Она искала одну из них, принадлежащую герцогу Холфорду. На ее счастье, большинство кучеров покинули свои места и сбились в кучу, греясь за разговорами и игрой в кости. На нее никто не обращал внимания.
Стараясь не выходить из тени на тусклый свет фонарей, Рейвен обходила ряды карет в поисках той, которая ей нужна, пока не наткнулась на гербовый щит Холфордов, Оглянувшись и увидев, что вокруг никого нет, она открыла дверцу и скользнула внутрь огромной кареты. Она понимала, что решилась на рискованный шаг, что может снова, теперь уже по собственной вине, стать причиной громкого скандала, но упорно хотела довести задуманное До конца. Она откроет этому надменному и упрямому, незаслуженно оскорбленному человеку то, что сможет утихомирить его задетую гордость. Убедит в том, что его бывшая невеста, в сущности, совсем невиновна перед ним и сама является жертвой обстоятельств. А другого способа заставить Холфорда выслушать ее она не нашла.
Она скорчилась в углу кареты на самом заднем сиденье и с головой накрылась меховой полостью. Господи, только бы герцог не обнаружил ее присутствия раньше, чем двинется в путь!
Ей показалось, что прошла целая вечность и еще полвечности, прежде чем Холфорд открыл дверцу, вошел внутрь и уселся.
Когда карета набрала ход, Рейвен решилась обнаружить себя. Откинув полость и глубоко вдохнув свежего воздуха, она негромко произнесла:
— Чарлз…
Холфорд вздрогнул к инстинктивно поднял свою трость, защищаясь от возможного нападения.
— Это я… Рейвен, — поспешно сказала она.
Он приподнялся, чтобы постучать кучеру, но она успела схватить его за руку.
— Пожалуйста, Чарлз… Умоляю вас… Выслушайте меня. Поверьте, я не предпринимала бы таких усилий, если бы это не было так важно… Прошу вас…
Он опустился на сиденье и пробурчал:
— Вы совсем рехнулись, мадам. Что вы позволяете себе? Замужняя женщина. Я уже сказал, что не интересуюсь ни вашими словами, ни вашими делами. И сейчас хочу одного: чтобы вы покинули мою карету! Я найму вам экипаж…
— Чарлз, я лгала вам, — торопливо проговорила Рейвен. — Мой брак с Келлом Лассетером заключен не по любви… Нет… Это акт отчаяния. Я была вынуждена…
Он не дал ей договорить, но в его голосе зазвучал интерес, когда он произнес:
— Что такое вы говорите? Кто вас вынудил?
Теперь ей не оставалось ничего другого, как открыть ему всю правду и отдать себя на его милость. И она пошла на это.
Она продолжала:
— Меня похитил вовсе не Келл Лассетер. Я и не знала его тогда. Это сделал его младший брат Шон.
— Этот молодой негодяй? — не удержался от восклицания Холфорд.
— Да. Он влюбился в меня и таким образом мстил за то, что я отвергла его притязания. Келл Лассетер совершенно случайно оказался замешан во всем этом.
Холфорд выпустил палку из рук и поудобнее уселся на сиденье, явно рассчитывая услышать продолжение. И оно последовало.
Рейвен рассказала ему о настойчивых и нелепых притязаниях Шона на ее внимание и любовь, о случае в парке, когда ее слуга избил его, и о намерении Шона отомстить ей. О том, как он нанял двух мерзавцев себе в помощники и они похитили ее на пути в церковь.
— …Шон ударил меня так, что я потеряла сознание, — продолжала она. — А потом увез куда-то, насильно влил наркотическое зелье и привязал к кровати. Я приготовилась ко всему, в том числе к самому худшему, но тут совершенно случайно появился Келл и спас меня от насилия… — Она не могла удержать дрожь, вспоминая тот страшный день. — Да, Келл спас меня, — повторила она, — а до того момента я и не подозревала о его существовании.
— Я должен верить этому? — спросил герцог.
Но чувствовалось, он уже верит.
— Да, Чарлз, я говорю чистую правду. И потом, желая спасти меня от неминуемого скандала вокруг всего случившегося, он предложил мне заключить брак. Его самоотверженность и бескорыстие, признаться, неимоверно удивили и тронули меня. И я после мучительных раздумий, находясь в состоянии, близком к отчаянию, согласилась.
— Значит, ни о какой безумной любви не было и речи? — произнес Холфорд после продолжительного молчания.
— Я уже, по-моему, дважды сказала вам, что до той минуты и в глаза не видела Келла Лассетера.
— Тогда какого дьявола… — такой оборот речи был совершенно несвойствен герцогу, — какого дьявола вы лгали мне, Рейвен?
— Потому что боялась, что вы вызовете его на дуэль и кто-то из вас погибнет.
Холфорд с сомнением покачал головой.
— Все равно, мне трудно понять… Вы предпочли не говорить правды и тем самым оставить меня в дураках? Почему?
— Разве эта правда принесла бы кому-то удовлетворение? Конечно, то, что вы оказались якобы обмануты мною, нанесло вам некоторый урон, но лучше было бы, узнай все вокруг, что вашу невесту похитили перед алтарем? Представляете, какие слухи и предположения это могло вызвать?
