Кармайкл зарычал. Эндрю схватил его за галстук и хотел было еще раз ударить, но глаза Кармайкла вдруг закатились, он обмяк и сполз к ногам Эндрю. Стэнтон выпустил его из рук, и тот повалился на пол. Оказалось, что за ним стояла Кэтрин, в руках у нее была тяжелая бадья с большой выбоиной.
– Получи, мерзавец! – воскликнула она.
– Ты его припечатала! – вырвалось у Эндрю.
– Отдала должок. С тобой все в порядке?
Эндрю моргнул.
– Да. А с тобой?
– Все отлично. Жаль только, не успела ему еще раз двинуть.
С разбитым ведром в руках, сверкая глазами, она выглядела почти как богиня возмездия, готовая поразить любого, кто посмеет ее разозлить.
– Оказывается, тебе вовсе не нужны уроки бокса, о которых мы говорили.
К ним спешил Спенсер. Лицо его было белым как мел, а глаза широко распахнуты.
– Он умер? – спросил мальчик.
– Нет, – ответил Эндрю. – Но благодаря твоей маме у него будет дьявольская головная боль, когда он очнется.
Кэтрин выронила ведро и, подскочив к сыну, схватила его в объятия и крепко прижала:
– С тобой все в порядке, дорогой?
Спенсер кивнул.
– Я рад, что ты не ранена, мама. – Он посмотрел на Стэнтона через плечо матери. – И вы тоже, мистер Стэнтон.
Кэтрин отпустила Спенсера. Эндрю положил ему руку на плечо и улыбнулся.
– Со мной все в порядке благодаря тебе. Ты спас мне жизнь. И своей маме тоже.
На бледных щеках Спенсера появились пунцовые пятна.
– Он хотел убить вас. И маму.
– Хотел. Ты проявил необыкновенное мужество, не потерял голову, сохранил спокойствие и вступил в самый нужный момент. Я тобой очень горжусь. И я перед тобой в долгу.
Румянец Спенсера стал еще ярче.
– Я сделал лишь то, что вы мне сказали.
– И сделал блестяще.
На губах Спенсера появилась улыбка.
– Похоже, мы составили неплохую команду.
– Это точно.
Эндрю мотнул головой в сторону Кармайкла.
– Надо его связать и разыскать Фрицборна.
Связав Кармайкла и заткнув ему рот, они быстро нашли за конюшней Фрицборна, который изо всех сил пытался высвободиться из своих пут. Эндрю ножом разрезал веревки, помог встать ему на ноги и коротко объяснил конюху, что произошло.
– Как ты себя чувствуешь? Можешь поехать за полицией?
– С огромным удовольствием, – отвечал Фрицборн.
Проводив конюха, Эндрю вернулся к Кэтрин. Он намеренно скрестил руки на груди, чтобы удержаться и не обнять ее.
– А теперь, леди Кэтрин, объясните, пожалуйста, почему вы вышли из дома?
– Я выглянула в окно и увидела, как вы входите в двери конюшни. Хотела поговорить с вами до... вашего отъезда. – Она упрямо задрала подбородок. – Я была вооружена. К несчастью, Кармайкл заметил мои попытки вынуть пистолет из кармана.
– Пистолет?
– Да. И я была готова использовать его, если потребуется.
– Я... вижу. О чем вы хотели со мной поговорить? – Эндрю пытался поймать взгляд Кэтрин, надеясь, что она изменила решение, но ее лицо оставалось бесстрастным.
– Вы не будете возражать, если я расскажу в доме? – Она взглянула на связанного Кармайкла и вздрогнула.
– Разумеется, нет. Но я должен оставаться здесь, пока Фрицборн не явится вместе с полицией. Уверен, они захотят поговорить и с вами, и со Спенсером.
– Ну ладно. – И она обратилась к Спенсеру: – Пошли со мной, дорогой. Мне надо кое-что с тобой обсудить.
Эндрю смотрел, как они уходят, и пытался победить боль от мысли, что уже завтра он перестанет быть частью их жизни.
