Они казались огромными по сравнению с их английскими собратьями, которых она видела раньше.
— Но если стада будут так бурно расти, мама, — сказал Дэвид, положив руку на плечо Элизабет, чтобы она не свалилась со своей шаткой опоры, — где же они станут пастись? Я слышал, что Макартур говорил о нехватке земли.
Сара сбоку взглянула на него: ему было всего двенадцать, а он уже не смотрел на фермерство как на что-то само собой разумеющееся и не достойное особого интереса. Она часто видела у него книги по ботанике и сельскому хозяйству и, что необычайно забавляло Луи, он начал задавать вопросы относительно цен на пшеницу и шерсть.
Сара задумчиво сказала:
— Нам нужны еще люди с таким же предпринимательским духом, как у Мэттью Флиндерса, Дэви. Нам нужен человек, который сумеет найти путь через горы. Там, за ними, есть места, пригодные для овец. Когда мы переберемся через горы, земли будет достаточно.
Глава ЧЕТВЕРТАЯ

I
Когда на Хоксбери спустились сумерки, разбухшая от паводка река, которая с самого начала марта дюйм за дюймом поднималась, образуя водовороты и накатываясь на берега, поднялась на сорок футов над ординаром и стала пугающе темной. Сара задержалась у окна столовой, глядя на пустынное пространство, заполненное водой, на то, что было до этого низинными угодьями Кинтайра. Она смотрела на водовороты, которые, очевидно, указывали на затопленные деревья, обрамлявшие противоположный берег.
Паводок соответствовал времени года, но на этот раз он не обрушился на долину стеной воды, которую приносят выпавшие в горах дожди. Он надвигался постепенно, но неумолимо. Целый месяц здешние фермеры просыпались, под стук дождя по крыше, и день ото дня Хоксбери взбирался все выше. Была кратковременная остановка, и вода даже спала немного, но затем продолжила свое наступление. Скот был переведен в другие места, дома покинуты, их жители перебрались в дома соседей, которые стояли повыше. Но вода все поднималась. В некоторых местах люди задержались слишком долго, и их пришлось спасать с чердаков и крыш на лодках. Работа спасателей проходила бессистемно, и ею никто не руководил; поступали сведения об утонувших. Саре довелось побеседовать с промокшими насквозь, удрученными фермерами, которые рассказывали одно и то же: скот утонул или разбежался, дома оказались под водой, запасенное сено унесено паводком.
Из окон Кинтайра было видно в середине стремнины опасное течение, которое, казалось, следует естественному руслу реки. За последние три дня они смогли по нему читать историю разрушений. Иногда в нем барахталась лошадь, тщетно пытаясь выбраться на берег; проплывали трупы овец; веселыми всадниками, оседлавшими его, казались стога сена, пока их не стягивало в водовороты; плыла домашняя утварь: кресла-качалки, картины, дубовые столы. Дождь шел непрестанно; признаков улучшения погоды не наблюдалось. Над рекой витал дух разложения: в воде разлагались трупы животных, застрявшие в зарослях немногочисленных оставшихся над водой деревьев, поток то выбрасывал на берег, то снова уносил с собой змей и безобразных огромных ящериц. В воздухе стоял кислый запах мокрой грязи и гниющего урожая.
Сара устало отвернулась от окна и вернулась к своему занятию: она разбирала одежду, которая была свалена на длинном столе. Кинтайр не избежал потерь от наводнения, хотя она знала почти наверняка, что сам дом находится в безопасности — Эндрю поставил его гораздо выше следов предыдущих наводнений. Но вода унесла стога сена и часть скота, потери еще не были подсчитаны. Надворные постройки, которые находились по склону, исчезли под водой пять дней назад. Наверху не было пастбищ, и овец, так же как и остальной скот, стоявший в загонах, приходилось кормить вручную. Они неприкаянно мокли под дождем и жалобно взывали к небу, с которого лился неумолимый поток. Застоявшиеся лошади в конюшнях вели себя беспокойно. Сара рассортировала вещи: во всей колонии будет ощущаться необходимость в одежде и одеялах для семей, пострадавших от наводнения. Кинтайр уже принял свою долю беженцев к тому времени, как три дня назад вода вдруг снова резко поднялась, и четыре фермера, живших ниже усадьбы Маклея, привели своих жен и детей в поисках укрытия. Сами мужчины тут же вернулись к работе по спасению скота и какой-то домашней утвари. Две женщины, оставив детей на попечение Сары и невнятно рассказав о своих потерях, отправились помогать мужьям. Двое других, оставшихся в доме, — Сьюзан Мэтьюз и Эмили Бейнс — оккупировали гостиную и проводили время в жалобах на свои несчастья и в не слишком деликатной критике предложенного им Сарой гостеприимства. Дети из четырех семейств, семеро общим числом, размещались на веранде вместе с Элизабет и мальчиками. Им запрещалось покидать дом, и они выражали недовольство ограничением своей свободы. Они играли, ссорились, часто дрались: их вопли и хохот были непременным элементом в жизни дома на протяжении последних трех дней. Сара раздраженно думала, что стало бы легче, если бы одна из женщин прибрала их к рукам — но надежда на это была крайне слаба. Шестеро служанок из числа ссыльных, которых эти семьи привели с собой, явно настроились на то, чтобы насладиться неожиданным бездействием: набившись в малую гостиную, они предались нескончаемым сплетням и не делали ни малейшей попытки помочь Энни Стоукс или Бесс и Кейт — двум другим служанкам Сары, а их хозяйки никаких распоряжений на этот счет не давали. Казалось, у беженцев была одна задача — создавать как можно больше проблем: Сара догадывалась, что за годы, полные борьбы, которые они провели на реке, они постоянно завидовали удаче владельцев Кинтайра, и теперь, воцарившись здесь, они недвусмысленно давали им почувствовать свое присутствие. В доме был сущий бедлам: было холодно, повсюду валялись вещи, на полу лежали матрацы, на коврах остались следы грязных ботинок, все стены были захватаны грязными детскими руками, и надо всем этим слышался постоянный шум дождя, который напрягал нервы обитателей дома до предела.
