– Ничего, это я так. Вряд ли мы можем что-либо изменить.
Ториан вздохнул и сел на край моей кровати. Она крякнула и покосилась. Похоже, у него тоже болели все мышцы, и его спина была сплошь разрисована красными и черными полосами от кнута. Его лицо выглядело получше, чем накануне вечером, и все же он казался проигравшим битву.
– Я и не думал, что нам что-то удастся, – с горечью сказал он. – И боюсь, святому Грамиану Фотию вряд ли угрожает сейчас что-то с моей стороны.
– Ну, это как знать. У нас тут нет одежды, верно?
– Нет.
– И из окна этого нам не выбраться. Что-то не так?
– Слышишь? – спросил Ториан.
Я прислушался.
– Ничего не слышу.
– И я тоже ничего.
Утро в переполненном трактире, в шумном городе – городе с мостовыми из брусчатки и множеством солдат? Ни звука. Ничего.
Есть такая старая легенда о путешественнике, попадающем ночью в незнакомый город в самый разгар карнавала. Он пляшет и развлекается со всеми вместе, а проснувшись поутру… да вы наверняка сами знаете эту историю.
Я вспомнил ее тогда, и у меня волосы встали дыбом.
Ториан повернулся и посмотрел на свисающий со стены шнурок от звонка, потом покосился на меня. Даже сквозь ссадины и синяки видно было, как он побледнел.
– Вот странно, – пробормотал он. – Никак не решусь позвонить. Кто отзовется? Что, если никто?
– Почему бы нам не поспать еще? – предложил я. – Может, когда мы проснемся, окажется, что мы сейчас с тобой вовсе спим. – У меня не было никаких внятных объяснений этой невероятной, устрашающей тишине. Как бы мы ни устали вчера, если бы форканцы ворвались в город ночью, мы не могли бы не услышать шум резни – и почему тогда они пощадили нас?
– Может, Балор уже выступил на битву, и все население ушло с ним? – предположил Ториан, теребя пальцами бороду.
– Другие предположения?
– Попробуй сам.
– Внезапная чума?
Он фыркнул:
– Стали бы тогда боги посылать тебя свидетелем!
– Тогда мне пора приниматься за дело, если только уже не поздно.
Тут за дверью скрипнула лестница – раз, другой. Ториан шагнул к умывальнику, единственному за исключением двух кроватей предмету меблировки в комнате. На маленьком столике стояли тазик, кувшин, и лежала пара чистых полотенец. Ториан бросил мне одно полотенце, обернул второе вокруг бедер и положил руку на кувшин. Как я понял только теперь, кувшин являлся единственным годным к использованию оружием в комнате. По лестнице грохотало уже несколько ног.
Лязгнул засов, и дверь отворилась. Вошел наш хозяин с подносом. Борода его была посыпана белой пылью. Он молчал. Не поднимая глаз, он на цыпочках пробрался к столику и опустил на него поднос, стараясь по возможности не шуметь.
За ним в комнату вошел Джаксиан Тарпит, чуть не задев шапкой за притолоку. Его борода была грязна, как старая метла. Что еще удивительнее, его набедренная повязка спускалась до колена с одной стороны, но оставляла голой почти всю вторую ногу. Когда трактирщик исчезал за дверью, я заметил, что и его одежда отличалась такой же странностью. Еще я успел заметить за дверью по меньшей мере двух вооруженных людей.
Джаксиан тихо прикрыл за собой дверь и прислонился к ней спиной, скрестив руки под своей бело-серой бородой.
– Ешьте, пожалуйста, – прошептал он. – И постарайтесь говорить одновременно с едой.
Ториан удивленно нахмурился и потянулся за дымящимся горшком на подносе. Может, одна голая нога – это такая занадонская мода? Если так, для меня это было новинкой. В большинстве городов предпочитают рыдания, причем чем громче, тем лучше. Впрочем, я слышал, что кое-где используется и молчание. Что же до посыпания бороды пеплом, этот обычай распространен почти везде в Пряных Землях, да и во многих других странах.