Услышав стук в дверь гостиной, Кэтрин вздрогнула. Она быстро провела руками по муслиновому персиковому платью, ущипнула себя за щеки, чтобы не выглядеть слишком бледной, и сказала:
– Войдите.
Дверь распахнулась. Эндрю стоял на пороге. Огромный, мускулистый, сумрачно-красивый. Черные волосы спутались. У Кэтрин перехватило дыхание. Она прижала ладони к сердцу, пытаясь успокоить его бешеный ритм.
– Полицейские уехали?
– Уехали. Если учесть все, что рассказали ты, Спенсер, Фрицборн и я, то Кармайкл никогда больше не выберется из тюремной камеры. – Эндрю медленно пересек комнату. Теперь их разделял только эксминстерский ковер. – Ты сказала, что хочешь со мной поговорить?
– Да. Мы со Спенсером не сразу пошли в дом, а сначала отправились в сад, чтобы спокойно там побеседовать. – Кэтрин повернулась, подошла к маленькому столику у окна и взяла букет, перевязанный красной шелковой лентой. Вернувшись к Стэнтону, она протянула ему букет, надеясь, что выглядит вполне спокойной. – Я собрала его для тебя.
Эндрю удивился, но букет взял.
– Dicentra spectabilis, – хриплым голосом проговорил он.
– Ты запомнил латинское название.
Эндрю посмотрел на красно-белые цветы, и на его лице появилась невеселая улыбка.
– Латинское название для разбитого сердца? Трудно забыть нечто настолько... выразительное. – Он посмотрел в глаза Кэтрин, словно стараясь проникнуть в самую глубину ее мыслей. – Кэтрин, я помню все. Каждый взгляд. Каждое слово. Каждую улыбку. Помню, как в первый раз к тебе прикоснулся. Как прикоснулся в последний раз. Помню каждое прикосновение между нами.
Кэтрин сцепила пальцы, чтобы не начать теребить платье.
– Я нашла твою записку. И кольцо. И письма. Я... Я не знала, что твои чувства ко мне возникли настолько давно...
– Ты об этом хотела со мной поговорить? О том, что я люблю тебя не несколько месяцев, а несколько лет?
– Да. Нет. – Кэтрин мотнула головой. – Я имею в виду, что хочу поговорить с тобой о моих чувствах.
Эндрю бросил на нее острый взгляд.
– Я слушаю.
– После того как ты ушел из моей спальни, я думала весь остаток ночи и, как мне казалось, нашла правильное решение. Я пошла в твою комнату, но тебя уже не было. Прочла твою записку, увидела свои письма, и все мои прекрасные решения развеялись. Несомненно, я поняла, что уже сделала одну кошмарную ошибку, отказав тебе. И собиралась сделать еще одну. Я больше не хочу совершать подобных ошибок. – Она глубоко вдохнула. – Эндрю, ты женишься на мне?
Никогда в жизни Кэтрин не слышала такой оглушающей тишины. Казалось, ее сердце замерло и в то же время продолжало бешено колотиться. Эндрю смотрел на нее настороженным взглядом.
– Прости, не понял? – удивленно проговорил он. Подражая ему, Кэтрин подняла бровь.
– Ты не знаешь значения слова «жениться»? Принести словарь?
– Возможно, следует принести. Я хотел бы убедиться, что мы имеем в виду одно и то же.
– Один мудрый человек недавно сказал мне, что брак означает заботу друг о друге. Любовь. Общие радости и горести. Означает, что ты всегда чувствуешь рядом другого человека, который всегда за тебя. – Она сделала к нему шаг, потом еще один. – Это означает, что я хочу, чтобы ты был моим мужем. Я поговорила со Спенсером. Он хочет, чтобы ты был его отцом. И я хочу быть твоей женой. Теперь ты понял?
У Эндрю перехватило дыхание. Справившись с волнением, он сказал:
– Ты не оставила места для недоразумений. Хотя, признаться, я не совсем понимаю, каким образом моя записка могла вызвать такую перемену в твоем сердце.
