Тогда больше понравится.
— Сколько раз это нравилось тебе?
— А почему я должен тебе об этом рассказывать? Скажу только, мне кажется, мы с тобой поладим.
— Какой самоуверенный.
Он усмехнулся:
— Я реалист. Не хочешь ли чаю? Ночь будет долгая. — Действительно долгая, думал он, не привыкнув ограничивать свои похотливые желания. — Не сыграть ли нам в го?
— На деньги?
— Конечно. Я помогу тебе облегчить багаж.
— Вряд ли. Я хорошо играю.
Его ресницы опустились, скрывая насмешливое выражение глаз.
— Неужели?
— В прошлом месяце я выиграла тысячу рё.
— Тогда мне нужно быть внимательным, — с довольным видом сказал он. Даже держа пари, он выигрывал всегда, шла ли речь об игре в го или о дне, когда зацветет сакура.
— Я взяла с собой маленькую доску. — Это была мозаичная слоновая кость Хэйанской эпохи. — Это подарок, с которым я не могла расстаться.
Взгляд его насторожился:
— Подарок от кого-то близкого?
— От моего старого учителя. Незадолго до его смерти. — Самым известным гейшам полагалось уметь писать стихи каллиграфическим почерком и обладать творческим даром.
— А-а. Тадаясу. — Этот царедворец, разорившийся в трудные времена, научил читать и писать и Юкиё тоже. В действительности он стал для него наставником и жил в доме, купленном для него Юкиё. — Он и меня обучал. — Его медленно расплывшаяся улыбка содержала намек на вызов. — Почему бы нам не выяснить, кто учился лучше?..
Глава 18
На следующее утро, совсем-совсем рано, в то самое время, когда Ногучи осторожно постучал в дверь Сунскоку, неожиданно проснулся и Хью. Затаившись, он прислушался к некоему звуку, не понимая, приснилось ему или нет. Черт! Одетая в черное фигура ворвалась в дверь. Хью схватил кольт, перекатился через Тама, держа палец на курке, и разрядил револьвер в голову убийцы.
Потом с силой втянул в себя воздух. Одним меньше.
Но ниндзя никогда не ходят по одиночке, и, схватив второй револьвер, Хью быстро шепнул:
— Не двигайтесь! — и выпрямился.
Не обратив внимания на его слова, Тама вытащила из-под матраса свой длинный меч и встала в боевую позицию.
Ему хотелось сказать: «Вас же увидят голой. Оденьтесь!» — но он понял, как неуместны эти соображения, если через несколько секунд их убьют.
Подняв меч на высоту плеча, она направила его конец влево и кивнула. Хью тоже услышал — легкое дыхание, еле слышное. Прикинув рост противника, в направлении звука он выпустил четыре очереди по стене.
В предрассветном сером мраке прозвучал резкий крик.
Потом удар… и тишина.
Они посмотрели друг на друга, но ни один торжествующе не улыбнулся. Это было только начало. Где-то неподалеку выжидали еще и другие.
Зловещее молчание окутало хижину, тишину нарушал только отдаленный шум воды, низвергающейся на камни.
Казалось, этот звук существовал отдельно от надвигающейся катастрофы.
Хью начал торопливо одеваться, и Тама последовала его примеру. Если они уцелеют после этого нападения, им придется бежать. Кого-то ниндзя пошлют назад, за подкреплением.
Спустя секунды они оделись и, держа оружие наготове, стали ждать нового нападения. Но за пределами хижины все было неподвижно — ни звука, ни шороха, врагов не слышно и не видно. Собирая вещи, они то и дело останавливались, чтобы прислушаться. Самыми насущными для спасения были боеприпасы, и Хью еще раз проверил оружие; снова стали ждать.
Никто из их преследователей не был вооружен огнестрельным оружием, ведь в Японии строго соблюдались старинные обычаи и почитались традиции самураев в ведении боя. И Хью понимал, что это презрение ниндзя к иноземной смелости и оружию может спасти их с Тама.