Сара вышла из столовой и направилась темным коридором на кухню. Много раз за последнее время ее мысли обращались к Джереми, она думала о том, как он переживает этот трудный период. Ему повезло в том, что приобретенный им участок находился так же высоко, как Кинтайр. Его предшественник, старик Теодор Вудворт, был одним из первых поселенцев на Хоксбери и, последовав разумному примеру Эндрю, он смог выбрать место повыше. Она предполагала, что урожай Джереми пострадал, как и их, но что ему удалось спасти скот. Она хотела бы знать, как у него дела, хотела бы, чтобы он приехал узнать, как дела в Кинтайре. Но это было маловероятно: его дом, должно быть, тоже забит народом, как и ее собственный. Она почувствовала приступ раздражения при мысли, что его молодая экономка изображает хозяйку дома перед толпой беженцев.
Войдя на кухню, она направилась к длинному столу для детей, чтобы зажечь лампы. Бесс и Кейт мыли посуду за перегородкой и сплетничали. Энни закрыла дверцу духовки почерневшей тряпкой и повернулась, чтобы поговорить с хозяйкой.
— Эти, — сказала она, кивнув в сторону гостиной, — жрут в два горла, да еще в полном удобстве при этом! Я уже второй раз пеку за эти три дня. Если дождь скоро не кончится, нам их и кормить-то нечем будет.
Потом она отложила тряпку и подошла поближе к Саре.
— Господи, мэм, да вы белее простыни! — На худом морщинистом лице появилась тревога. — Да вы переработали — вот в чем дело! Ох, нужно бы хозяину здесь быть, чтобы вас отдохнуть заставить, а то ведь и срок уже подходит!
— Да, Энни, — сказала Сара успокоительно, склонившись над лампами. Не проходило и часа, чтобы она не воздавала хвалу Господу, что Луи нет в Кинтайре. Он уехал в Сидней десять дней назад, когда пришло известие от Кленмора, что «Ястреб» прибыл из Индии. Пожав плечами, Луи приготовился встретиться с капитаном Торном вместо своей жены, добродушно пошучивая, что он запросит большие комиссионные. В Кинтайре без него было одиноко, и Сара ждала его приезда не позже, чем через две недели, но по мере подъема воды в реке и наплыва в дом женщин и детей из затопленных домов она стала надеяться, что его приезд будет отсрочен на неопределенное время. Невозможно было себе представить Луи посреди этого хаоса или предположить, что он согласится разделить общую трапезу. Представить себе, что Луи заточен в Кинтайре из-за наводнения было само по себе ужасно, но представить себе, что он заточен здесь с болтливыми скандальными женщинами и с одиннадцатью детьми было просто невыносимо!
— Может быть, и хорошо, что его нет, Энни, — добавила Сара. — Со всем этим… — Она не закончила, но жест ее был весьма красноречив.
— А может быть, вы и правы, мэм, — Энни бросила на Сару проницательный взгляд. — Но не тревожьтесь: мы их всех скоро выпроводим, и тогда вы сможете отдохнуть, как оно положено.
Говоря так, Энни обвела глазами накрытый стол.
— Пора уже звать этих негодников, да поскорее покончить с кормежкой. — Потом она в ужасе закрыла рот ладонью. — Ой, прошу прощения, мэм, я не имела в виду мисс Элизабет или ваших сыновей.
— Все это неважно, Энни. Сейчас уже трудно разобрать, где кто. Пойди и позови их. Может быть, они будут потише, когда поедят.
Энни повернулась и крикнула:
— Бесс! Веди детей. И смотри, чтобы они были потише! У меня уже уши лопаются от их крика.
Бесс появилась в дверях, вытирая руки.