– Мысль о том, что ты любил меня все эти годы... Она тронула мое сердце, распахнула его. Я с болезненной ясностью вдруг поняла, что, если бы ты был моим мужем, мое отношение к браку было бы совсем иным. И я захотела, чтобы ты им стал. Страх заставлял меня закрывать глаза на свое отношение к тебе, но я больше не могу отрицать, что люблю тебя, Эндрю.
Он на мгновение зажмурил глаза, а когда открыл, у Кэтрин перехватило дух от чувства, горящего в его взгляде. Эндрю протянул руки, схватил Кэтрин в свои объятия и приник к ее губам долгим, страстным поцелуем.
– Повтори, – прорычал он. – Повтори еще раз.
– Я люблю тебя, Эндрю.
– Еще.
Она ткнулась ладонями ему в грудь и нахмурилась.
– Не повторю, пока ты не ответишь на мой вопрос.
Он стал целовать Кэтрин в шею, приводя в полный хаос остатки ее мыслей.
– Вопрос?
Кэтрин отстранилась еще дальше и взглянула на Эндрю с притворным гневом.
– Да. Ты на мне женишься?
– А, на этот вопрос... Прежде чем ответить, я хочу убедиться, что ты понимаешь некоторые вещи.
– Например?
– Боюсь, что сейчас я не совсем одинок... со мной в придачу идет собака.
Кэтрин улыбнулась уголком рта.
– Ясно. Я принимаю это условие. Что еще?
– Хотя мое финансовое положение надежно, я хочу, чтобы ты знала: к несчастью, я буду на пятьсот фунтов беднее, чем рассчитывал, потому что не смогу представить Чарлза Брайтмора лорду Маркингуорту и его друзьям.
– Так как я глубоко тебе за это благодарна, то едва ли смогу предъявить какие-либо денежные претензии.
– Отлично! Чтобы предотвратить дальнейшие расследования со стороны Маркингуорта или кого-либо еще, я представлю ему неопровержимые доказательства того, что Чарлз Брайтмор покинул страну и не собирается возвращаться.
– Откуда ты возьмешь эти доказательства?
– Я очень умный парень.
– Не стану возражать.
Эндрю улыбнулся.
– Утро дарит все новые радости.
– Есть еще что-нибудь, что я должна знать?
– Есть. Ты до сих пор должна мне фант. Я собираюсь потребовать плату. – Глаза Стэнтона потемнели. Он притянул к себе Кэтрин. – Целиком.
По спине у Кэтрин побежали мурашки.
– Да, это действительно страшное требование, но я покорюсь. Что-нибудь еще?
– Только одно. Думаю, мне захочется пойти по твоим литературным стопам и взять в руки перо. Я уже придумал отличное название: «Руководство для джентльмена по вопросам выживания и понимания женской натуры».
Кэтрин недоуменно спросила:
– Ты шутишь?
– Вовсе нет. Благодаря нашему роману я начал считать себя экспертом в этом вопросе.
Она подумала и решила, что, возможно, идея не так уж безумна.
– Мы это еще обсудим, – отозвалась Кэтрин.
– Хорошо. А ты можешь заняться продолжением «Руководства»! Я полон желания всячески помогать тебе в исследованиях. А теперь насчет твоего предложения. Ответ будет таков: самое решительное «да»! Я Почту за честь взять тебя в жены.
Кэтрин вздохнула, хотя сама не заметила, что задержала дыхание. Сунув руку в карман платья, она вытащила кольцо с изумрудом.
– Ты мне его наденешь? – спросила она.
– С удовольствием. – Зажав букет одной рукой, он надел ей кольцо на палец. – Тебе нравится? Если нет, то я куплю другое.
– Оно безупречно, – отозвалась Кэтрин, поворачивая руку, чтобы грани поймали свет. – Это мое самое ценное сокровище.
Эндрю поймал ее кисть, поднес к губам и поцеловал. На губах его расплывалась медленная, удивленная улыбка.
– Мне никогда еще не дарили цветы и не делали предложения жениться.
Счастье наполняло все существо Кэтрин. Она ответила на его улыбку.
– Что ж, тебе ведь известно, как я люблю быть первой. Глаза Эндрю светились любовью и страстью.
– Моя дорогая Кэтрин, ты всегда была первой.

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38