– Господин? – тихо спросил я. – Вы в трауре?
Он кивнул.
– Могу я спросить почему?
– Весь Занадон в трауре. Вы не слышали?
– Мы только что проснулись, господин. – Я чувствовал себя дурак дураком, объясняясь шепотом.
– Балор не явился.
Мы с Торианом обменялись удивленными взглядами. Может, верховный жрец Нагьяк передумал, или это мы неправильно оценили угрозу? Я настолько уверовал в наше предназначение, что новости Джаксиана выбили у меня из головы почти все разумные мысли, оставив там только бесформенные клочки. Значит, Шалиаль до сих пор просто жрица. Грамиан Фотий продолжает чистить оружие и не провозглашен воплощением Балора. Жирный, скользкий Нагьяк и вторая жрица Белджис… Я вспомнил старуху, которую с таким торжеством несли в Обитель Богини, и у меня перехватило дух от внезапной догадки.
– А верховная жрица Скикалм?
Джаксиан скорбно кивнул.
– Мертва?
Он нахмурился:
– Конечно.
– Как? – спросил Ториан, но я уже знал ответ.
Так по кому скорбели больше, по Балору или по старухе? Теперь я понимал, чего так боялась вторая жрица Белджис.

Джаксиан утверждал, что высота храма составляет пятьдесят два локтя. По моим прикидкам выходило больше, но, возможно, он рассчитывал исходя из собственного роста. Он присутствовал в Обители Богини, когда туда принесли верховную жрицу. На заре он вместе с другими представителями городской знати вернулся, чтобы приветствовать бога, но чуда не произошло и бог не явился. Скикалм обнаружили в том же положении, в каком ее оставили накануне, словно за ночь она не пошевелила и пальцем. Отвергнутая Балором, она была низвергнута жрецами. Она успела вскрикнуть только раз, а потом так и катилась до самого низа.
Пока мы слушали эту печальную историю, Ториан передал мне дымящуюся кружку горячего бульона и пару спелых персиков. Я все еще сидел на кровати. Он обошел ее и сел рядом.
Джаксиан по-прежнему стоял у двери. На мой взгляд, вид у него с одной обнаженной волосатой ногой был презабавный, но траурные обычаи часто причудливы. Во многих местах женщинам положено бриться в таких случаях наголо. Я надеялся, что этой привычки в Занадоне нет.
– Прошлой ночью ты вернулся в наш дом, – прошептал он. – Я хочу знать, что произошло до этого – в первый твой приход.
Собираясь с мыслями, я впился зубами в персик, и сок потек мне на бороду.
– Разрешите, господин, я скажу? – негромко произнес Ториан. – Мой спутник – приверженец Фуфанга и не всегда понимает разницу между правдой и вымыслом.
Джаксиан кивнул. Я обиженно покосился на Ториана, но он не обратил на меня никакого внимания.
– Как вам, господин, должно быть, известно, мы бежали из рабства. Мы перебрались через вашу стену и спрятались у вас во дворе, под какими-то ступенями. Мы вылезли из своего убежища около полуночи, как раз когда вы вернулись домой.
– А!
– Я оглушил вас. Я должен признаться вам в этом. Потом мы с помощью вашего ключа попали в дом. Если вы согласитесь выслушать наши аргументы, помните, что мы стали жертвой неспровоцированного нападения Занадона. У нас было полное моральное право обращаться с вами, как с врагом.
Джаксиан сухо улыбнулся:
– Я восхищен твоею смелостью. За одно твое признание тебя можно было бы посадить на кол. – Он задумчиво потеребил заколку на животе – драгоценные каменья на ней стоили уйму денег. – Вы ведь могли ограбить меня или даже убить. Ладно, продолжай.