— Я думала, хоть одна из этих бездельниц может порядок навести. Дом в цирк превратился, как они здесь появились. Это несправедливо… — продолжала она ворчать, идя по коридору.
Сара притворилась, что не слышит. Она не могла винить Бесс или кого-нибудь другого за то раздражение, которое они испытывали. Эти люди налетели, как саранча: принимают пищу и кров без единого слова благодарности, используют Кинтайр как придорожную таверну. Сара вспыхнула при мысли об их неблагодарности. Перегнать овец и скот было сложной и трудоемкой задачей: нужно было соорудить заграждения, и каждый работал за троих, чтобы удержать скот на новом месте. Даже Майкл Сэлливан оставил своих учеников и работал вместе с батраками все светлое время суток. Но в доме весь день сидели восемь женщин, ничего не делая, даже не пытаясь помочь по кухне. Сара не решалась высказать протест: эта история будет в искаженном виде передаваться из уст в уста; на протяжении многих лет станут рассказывать, как она поскупилась на гостеприимство в то время, когда каждый дом, не тронутый водой, рассматривался как естественное убежище. Она могла лишь надеяться так же, как Энни, что эти люди скоро освободят их от своего присутствия.
Сара взяла буханку с бокового стола и начала ее резать. Она взглянула через стол на Энни, которая раскладывала по тарелкам мясо и овощи, и позавидовала скорости и ловкости ее движений. Ее собственное тело казалось тяжелым и медлительным: она взглянула на него с неудовольствием и попыталась поправить шаль, накинув ее так, чтобы выглядеть привлекательнее. Семь недель, оставшиеся до рождения ребенка, показались ей бесконечными. Эта беременность оказалась гораздо более тяжелой, чем прежние: время шло медленно, она пыталась заниматься делами и одновременно выполнять требования Луи в отношении отдыха. Луи терпеливо ждал рождения ребенка. Он был с ней нежен, внимателен и тих — он не много говорил о ребенке, но она знала, что то повышенное внимание, которое он уделяет Банону, вызвано мыслью о том, что его унаследует сын. Она снова взглянула на свое бесформенное тело и ради Луи вознесла молитву небесам, чтобы родился сын.
Дети явились толпой, потолкались в дверях и жадно смотрели на стол. Элизабет была в центре: на ее разгоряченном лице было какое-то диковатое выражение, подол платья был оторван. Сара не могла сдержать улыбки, глядя на нее: строгие манеры Элизабет заметно изменились, она уже без обиняков потребовала свое место, причем всем своим видом она ясно давала понять остальным, что обширная кухня Кинтайра принадлежит прежде всего ей и ее сводным братьям. Жесты ее, несомненно, повторяли жесты отца.
Хрупкий рыжеволосый сын Сэма Мерфи улыбнулся Саре, когда она поставила перед ним тарелку.
— Мы поймали змею, мадам де Бурже. И убили, конечно! Она вот такущая была… — Он широко развел руки.
Сара с отвращением сморщила нос.
— Ужасные твари! Я рада, что вы ее быстро прикончили. Они… — Она замолчала, вдруг посерьезнев. — Но где вы ее нашли, Тимми? Не могла же она заползти на веранду?
Он повесил голову, искоса взглянув на Дэвида, призывая его на помощь.
Сара повернулась к старшему сыну.
— Вы не уходили с веранды, Дэвид?
— Видишь ли, — сказал он виновато. — Она была совсем близко к веранде, мама, и мы боялись, что она может заползти в дом ночью.
Сара вспыхнула. Страх заставил ее быть резкой.
— Но я же не разрешаю вам вообще подходить к змеям. Она же могла быть смертельно ядовитой. Кроме того, вы обещали, что никто из вас не уйдет с веранды.
Она отвернулась от него и взглянула на Энни, которая усаживала последнего ребенка — семилетнюю сестренку Тима Мэрфи.
— Энни, а где Себастьян?
Старуха вскинула голову. Ее глаза быстро обежали два ряда детей и вернулись к Саре.
— Как же это?.. — Энни облизнула губы. — Его вроде нет…
Сара спросила Дэвида:
— Он был с вами, когда вы убивали змею?
Он наморщил лоб, силясь вспомнить.
— Да… Кажется, был.
— Когда это было?
Дэвид закусил нижнюю губу.
— Я не уверен, мама. Незадолго до прихода Бесс.
Энни встревоженно позвала служанок:
— Бесс! Кейт! Вы не видели мастера Себастьяна?
Женщины вошли в кухню и серьезно покачали головами. Себастьян был любимчиком обеих, и на лицах их отразилось искреннее беспокойство.
— Господи, мэм, да я не видела мастера Себастьяна с самого полудня, — начала Кейт. — Одна из тех, — она кивнула в сторону гостиной, — должна была, так мы считали, присматривать за детьми.
Сара дико огляделась.
— Но он же должен где-то быть! Кейт, беги, позови его. Возьми лампу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66