрете.С этими словами Дункан, как бы желая скрепить помолвку и только что заключенный уговор хранить молчание, запечатлел последний поцелуй на благосклонных губах Грэйс. 30 Три долгих дня, пока ее щека не приобрела своих нормальных размеров, Грэйс скрывалась в спальне. Врач объявил, что удар не нанес никаких серьезных внутренних повреждений. Его предписания заключались главным образом в призыве иметь терпение и выждать. Он также порекомендовал пиявок, чтобы уменьшить отек, но у Грэйс не хватило мужества позволить ему приложить скользких тварей к своему лицу, хотя она знала, что даже сам принц-регент использует эту гадость!Все это время Эммелайн пристально наблюдала за Дунканом, полагая, что влюбленность бедного мистера Силлота в Грэйс непременно должна сбить с него спесь. То, что она увидела, ее заинтриговало. Дункан словно стал на фут выше ростом и держался с уверенностью, которой она раньше в нем не замечала. Ей показалось, что он похож на человека, который достиг важного жизненного рубежа и одолел его с большим мужеством.Навещая Грэйс в ее вынужденном уединении, Эммелайн заметила, что обычно свойственное ее дорогой подруге спокойствие духа стало как будто глубже. Тревоги и сомнения покинули ее, сменившись довольством, которое Эммелайн могла истолковать только одним: самые заветные надежды и чаяния Грэйс счастливо исполнились.Задав подруге соответствующий вопрос, она подметила мгновенный румянец, стыдливую улыбку и искру, промелькнувшую в голубых глазах. Однако Грэйс, застенчиво и односложно отвечая на все ее расспросы, наотрез отказалась поверить ей свою тайну.Увидев, что любые попытки прояснить загадку остаются бесплодными, Эммелайн в конце концов оставила подругу одну и вернулась к своим обязанностям хозяйки дома.Пока Грэйс выздоравливала, турнир шел своим чередом. Брант Девок с минимальным разрывом побил Конистана во время Испытаний в Искусстве Стрельбы из Лука, Дункан же оказался на пятом месте, пропустив вперед Соуэрби и Чарльза Силлота. Эммелайн знала, что Дункан считается фаворитом в Испытании на Меткость, стало быть, у него сохранялся шанс завоевать титул Рыцаря-Победителя. Однако увидев, как он приветствует Грэйс при ее первом появлении в гостиной в субботу вечером, она подумала, что вряд ли этот титул ему так уж нужен. В их общении появилась какая-то новая, ранее не виданная нежность и ласка, наполнившая сердце Эммелайн надеждой. Дункан подвел Грэйс к креслу у камина и сразу же отступил в сторонку, чтобы дать возможность дамам подойти и полюбоваться злосчастным синяком.После этого он сделал вид, что больше не обращает на нее внимания, однако его поведение могло обмануть разве что самых ненаблюдательных или равнодушных. Дункан и Грэйс больше не сказали друг другу ни слова, но от Эммелайн не укрылись многочисленные взгляды, полные задушевного взаимопонимания, которыми они обменялись в ходе вечера.Она насчитала их не меньше девятнадцати к тому моменту, когда к ней обратился Конистан.— Мне бы следовало держать пари, что все обернется к лучшему! — заявил он.Вначале Эммелайн удивилась этим словам, поскольку считала виконта человеком прозорливым, но, приглядевшись к нему получше и заметив довольную улыбку на его лице, поняла, что он совершенно неверно истолковал новые отношения, установившиеся между Дунканом и Грэйс.— В самом деле? — тихо, даже сочувственно спросила Эммелайн.Убежденная в том, что победа осталась за нею, она могла позволить себе великодушие в разговоре с поверженным противником.— Интересно, как это вы ухитряетесь сохранять такой самодовольный вид? Неужели вы сами не видите, что мой брат наконец-то опомнился и оставил мисс Баттермир в покое?Эммелайн сделала вид, что всерьез обдумывает его слова, и даже бросила взгляд на подругу, потом на Дункана и вновь на Грэйс.— Может быть, вы и правы, — ответила она. — Видно, придется мне еще что-нибудь придумать, чтобы пробудить у вашего брата интерес к Грэйс.Конистан явно не поверил ни слову из того, что она сказала, но не стал предпринимать новых попыток убедить ее в том, что Дункан больше не значится в списке поклонников мисс Баттермир. Вместо этого он принялся флиртовать с нею, шутливо сравнивая цвет ее волос с блеском золотых гиней, а ее глаза уподобил сверкающим изумрудам. Подобного рода легкий флирт Эммелайн давно научилась пресекать, однако Конистан вдруг заговорил о своих владениях в Гемпшире и захотел узнать ее мнение о строительстве канала, которое он задумал. Теперь, когда разговор коснулся предметов, вызывавших у него неподдельный интерес, она почувствовала себя неловко. За последние два дня она взяла себе за правило немедленно прекращать разговор с виконтом, как только он переходил на сколько-нибудь серьезную тему, и оставлять его в одиночестве, ссылаясь на свои обязанности хозяйки дома. Поэтому вместо того, чтобы ответить на его вопрос, она обвела глазами комнату и с удовольствием заметила, что Китти Мортон, сидевшая на противоположном конце гостиной, явно заскучала. Ощущая настоятельную потребность вырваться из-под влияния Конистана, Эммелайн попросила ее извинить, пояснив, что не может допустить, чтобы юная гостья скучала, и даже выразила надежду, что ей, возможно, удастся развлечь Китти партией в «спекуляцию» Вид карточной игры.

