И та и другая, вернее всего, погибнут. Нет, следует избегать короткости с этим субъектом! Женщину, которая вдруг – из любви или из корысти – решится отдать ему свое тело, он будет презирать, будет издеваться над ней! А душа женщины… Я не знаю, какая же простая и чистая женская душа может вызвать в нем чувство доверия. Но в Париже такой женской души не сыщешь!..
Занятая несчастьем сына, Анжелика ничего не сказала мадам де Ментенон о лунатизме Онорины.
Онорина еще несколько раз встречалась с Андре в саду. Анна де Ноай тщательно укладывала на ее постели одежду и прикрывала одеялом. Если к постели подходила одна из наставниц, Анна предупреждающе поднимала палец и шептала:
– Тише, тише! Она спит! Не разбудите ее!..
И наставница отходила. Припадков лунатизма у Онорины более не замечалось.
Она все более влюблялась в Андре Рубо. Этот странный человек, не знающий, кто он, способный на убийство, на преступление, пленил душу Онорины. Ее душа, казалось, всегда ждала его, именно его, такого родного, близкого, страшного! Их взаимные ласки делались все более и более страстными.
– Возьми меня! – молила она. – Сделай меня женщиной! Ты видишь, как я страдаю! Мое тело изнемогает от незавершенности. твоих объятий!..
– Нет, нет! – отказывался он в полузабытье. – Я не могу погубить тебя! Не могу!..
И он снова и снова заключал се в объятия…
– Почему… Почему?.. – бормотала девушка, изнемогая.
– Нет! – Он отталкивал ее. – Я могу погубить тебя, но я этого не сделаю. Я чувствую, я знаю, что меня ищут, выслеживают; меня обложили, словно волка!..
В их последнее свидание он уже был не в силах сдерживаться. Он овладел ею. Она была счастлива испытанной болью. Истечение крови не пугало ее.
– Теперь я принадлежу тебе! – гордо говорила она. – Я – твоя! И никому кроме тебя я никогда не буду принадлежать!..
Они уговорились встретиться следующей ночью.
После ухода Андре Онорина внезапно ощутила слабость. Надо было возвращаться в дортуар, но не было сил. Телом овладевала приятная истома. Онорина говорила себе, что надо подняться и идти, но глаза невольно закрывались. Она задремала. И пробудил ее шум шагов и голосов. Две наставницы в сопровождении слуг с факелами окружили ее.
И на следующую ночь Андре встретила под грушевым деревом Анна. Она сказала ему, что Онорина заперта в лазарете:
– …завтра ее отправят в Париж, к ее матери… А покамест я даже не смогу передать ей записку от тебя!
– Они нашли ее в саду случайно?
– Если бы! Все получилось так глупо! Служанка-поломойка нашла записку, ту самую, давнюю, ту первую записку, которая была передана мне!..
– И вправду: как глупо! – Лицо Андре на миг скривилось.
Затем он дружески простился с Анной и скрылся в ночи.
Онорину доставили в Париж. Одна из матрон-наставниц сопровождала ее. Герцогине де Монбаррей передали письмо, в котором подробно описывалось, как дочь ее была обнаружена в саду под грушевым деревом, утратившая навеки девственность! Анжелика не стала говорить с дочерью, заперла ее в спальне и тотчас поехала к мадам де Ментенон.
«Лучше пусть она узнает от меня, лучше пусть она узнает от меня!..» – повторяла Анжелика про себя, трясясь в карете без рессор. Она полагала, что будет лучше, если мадам де Ментенон узнает о случившемся с Онориной от самой Анжелики, а не от хранительниц девичьей чистоты в Сен-Сире. Сейчас Анжелика не должна была потерять доверия мадам де Ментенон.
Выслушав сбивчивый рассказ подруги, мадам де Ментенон призадумалась, затем сказала:
– Кто же он, любовник твоей дочери, милая Анжелика?
Анжелика пожала плечами:
– Она сказала наставницам в Сен-Сире, что ее изнасиловал незнакомец.
– Ты веришь в это?
Анжелика понимала, что сейчас ей надо говорить правду.
– Нет, не верю. Но она не сознается, я слишком хорошо знаю свою дочь. Конечно же, я буду спрашивать ее, но я знаю: она не скажет!..
Обе женщины замолчали. Молчание длилось. Постепенно Анжелика начала чувствовать в этом молчании нечто странное и даже и опасное. Франсуаза приблизила свое лицо к лицу подруги. Они, как это у них велось, сидели рядом на канапе. В глазах мадам де Ментенон Анжелика прочла какую-то странную, очень странную, почти мучительную проницательность…
– Убийство испанского посла произошло в окрестностях Сен-Сира… – медленно произнесла Франсуаза.
Анжелика уже догадалась о мыслях своей подруги, сердце замерло.
– Ты не думаешь… – Франсуаза не договорила.
– Нет, – произнесла Анжелика, внутренне холодея, – Нет, нет, нет!
Она почти кричала.
Франсуаза сжала ее запястья в своих пальцах, внезапно оказавшихся такими сильными.