Судя по всему, он представлял и молчаливо соглашался с ней. Впрочем, возможно, ей только казалось.
Она продолжала под мерный стук колес:
— Признаваясь в своей давней любви, я надеялась сохранить хоть какую-то частицу моей репутации. Но уверяю, Чарлз, у меня и мысли не было о браке с кем-либо, кроме вас. Келл Лассетер оказался тем спасительным канатом, за который я тогда вынуждена была ухватиться: ведь положение женщины замужней сулило мне некоторую устойчивость в обществе. А вы… я была почти уверена, вы отказались бы жениться на мне после этого злополучного похищения. Или, если согласились бы… если бы вы все-таки взяли меня в жены, меня бы всегда мучила мысль, что вы принесли огромную жертву: ведь герцогиня просто обязана быть вне всяких упреков и подозрений.
Последние слова вырвались почти помимо ее воли: сама она так не думала — это была маленькая хитрость, чтобы укрепить уверенность в том, что он ее простил.
Он по-прежнему молчал, и это ее обеспокоило: она высказала все, что могла.
— Сейчас я говорю вам правду, — жалобно произнесла она. — Мое будущее с того дня исковеркано. Я не хотела, чтобы вашему будущему грозило то же.
— С того дня, моя дорогая, — негромко сказал он, — моя жизнь стала неполной. Я потерял вас.
Она почувствовала, что сейчас заплачет.
— Чарлз! — воскликнула ома. — Зачем вы так говорите? Ведь вы никогда не любили меня.
Он вздохнул.
— Боюсь, что вы ошибаетесь, Рейвен. Я испытывал к вам глубокие чувства. — Он наклонился в ее сторону. — И если бы вы сами…
В его голосе была неподдельная печаль, и глаза у нее наполнились слезами.
— Чарлз, — произнесла она, с трудом превозмогая рыдания, — простите, если поступила не так и невольно причинила вам боль. Я не хотела, видит Бог…
Сняв перчатку, он склонился еще больше и коснулся ее щеки, влажной от слез.
— Я верю вам, — сказал он.
— Спасибо, Чарлз.
Он откинулся на спинку сиденья, тщетно пытаясь разглядеть ее лицо в темноте кареты.
— А теперь вы замужем за известным содержателем игорного дома.
Его голос вновь звучал холодно и твердо.
— Я уже говорила… — Рейвен отерла с лица слезы. — Говорила, что испытываю к Лассетеру огромную благодарность. Он поступил исключительно благородно. Что, как я теперь знаю, вообще в его натуре… Помогать ближнему… Келл не заслужил вашего гнева, милорд. Если он еще переполняет вашу душу, обратите его на меня.
Холфорд снова тяжело вздохнул.
— Этого я не могу, дорогая. Вы растопили его… И вы страшно пострадали. Как я хотел бы — но что теперь говорить, — чтобы тогда вы обратились за помощью ко мне!
— Ох, Чарлз… тогда у меня не было выбора.
— Пожалуй, вы правы… Что ж… остается отвезти вас домой.
— Чарлз…
Она замолчала, не решаясь высказать ему свою просьбу.
— Говорите, Рейвен.
В голосе звучала несвойственная Холфорду мягкость, и Рейвен решилась.
— Не нужно отвозить домой, Чарлз. Лучше проводите меня туда, куда я намереваюсь поехать.
— Куда же?
— В клуб «Золотое руно». — Она поторопилась продолжить: — Я призналась вам, что испытываю чувство благодарности к Лассетеру и ощущаю свой долг перед ним. Но сейчас он попал в тяжелое положение… из-за меня, Чарлз. Вы знаете, о чем я говорю. Ваши обвинения приводят его к финансовому и общественному краху. Если бы вы удостоили его клуб своим недолгим присутствием, то многие недоразумения мгновенно бы рассеялись и самого Лассетера перестали бы подозревать в нечестности. Пожалуйста, ради меня, Чарлз, сделайте то, о чем я вас прошу.
— Но, дорогая… Вы забыли, видимо, что я не играю в азартные игры. Это мне несвойственно.
— Умоляю, сделайте исключение. Если у вас какие-то затруднения, я поставлю за вас… Несколько тысяч фунтов вполне достаточно… И если вы проиграете их открыто, при всех, с присущим вам достоинством…
— Что за глупости! Мне не требуется ваша денежная помощь. Слава Богу, я могу себе позволить потерять несколько тысяч фунтов.
— Значит, согласны? О, Чарлз, как я вам благодарна!
Он вздохнул. На этот раз с досадой.
— Не могу понять, как вам удалось уговорить меня заняться делом, которое мне претит. Видеть не могу всякие карты и кости!