. Она поднялась со стула, но Конистан схватил ее за руку и вынудил снова сесть.Эммелайн почувствовала себя совершенно растерянной, когда он бросил на нее взгляд, полный чисто мальчишеской обиды, и прошептал:— А как же я? Разве меня не полагается развлекать? Я ведь тоже ваш гость, Эммелайн! К тому же вы не ответили на мой вопрос.Сердце Эммелайн сильно забилось, когда она заглянула в устремленные на нее с нежностью серые глаза.— Вы хотите знать мое мнение относительно каналов?Он тихо рассмеялся.— Ну вот. Вы, оказывается, даже не слушали меня. Я спросил, не одолжите ли вы мне свой платок для фехтовального поединка.Эммелайн облегченно перевела дух.— Ах вот, в чем дело! — проговорила она, стараясь, чтобы ее тон казался чисто дружеским. — Ну, раз вам так хочется, — пожалуйста!И тотчас же, вновь извинившись, направилась к мисс Мортон.Лорд Конистан следил за нею, не отрываясь, пока она пересекала гостиную. Его душа была глубоко уязвлена легкомысленным отношением Эммелайн к его просьбе. Сперва он возмутился ее ветреностью, но вскоре забеспокоился уже о себе самом. Почему он принимает так близко к сердцу ее явное равнодушие к собственной особе? Тут ему в голову пришла действительно ужасающая догадка: он ей просто не нравится, вот и все. Но Конистан сразу же отбросил эту мысль как совершенно неприемлемую. Что же с ним происходит? Конечно, ему, как и любому другому, было неприятно не преуспеть в достижении намеченной цели, но разве одним этим соображением можно объяснить острую боль, внезапно сдавившую ему грудь при мысли о том, что Эммелайн Пенрит может навсегда остаться к нему равнодушной?Так как час был поздний, он решил вернуться к себе в сарай и вскоре покинул гостиную, а оставшись наедине с собой и наливая с горя полный бокал шерри, принялся размышлять о том, почему вопрос о завоевании уважения Эммелайн и вдруг стал таким важным для его душевного спокойствия.Расположившись в одном из красных бархатных кресел, Конистан тяжело вздохнул. Эммелайн не скрывала, что во многом неодобрительно смотрит на его поведение, особенно в том, что касалось его отношения к ее молодым подружкам, но ему казалось, что с этим он уже научился справляться. Однако в этот вечер, размышлял Конистан, вращая коричневато-красную жидкость в своем бокале, выяснилось, что сделанного им явно недостаточно. На Эммелайн не произвели никакого впечатления его попытки относиться ко всем дамам более почтительно и дружелюбно. Лишь один-единственный раз она похвалила его, сказав: «Вот теперь вы ведете себя, как подобает разумному человеку!» И это все! Ни ослепительной улыбки, ни рукопожатия, ни восторженного взгляда! «Как подобает разумному человеку!» Что это значит? Он почему-то ожидал большего, но чего именно? И почему?Вообще-то Конистану было не свойственно предаваться философским размышлениям. Он жил одним днем, одной минутой, не заглядывая ни в прошлое в поисках мудрости, ни в будущее, чтобы точнее определить свои цели и порядок действий. Тем не менее он жил насыщенной и полной жизнью, поскольку очень серьезно относился к возложенной на него обязанности опекать своих сводных братьев и сестер. Его поместья по праву считались в числе лучших и даже образцовых, земли были ухожены, а доходы высоки благодаря умелому ведению хозяйства, все его арендаторы обитали в добротных и уютных коттеджах. Но оценит ли Эммелайн все эти достижения? Ему казалось, что должна оценить, поскольку сама она гордилась столь же образцовым имением своего отца.Существует лишь один ответ на все эти мучительные вопросы, подумал Конистан. Ему вдруг показалось, что в голове у него кто-то убрал пыльные чехлы, открыв ему сияющую истину. В сущности, все было очень просто. Он влюблен в нее. С какой легкостью далась ему эта мысль! Он любит ее и хочет сделать своей женой. Конистан посмотрел в окно и увидел, как звезды мерцают в бездонной темноте небосвода. Казалось, та минута, когда он наконец признался сам себе, что, прожив на свете тридцать пять лет, впервые влюбился по-настоящему, должна была сопровождаться каким-то взрывом, но ничего подобного не произошло.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40