Я поднял бровь; этот человек тоже вырос в моих глазах. Я заметил, что его заикание куда-то исчезло. Он был увереннее в себе – таким он был вчера, когда пришел на стену освободить меня.
– Так вот, господин, мы проникли в дом, – продолжал Ториан. – А потом… ваш отец вызвал к себе вашу сестру, прервав ее сон.
– Ты это видел?
– Мы видели ее. За всю мою жизнь глаза мои не видели женщины прекраснее.
Джаксиан покраснел и насупился.
– Простите меня! – спохватился Ториан. – Я не всегда был рабом, господин, а она так прекрасна!
– Продолжай! – Купец больше не улыбался, а Ториан шел по куда более острому краю, чем ему казалось.
– Мы стали свидетелем того, как ваш отец, господин, обманул ее. Точнее, заманил в западню.
Джаксиан слушал его молча, с откровенным недоверием, кусая ус.
– Нагьяк тоже подслушивал, и…
– В-верховный ж-ж-жрец? В нашем доме?
– Да, господин. – Ториан описал сцену в саду, и купец кивнул, слушая его уже не так скептически Впрочем, дружелюбнее он тоже не стал – ну как же, ведь мы, можно сказать, шпионили за его отцом и Нагьяком.
– Потом мы отправились в храм…
Джаксиан напрягся:
– Вы п-пытались говорить с ней?
Если Ториан и дальше собирался подробно выкладывать все в своей манере добросовестного вояки, это могло привести к катастрофе. Самое время было мне вмешаться.
– Мы подслушали разговор верховного жреца Нагьяка и военачальника Арксиса, – сообщил я.
– Но этого не может быть!
– Саньяла! – тихо напомнил я ему. – Откуда еще мне знать это имя?
Он угрожающе посмотрел на меня.
– Я п-пытался встретиться с нею вчера, и мне отказали, но я б-без труда узнал ее имя. Это ничего не д-доказывает.
– Мы слышали и еще кое-что, – буркнул Ториан. – Вам не приходилось встречать молодого человека по имени Грамиан Фотий, а, господин?
Джаксиан бездумно почесал бороду, и с нее ссыпалось облачко пепла.
– Нет, не… О Святая Матерь! Кажется, я слышал о нем. Внук в-военачальника?
– Да. Животное! Он тоже находится в храме.
– К-какое отношение он имеет к моей сестре? – визгливо вскричал Джаксиан.
– Боюсь, самое непосредственное. Скажите, господин, вы действительно ждете, что на помощь городу придет сам Балор?
Бледный как полотно, Джаксиан снова кивнул.
– Ваша вера делает вам честь, – осторожно заметил Ториан. – Но мы слышали достаточно, чтобы понять, что верховный жрец Нагьяк не разделяет ее. У него совсем другие планы. Итак, бог оставил без внимания первый призыв. Что дальше?
– Н-ну… у нас новая в-верховная жрица. Сегодня вечером она… На что ты намекаешь?
Ториан осушил свой кубок и поставил его на кровать.
– За всем этим стоит ваш отец. Простой подлог. Майана и Балор – дочь старшего купца, внук военачальника.
Джаксиан Тарпит был рохлей, но никак не дураком. Лаконичное военное изложение Ториана он понял сразу. Он закрыл лицо руками.
Я не без интереса ждал, что же он скажет на все это. Поверит ли он нам, или обвинит нас в клевете и святотатстве, что означает нашу скорую и ужасную смерть? Когда он снова поднял на нас глаза, они полны были боли.
– Грамиан Фотий? Тот, который?..
– Насильник, – ответил Ториан. – Убийца.
– Его дед считает, что в состоянии контролировать его, – объяснил я.
– Не д-думаю. А форканцы?
Я положил руку на плечо Ториану.