Если только на них не нападет сразу несколько воинов.
Если им хватит боеприпасов.
Если никого из них не ранят серьезно.
Слишком много условностей и неизвестных обстоятельств, а главное, слишком далеко до побережья
Но начальное поражение придало нападающим осторожности, и, когда ниндзя наконец возобновили атаку, они навалились ватагой, ворвавшись, как сквозь стены хижины, с разных сторон.
В тесном помещении не было никакой возможности защищаться; их могли смять; реальная опасность. Но выбора не оставалось, и, полагаясь на инстинкт и навык, Тама и Хью целились и стреляли почти что наобум.
Один ниндзя упал, потом другой, но третий и четвертый оказались уже рядом с высоко поднятыми мечами. Воинственные возгласы самураев резали воздух.
Оттолкнув Тама себе за спину, Хью крикнул:
— Бегите!
И разрядил последний патрон. При всей его ловкости потребовались бы доли секунды, чтобы перезарядить револьвер, и, нацелив оружие на ближайшего ниндзя, он вытащил из-за пояса свой короткий меч.
— Убирайтесь вон! — заорал он, чувствуя, что Тама все еще здесь.
Чтобы дать ей время убежать, перемещаясь и загораживая ее от нападающих, он страшно хотел, чтобы она убиралась немедленно.
— Вон, вон, вон! — вопил и надрывался он, отражая удары мечей обоих ниндзя. Отступая, он жалел, что у него нет его длинного меча. Увернувшись вправо, чтобы ему не снесли голову, он споткнулся и начал падать…
Оба ниндзя ринулись на него с торжествующими воплями, их мечи уже опускались для рокового удара.
Перепрыгнув через Хью, Тама задержала их атаку, ее широкие горизонтальные взмахи мечами заставили их отступить.
Мусаси говорил: «Тот, кто вступает в атаку, есть ястреб. Ты должна это принять во внимание».
Без страха, с недрогнувшей решимостью напирала она на них мечами; дух ее спокоен; она рубила, целясь на их руки, кричала «эй», начиная и нанося удар. Ее мечи, острые как бритва, входили в плоть и кость, как в масло. Когда мечи выпали из обрубков их кистей, она, не робея, нанесла удары в сердце, холодная сталь ее лезвий погружалась в грудь. Когда в глазах ее врагов померк свет, Тама отбросила мечи и издала победный вопль. Это называется сёнгоно коэ. Кричишь — значит живешь.
— Господи Исусе, на это приятно было посмотреть, — пробормотал Хью, поднимаясь на ноги. — Я ваш должник, — добавил он, улыбаясь.
— Частично расплатилась с вами за вашу помощь, Хью-сан, — торжественно сказала она.
Быстро оглядев распростертые на полу тела, он кивнул туда, где недавно была дверь.
— Обсудим, кто кому должен, потом. А теперь нам лучше убраться отсюда подобру-поздорову.
— А это не опасно?
— Эти четверо пришли бы с подкреплением, если бы оно у них было, — заметил Хью, подбирая револьверы. — Хотя это не значит, что довольно скоро по нашему следу не пойдут другие ниндзя. — Проворно перезарядив револьверы, он сунул один себе в кобуру, отдал другой Тама и взял котомку. — Готовы?
Она кивнула и направилась к пролому бывшей двери, обходя лужи крови на циновках, как вдруг одно из распростертых тел выбросило руку и схватило ее за лодыжку.
Она похолодела. Раненый ниндзя наставил на нее нож.
Хью оторопел. Жизнь уходила из тела ниндзя; но у этого помощника Хироаки оставался один шанс преуспеть в исполнении поручения.
«Успею ли выхватить револьвер и выстрелить, или ниндзя опередит меня, нанеся смертельный удар?» — мелькнуло в голове у Хью.