В восторге от своей победы, она схватила его руку и поднесла к своим губам со словами:
— Вы спрашиваете, как мне удалось? Потому что вы оказались удивительно хорошим, великодушным человеком, который понимает, где добро, а где зло…
В полуночный час Сент-Джеймс-стрит была полна народу. Это были по преимуществу праздные гуляки, светские щеголи, любители азартных игр. Однако лишь немногие из них входили в двери «Золотого руна». Это поняла Рейвен, как только они с герцогом Холфордом ступили на порог клуба. И она утвердилась в своем мнении, когда внушительного вида мажордом провел их в игорный зал.
С чувством тревоги шла она по залу, держа герцога под руку: что сейчас будет? Как отнесется к ее появлению, да еще с Холфордом, хозяин клуба? Она могла только молиться, чтобы все прошло хорошо.
Как она и предполагала, гул, стоявший в зале, стих и все взоры устремились на вошедших. Ее глаза искали Келла — здесь ли он? — нашли, и ее беспокойство усилилось.
Келл медленно шел ей навстречу, лицо его не выражало ни удивления, ни радости, ни, слава Богу, гнева. Неподалеку от них он остановился, однако не удостоил ни герцога, ни Рейвен даже поклоном.
Напряженность повисла в воздухе: оба мужчины как бы примеривались один к другому, каждый из них оценивал силу и возможности противника.
Первой не выдержала Рейвен, решив хотя бы представить их друг другу — а там будь что будет.
— Ваша светлость, — произнесла она, — разрешите познакомить вас с моим мужем, мистером Келлом Лассетером. Келл, это Чарлз Шокросс, герцог Холфорд.
— Чем мы обязаны чести видеть вас здесь, ваша светлость? — холодным тоном осведомился Келл.
Он сделал легкое ударение на слове «честь», из чего явно следовало, что лично он подвергает некоторому сомнению свое же утверждение.
Холфорд ответил ему ледяной улыбкой, а затем начал говорить, бесстрастно, но довольно громко и отчетливо.
— Мне думается, мистер Лассетер, что я должен принести вам извинение за те безосновательные обвинения, которые высказывал по вашему адресу, а также в отношении вашего заведения. К моему стыду, мотивы, которыми я руководствовался, нельзя назвать кристально чистыми. Признаюсь, мною руководила естественная ревность по поводу того, что вы увели мою невесту прямо из-под моего носа. Однако теперь я знаю всю правду и искренне надеюсь, что вы найдете возможность простить меня.
Витиеватая речь герцога произвела сильное впечатление на Келла, который не ожидал ничего подобного, и его лицо не сумело скрыть этого. Об удовлетворении на лице Рейвен и говорить нечего.
Повернувшись к Рейвен, герцог сказал:
— Ну вот, дорогая. Вы этого хотели?
Его великодушный поступок поверг ее в изумление. Она была готова опять поцеловать его руку, но удержалась от этого, чтобы не вызывать новых слухов и сплетен.
Вместо поцелуя она одарила герцога ослепительной улыбкой.
— Спасибо, Чарлз, — тихо сказала она. — Вы один из самых благородных людей, которых я знаю.
Бледное породистое лицо Холфорда слегка зарделось, и он повернулся к Келлу:
— Вы везучий человек, Лассетер. Надеюсь, что вы будете оберегать эту женщину.
Прежде чем ответить, Келл бросил на Рейвен взгляд, в котором она прочла явное неодобрение. Потом произнес:
— Во всяком случае, буду стараться, ваша светлость.
Выполнив свою нелегкую миссию, Холфорд позволил себе немного расслабиться и огляделся.
— Не могу назвать себя игроком, — обратился он потом к Келлу, — но почему бы не испытать судьбу. Тем более если вы любезно согласитесь дать мне некоторые наставления.
Келл, наклонив голову в знак согласия, тут же подозвал взглядом находящуюся в зале Эмму Уолш и, представив ее герцогу, сказал:
— Эта дама, ваша светлость, откроет вам любые секреты игры. И поскольку вы у нас впервые, то согласно нашим правилам все сегодняшние ваши расходы клуб берет на себя. А теперь, если позволите, я поговорю со своей женой.
Оставив герцога на попечение Эммы, Келл обратился к Рейвен, и по тону его голоса она сразу поняла, что правильно определила его недавний взгляд, брошенный на нее как неодобрительный. Даже больше того — осуждающий.
— Ну и что же вы, дорогая жена, обещали его светлости, — спросил он, — в обмен на его извинения?
— Абсолютно ничего, — с вызовом ответила Рейвен.
Ее глубоко задел вопрос Келла, его издевательский тон. И это благодарность за все ее мучения — за презрительные реплики герцога, за поиски в морозной тьме его кареты, за долгое ожидание там, под пыльной полостью.
— Так-таки ничего?
Он продолжает свои дурацкие глумливые вопросы. Неблагодарное существо!
— Да, я не обещала ему ничего! — отчеканила она. — Просто рассказала ему правду об обстоятельствах нашего брака: что это отнюдь не союз по любви и что вы для меня абсолютно чужой человек, которого я никогда раньше не знала. Который спас меня не только от своего собственного брата, но и от жалкого удела отверженной. И представьте себе, сэр, оказалось, что этот презираемый вами аристократ проявил себя как благородный, великодушный человек.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42