– Вот перед вами, господин, настоящий воин. Скажите ему, что его ведет в бой бог! Скажите ему, что он сражается за правое дело и что оно не может не победить! Скажите ему, что, если он падет в бою, он может не бояться за свою душу. Да если он поверит хотя бы в половину ваших слов, господин мой, он будет биться до последней капли крови.
– Он прав, – буркнул Ториан.
Джаксиан в ужасе кивнул.
Этот разговор памятен мне нагоняющим жуть контрастом: кругом тишина, и мы тихо-тихо перешептываемся о делах столь ужасных, что даже не верится. Один раз за все это время я услышал вдалеке конское ржание, но и только. Копыта, конечно, можно обмотать тряпками, но движение колесных экипажей наверняка просто запретили.
– Вы верите в то, что ваш отец способен на такое? – спросил Ториан.
– Он может, – кивнул Джаксиан.
– Сегодня – верховная жрица Белджис. А завтра?
Молчание.
– Сегодня новолуние, – пробормотал я. – Ночь для той, что украшена рогатым полумесяцем.
Джаксиан облизнул пересохшие губы.
– Но есть же сотня жриц старше ее.
– А кто решает?
– Боги знают! Нагьяк, наверное. Может, это и не по правилам, но будет именно так. Но как они осуществят эту подмену? В-верховная жрица остается там одна.
– Там должен быть потайной ход.
– Да, должно быть. Ох, попадись мне только этот жирный евнух! – Джаксиан вздрогнул и посмотрел на меня в упор. – Так т-ты за этим вернулся?
– Конечно. Я хотел поговорить с вами и предупредить вас.
Губы его раздвинулись в невеселой улыбке.
– Ага, я так и понял, почему ты пошел в ту дверь. Должно быть, ты видел, как я заходил туда!
Я кивнул.
На каких-то полминуты он развеселился.
– Так тебе и надо, шпион! – Но только на полминуты. Потом он снова начал чесать бороду. Он скоро весь пепел из нее вытрясет, подумал я. – И почему ты решил, что я пойду против отца в этом?
– Потому, что он не позвал вас, когда вызывал вашу сестру. – Когда нужно, я могу врать очень убедительно, и он мне поверил. Опасность миновала.
– Я д-должен обсудить это… – пробормотал он, – это святотатство! П-поговорить к-кое с кем. Г-Грамиан Фотий! И г-город в опасности…
Я понял, что Джаксиан Тарпит не решится ни на какие действия еще несколько дней. С кем он собирается говорить? Конечно, не со своим проклятым папочкой, а разговор с кем угодно еще будет означать предательство. Он будет дрожать, и переживать, и пытаться увидеть сестру, и получать отказ, и в конце концов не добьется ничего. И что он сделает в этой связи с нами? Я встал и пошел к подносу с завтраком. Если уж мне суждено вернуться в рабство, пусть это лучше будет на полный желудок.
– Кто ты? – вдруг спросил он. Я обернулся, но он обращался к Ториану.
– Воин, господин. И из Полрейна. Все остальное – так, вздор.
– Не царевич?
Ториан пожал плечами.
– Просто воин.
– А этот?
– Странствующий рассказчик. Он пришел в Занадон, так как боги во снах повелели ему.
Джаксиан заломил бровь. Ториан печально кивнул. Если бы они крутили пальцем у виска или закатывали глаза, они вряд ли выразили мысль более четко. Я уже привык к такому и не обращаю внимания. Иногда такое отношение даже кстати.
– И в-все же я видел твое лицо г-где-то, – задумчиво произнес Джаксиан.
– Многим так кажется, господин. У меня очень распространенный тип лица.
Он повернулся, как бы собираясь уходить. Он даже взялся за дверную ручку, и тут с ним случился новый приступ нерешительности. Он снова повернулся к Ториану:
– Возможно, вы оба понадобитесь мне как свидетели. Вы готовы помочь мне?
– Конечно, господин.
– Тогда поклянитесь мне клятвой воина. Вы будете держаться подальше от храма и дома моего отца.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38