– Анжелика! Приди в себя. Взгляни правде в глаза! Человек, которому отдалась Онорина, это Андре Рубо!
– Франсуаза! Ты не оставляешь мне ни капли надежды! Зачем ты так жестока?
– Пойми, Анжелика, моя жестокость – это жестокость хирурга, безжалостно отсекающего больной член ради спасения больного!
– Что же мне делать? – Теперь голос Анжелики прозвучал уныло.
– Не будь сурова с дочерью, не брани ее, не требуй от нее откровенных признаний. Возможно, она сама почувствует потребность поделиться с матерью своими чувствами и намерениями…
– Нет, не верю! – Анжелика была в отчаянии. – Не верю! Онорина способна быть твердой, словно кремень. Она нечего не скажет о своем любовнике.
– Тогда ты должна просто-напросто следить за ней. Не спускай с нее глаз. Андре Рубо может объявиться в твоем доме. Он – отчаянное существо. И помни, судьба твоего сына Кантора зависит от поимки Андре Рубо!..
Анжелика сидела, закрыв лицо ладонями.
Дома она последовала советам Франсуазы. Впрочем, следить за молодой девушкой, запертой в небольшой комнате, было не так уж трудно. Анжелика ни о чем не спрашивала дочь, но прекрасно видела, каким высокомерием дышит лицо Онорины, каким упрямством! Король уклонялся от свиданий с герцогиней де Монбаррей. Возможно было найти этому самую простую причину. Какому мужчине захочется проводить время с женщиной, озабоченной своим горем, с женщиной, которая наверняка готова о чем-то своем просить!.. Анжелика пыталась понять ситуацию. Она заподозрила мадам де Ментенон. Как это случилось? Как случилось такое, что Анжелика отстранена от Его Величества, а Франсуаза по-прежнему с ним? Как это произошло? Это кажется случайным стечением обстоятельств. Эта ужасная связь Онорины с Андре Рубо! Ведь это совершенная случайность: их встреча на почтовой станции!.. Но… Разве можно было предположить, что Онорина выйдет замуж, как выходят замуж добродетельные, и даже и не очень добродетельные парижские девицы, дочери графов и маркизов?! Надо было заранее знать, что с Онориной должно произойти нечто необычайное!.. А мадам де Ментенон? О! Она всего лишь тщательно следила за Анжеликой, изучала ее, внимательно вглядывалась… И… тотчас воспользовалась сложившейся ситуацией! Нет, Анжелика даже не может обвинить Франсуазу! Франсуаза отнюдь не была коварна, Франсуаза оказалась наблюдательна, только и всего! И что же теперь делать, что предпринять Анжелике? Как спасти Кантора? Как устроить судьбу Онорины? Как доказать, показать королю, что Анжелика не намеревается просить его?! Да, Анжелика не намеревается обращаться к нему с просьбами, не намеревается докучать ему… Да, да, да!.. В голове герцогини де Пейрак созрел план!
Она поехала к мадам де Ментенон. Они беседовали, как обычно, то есть очень дружески, очень доверительно.
– Я устала, – произнесла вдруг Анжелика, – я устала от бесплодных размышлений. Ведь от меня нечего не зависит. Мне остается только одно: ждать поимки Андре Рубо. Представь себя на моем месте! Представь себе, каково мне в одном жилище с дочерью, которая настолько далека от меня в своих мыслях и чувствах! Я не знаю, о чем думает Онорина. Может быть, она намеревается убить меня! Ведь у нее нет возможности бежать! Она решит отомстить мне за то, что я заперла ее. Она найдет способ выбраться из запертой комнаты. Но что мне делать?! Я люблю, я обожаю эту девочку! Франсуаза! Помоги мне! Я так хочу отвлечься от всего этого! Скажи, мадемуазель де Скюдери все еще продолжает, читать вслух в твоем салоне свой роман «Клелия»?
– Да, – отвечала Франсуаза легко. Но в звучании ее голоса Анжелика уловила некоторую напряженность.
– Франсуаза! Я так давно не слушала мадемуазель де Скюдери! Это отвлекло бы меня… Надеюсь, ты пригласишь меня…
– Мне так недостает тебя во время этих чтений! Помнишь, как мы сидели рядом, вот как теперь… Но Его Величество!.. Я буду откровенна с тобой. Людовик опасается встречи с тобой. В сущности, он боится…
– Я понимаю, чего именно боится Его Величество! Он боится, что я стану досаждать ему просьбами об освобождении Кантора! Но, Франсуаза, этого не будет. Я целиком полагаюсь на тебя в этом деле…
Теперь Анжелика понимала, что поставила Франсуазу в неловкое положение. Если мадам де Ментенон и далее будет уклоняться, вилять, отнекиваться, тогда… Тогда… В конце концов – мадам де Ментенон должна понимать, что Анжелика может перестать доверять ей!..