На какое-то мгновение у него перехватило дыхание; казалось, время остановилось.
Потом он действовал как в тумане — выхватил, выстрелил, бросился к Тама, надеясь, что нож убийцы пролетел мимо.
Стилет свистел в воздухе, а он сбил Тама с ног, и она. тяжело упала.
На какой-то ужасный момент ему показалось, что цель все-таки поражена.
— Вы меня раздавили, — пробормотала она.
И если бы не трагичность ситуации, он из чувства юмора расхохотался бы беспечно и радостно. Но только отодвинулся и тщательно осмотрел ее, ища порезы.
— Кажется, вы невредимы.
— Разве что вы сломали мне пару ребер, — ворчливо сказала она, вставая на ноги.
— Очень может быть, — сухо отозвался он.
— Конечно. Благодарю вас, — поспешно сказала она. — Большое спасибо.
Он склонил голову набок, принимая благодарность.
— А теперь давайте попробуем еще раз выйти отсюда.
— Я готова. И я вся внимание.
Но чтобы покончить с сомнениями, он выстрелил каждому ниндзя в голову.
— Немногим меньше пойдут по нашим следам, — пробормотал он, поднимая котомку.
— Мы все же пережили еще один день, Хью-сан, — сказала она, слегка улыбаясь. — Я, например, очень рада.
— А я подожду радоваться, пока мы не окажемся на борту корабля. — Указывая винтовкой на сломанную дверь, он прошептал: — После вас.
Надеясь обогнать преследователей, они в тот день не останавливались на отдых, идя окольными путями, часто меняя направление, упорно продвигаясь вперед. Оба молчали; разговаривать не хотелось; головы были заняты одним — как уцелеть.
Хотя время от времени мысли Тама возвращались к планам возмездия. Ей, воспитанной на традициях, которые требовали воздаяния за зло, нужно было не только восстановить в правах убитого отца, но и отомстить за безжалостный злой умысел Хироаки. И в настоящий момент главный инспектор стоял первым в ее списке отмщения — жадный трус; у него не хватило даже смелости возглавить свой отряд полицейских.
У Хью заботы были более прозаические. Представление о загадочной кровной мести находилось за пределами понятий человека, который последнее время руководствовался исключительно соображениями выгоды, ставшими его путеводной звездой. В данный же момент он надеялся, что им боеприпасов хватит до Осаки, потому что в порту его ждал шелк, который нужно погрузить на борт. После этого, когда выгрузит его в Лондоне, он станет, черт побери, куда богаче.
Глава 19
Пока Тама и Хью боролись за свою жизнь в буквальном смысле слова, Сунскоку, Юкиё и Ногучи находились в прибрежной харчевне, где обсуждали, сколько будет стоить их доставка на «Красавицу Юга».
— Мы охотно заплатим вам за это, и заплатим неплохо, — заявил Юкиё. — Но нам вовсе не интересно покупать вам новую лодку, поняли?
Два рыбака прекрасно это понимали. С членом банды якудза не спорят.
— Мы встретимся с вами у причала, — пробормотал тот, что помоложе, наблюдая через все помещение за хозяином харчевни, который поглядывал на них с большим интересом. Хотя Сунскоку куталась в накидку, красота ее обращала на себя внимание. — Вы не обычные покупатели для этой части побережья. Вы обращаете на себя внимание.
Юкиё кивнул.
— Наш разговор закончен. Условия — половину сейчас, половину — когда сядем в вашу лодку. — Он сунул рыбаку маленький кожаный мешочек.
— Американский пароход каждый день присылал на берег маленькие лодки. Вы не те ли, кого они ждут?
— Спасибо за содействие, — сказал Юкиё, не отвечая на вопрос. Он встал. — Мы скоро будем у причала. Можете идти.
Когда оба поспешно вышли, Юкиё направился к хозяину харчевни, который при его приближении старался и виду не показать, что напуган. На грубый стол Юкиё бросил золотую монету.
— Ты нас не видел. А Кенкайти — мой друг, так что не соблазняйся и держи язык за зубами.
Кенкайти, главарь преступного синдиката в Осаке, был хорошо известен на побережье, где определенный процент каждого груза попадал в сундуки якудза.
Хозяин побледнел и молча кивнул, не в силах вымолвить ни слова.
Вернувшись к своим, Юкиё вывел Сунскоку на улицу. Стоя у входа в этот ветхий домишко, они наблюдали, как рыбаки готовят лодки.
— Все смотрят, — прошептала Сунскоку, дрожа от волнения. Здесь, где хорошо одетые чужаки редкость, их компания привлекала всеобщее внимание. — Уже светлеет. Что, если нас найдут люди Хироаки?
— Успокойся, милая. Нам ничто не грозит. — Юкиё посмотрел на Ногучи. — Подтверди ей, что люди Хироаки нас не найдут.
— Не найдут.
— Как ты можешь говорить так уверенно? — Сунскоку плотнее закуталась в накидку, словно пытаясь уберечься от опасности. — Если они узнают, что мы хотим бежать, мы умрем медленной мучительной смертью. Ты знаешь, какой Хироаки злодей, все живут в страхе перед…
— Люди Хироаки мертвы, — спокойно сказал Юкиё. — Сегодня утром нас никто не будет преследовать.
Лицо у Сунскоку посерело:
— Ты сошел с ума! Как можно причинить зло людям Хироаки! Его месть будет ужасна!
Юкиё осторожно повел ее к причалу.
— Они просто исчезли, милая. Хироаки не узнает об этом еще несколько дней.
— Исчезли? — прошептала она, радуясь и страшась одновременно.
— Вчера ночью они решили искупаться и утонули.
— Им нужно было понимать, что они слишком много выпили, чтобы купаться, — добавил Ногучи, щелкнув языком.
— Наверное, нам нужно поспешить, на нас смотрят. — Сунскоку страшно захотелось сбросить свои гэта и броситься к рыбачьим лодкам бегом.
— Я бы этого не советовал. — Юкиё слегка пожал ей руку. — Смотри, вон они и их лодки. Иди медленно, не оглядываясь. Вот сюда. — Он перехватил тяжелую корзину, которую нес в руках, и посмотрел на Ногучи, который делал вид, что две корзины, которые он тащил, на самом деле легенькие. — Видишь, они ставят парус. И ветер тянет с берега. Мы в два счета выйдем из гавани.
Она понимала, почему он говорит таким спокойным голосом, и была ему благодарна. Свобода казалась теперь такой близкой, что Сунскоку ощутила ее веяние.
— Скажи, что за нами никто не идет, — шепнула она.
Он оглянулся, заметил трактирщика, стоявшего в дверях. Хотелось надеяться, что этот человек не дурак. Если решит выдать их портовой полиции, у них будут неприятности; но ведь и сам он после того умрет.
Юкиё надеялся, что трактирщик благоразумен.
За ночь Ногучи сделал все необходимое; его здешние товарищи тоже помогли избавиться от людей Хироаки.
Братство якудза защищает свои интересы.
Еще немного времени — и Юкиё помог Сунскоку спуститься в лодчонку и, найдя для нее место под навесом на корме, приказал рыбакам отчаливать. Берег медленно удалялся, и они с Ногучи внимательно следили за береговой полосой. Но их отъезд прошел без приключений, как и спланировали; ветер был попутный, и вскоре они уже подходили к большому пароходу, стоявшему на якоре.
При приближении рыбачьей лодки несколько членов команды взяли ее на прицел. Кто-то приказал им отойти.
— Позовите первого помощника, — приказал Юкиё, отводя Сунскоку на нос. — Скажи, — обратился он к ней, — что тебя послал капитан Драммонд.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28