– Я жду тебя послезавтра, – сказала Франсуаза с улыбкой. – Кстати, твоя невестка, эта прелестная Мари-Сесиль, тоже приглашена…
Чтение прошло прекрасно. Анжелика беспечно улыбалась Его Величеству. Сначала он отводил взгляд, но затем она почувствовала, что все еще может иметь на него некоторое влияние. В перерыве, когда лакеи внесли на подносах легкое вино, король поднялся и прошел в будуар позади салона. Анжелика деликатно вышла в противоположную дверь и кружным путем, по коридору, прошла в тот же будуар. Час уединения пролетел незаметно. Целуя на прощанье герцогиню де Монбаррей, король участливо пожал ее руку. Затем спросил, снова отводя взгляд:
– Вы, должно быть, огорчены несчастьем вашего сына? – И добавил: – Разумеется, я попытаюсь помочь…
– Оставьте, Ваше Величество! – Смело прервала Анжелика. – Сейчас, когда я с вами, я не могу и не хочу думать ни о чем, кроме вас!..
Его Величество удалился за ширмы, где находились умывальные принадлежности и судно. Анжелика, чувствуя неожиданный прилив озорства, вернулась в салон и опустилась в мягкое штофное кресло. Внизу, под нижней юбкой и пышным платьем было влажно и липко, это возбуждало. Она слегка ерзала в кресле, ощущая мягкий шелк нижней юбки. Она ярко представила себе эту свою юбку, розовый цвет юбки… Сторожко оглянулась по сторонам, украдкой запустила под платье гибкую руку… Сильный указательный палец мягко вошел вовнутрь женского места. Анжелика двигала пальцем – вперед – назад, вперед – назад…
На лице ее играла озорная улыбка полузабытья… Но даже пристальные наблюдательницы и наблюдатели, а такие имелись в комнате, не могли бы определить, что же это делает герцогиня де Монбаррей!..
С этого вечера связь Анжелики с Его Величеством возобновилась. Мадам де Ментенон, казалось, была искренне обрадована. Однажды подруги беседовали наедине, пристроившись на своем любимом канапе. Франсуаза сказала:
– Милая Анжелика! Ты вправе полагать меня коварной, но ты отнюдь не права. Разве ты можешь назвать меня интриганкой?
Анжелика отрицательно повела пышноволосой готовой. Франсуаза продолжала:
– Разве это я устроила так, чтобы Онорина случайно увидела Андре Рубо? Разве это я принудила Андре Рубо совершать убийство за убийством? И поверь, я не внушала Его Величеству стремление уклониться от близости с тобой!..
– Я и не подозреваю тебя, – отвечала Анжелика. – Мне довольно известен характер Его Величества. Король-Солнце опаслив и не склонен прямо выражать неприязнь к кому бы то ни было! Но на его месте человек, который вел бы себя иначе, являлся бы просто-напросто глупцом! Кто управляет моей жизнью? Кто строит козни? Я скажу тебе. Их двое. Он и она. Их имена: Случай и Судьба!.. Но теперь меня волнует нечто весьма важное для моей жизни, а именно: ищут ли Андре Рубо?
Поиски этого молодца волнуют не одну тебя! Господин Пьер, одержимый своим московитским темпераментом, буквально сходит с ума! Его спутники, московитские аристократы, трепещут от страха, потому что он заставляет их молчать целыми днями, мало есть и пить; а если замечает, что кто-то из них опрокинул в глотку лишний стакан вина, бьет виновного треххвостой плетью!..
– Я не наделена столь бурным темпераментом, – заметила Анжелика, – но и я томлюсь в нетерпении. Мой сын в тюрьме. Я не знаю, что теперь будет с моей дочерью!..
– Ты говоришь о темпераменте, – серьезно начала Франсуаза, – а что ты делала на последнем чтении в моем салоне? Я поняла все!..
– Боже!.. – Анжелика смутилась.
– Нет, нет, не красней, милая! Я даже благодарна тебе. Я люблю беседовать с государем, обожаю запах, истинный аромат нежной кожи Его Величества, люблю целовать и обнимать его, но … Мне тяжело переносить собственно соитие, соитие не доставляет мне наслаждения, одну лишь телесную боль. И это очень хорошо, что наши обязанности и стремления в отношении короля настолько различны! Я целую его и беседую с ним, ты – соединяешься с ним плотски…
Подруги схватились за руки, будто маленькие девочки, и весело засмеялись. Затем обнялись и принялись целоваться, тычась губами в щеки. Франсуаза любила подобные забавы. Анжелика знала, что ее подруге неприятны лишь грубые прикосновения, вхождения – будь то пальцем или членом – в нежное женское место…
С Его Величеством Анжелика решительно не желала говорить о заточении своего сына. Король уже несколько раз пытался сам заговорить с ней об этом, но она ласково прерывала его. Но однажды она поняла, что если снова прервет речь Его Величества, Людовик воспримет это как оскорбление! Поэтому она лишь наклонила низко голову и замерла.
– Вам отнюдь не все известно, Анжелика! – говорил Его Величество. – Я назначил награду за поимку этого мерзавца Андре Рубо. Но я обязан предупредить вас: даже когда истинный убийца испанского посла будет пойман, вызволить молодого графа Кантора из заточения будет трудно. И все же я обещаю вам, что ваш сын будет на свободе!
Анжелика смиренно поцеловала руку Его Величества.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28