Бэкингем прикрыл глаза, пытаясь уснуть. Ему стало грустно, как не бывало уже давно. Вокруг него был незнакомый мир, тревожный, но знающий, что такое счастье. Здесь жили особой жизнью, текущей по своим законам, и, несмотря на проявленное к нему благорасположение, он оставался чужаком. В замке праздник, а он лежит один-одинешенек, трогая веточки остролиста, которыми дети барона все же украсили его покои…В последующие дни барон и баронесса нередко наведывались к знатному гостю. Прибегали и дети. Теперь, когда Бэкингем чувствовал себя все лучше, леди Майсгрейв позволяла им навещать герцога. Генри, разумеется, не был против. Дэвид был замечательно живым ребенком, хотя порой и пытался напускать на себя важность, чем бесконечно забавлял Генри. Он был любимцем матери, Кэтрин же явно пребывала в фаворе у отца. Она не скрывала, что герцог Бэкингем ей весьма по нраву, а однажды даже заявила, что герцог, наверное, похож на архангела Гавриила, из-за чего у нее с младшим братом едва не вышла драка, поскольку Дэвид уверял, что если на кого и похож этот небесный воин, то не иначе, как на их отца.Герцогу даже пришлось кликнуть Баннастера, чтобы тот разнял детей, а потом он подозвал Дэвида и стал внушать ему, что никогда мужчина не может назваться рыцарем, если поднимет руку на даму. Он даже поведал историю о том, как один из рыцарей Круглого Стола, сэр Гавейн, случайно лишил жизни некую даму и весь двор был из-за этого в таком страшном гневе, что рыцарю пришлось совершить немало подвигов и спасти множество дам и девиц, прежде чем он был прощен, и королева Джиневра вновь стала улыбаться ему.Когда Бэкингем сообщил брату и сестре, что он родом из Уэльса, то они даже всплеснули руками.– О, Уэльс, это же так далеко, это страна короля Артура! Мама нам о нем рассказывала. Они были в совершенном восторге.– А вы видели Камелот или Карлсон? А пещеру мага Мерлина?Их мать, безусловно, была образованной женщиной, если, живя на Севере, так хорошо знала валлийские легенды Валлийцы – уроженцы Уэльса

.Генри с наслаждением рассказывал им о своей земле, о похожих на застывшие волны Уэльских горах, которые называются «куне», о водопадах и пещерах среди скал, где встречаются удивительные сталактиты и где можно заблудиться. Где располагалась столица короля Артура, он не знал, зато замок Тинтагель видел своими глазами, когда с двором короля Эдуарда ездил в Корнуол. Дети слушали, затаив дыхание.– Ах, как бы я хотела тоже куда-нибудь поехать! – вздыхала Кэтрин. – В Йорк или Олнвик к лорду Перси. Уэльс, наверное, гораздо дальше Олнвика?– А я никуда не хочу! – твердил Дэвид. – Я – Майсгрейв, и мое место в Нейуорте. И я буду таким же воином, как отец, и, как он, буду гнать с английской земли шотландцев. Вот так! И так!И он принимался прыгать, размахивая своим деревянным мечом. Дэвид поклонялся отцу. Однажды он спросил у Бэкингема:– А у тебя есть свой мальчик?– Да. Его зовут Эдуард.– И ты катаешь его на своей лошади и даешь нажать на спуск арбалета?Генри грустно усмехнулся.– Нет. Когда я уехал из своего замка Брекнок, он был еще грудным младенцем. С тех пор я там не бывал.– А как зовут вашу жену? – вступила Кэтрин и, когда узнала, что они с герцогиней Бэкингем тезки, почему-то пришла в неописуемый восторг. Дэвид же вдруг сурово осведомился:– Раз у вас есть свой мальчик и жена, почему вы так смотрите на мою маму?Генри застыл с открытым ртом. Неужели его восхищение леди Майсгрейв так велико, что его заметил даже этот малыш?Когда дети убежали, он надолго задумался. Леди Анна нравилась ему. Она была хороша собой и необычна. К тому же после замкнутых шотландских леди пленяла своей раскованностью. Она ежедневно навещала герцога, порой приходила одна, однако, когда Генри начинал произносить изысканные любезности, пропускала их мимо ушей.В отличие от своей дочери, леди Анна не обладала и малой толикой кокетства, что отнюдь не умаляло в глазах герцога Бэкингема ее очарования. Правда, порой он досадовал на нее из-за того, что она не теряет самообладания от его восхищенных взглядов, а однажды, когда ему удалось поймать ее руку и поцеловать, лишь засмеялась и взъерошила ему волосы, как если бы он был ребенком и совершил какую-то не слишком предосудительную шалость.Генри пребывал в недоумении. Он знал, что необыкновенно красив, знал, как обращаться с женщинами, однако леди Майсгрейв вела себя с ним так, как иной раз вела бы старая Мэгг. Она собственноручно приносила ему еду, оправляла подушки, присаживалась у камина и накладывала в металлическую грелку уголья. М-да, нелегкое дело ухаживать за дамой, когда ты беспомощен и она пестует тебя, как младенца. Любопытно было бы знать, как вел себя Тристан, когда за ним ходила белокурая Изольда? И когда супруга Зеленого Рыцаря попросила у сэра Гавейна поцелуи – до или после того, как пристроила у него в ногах грелку?Он почувствовал себя несколько увереннее, когда начал вставать на ноги. И сейчас же понял, что леди Анна вовсе не так проста, как кажется. Она тотчас прекратила свои одинокие визиты, а если и появлялась, то либо с капелланом, и тогда они говорили только о здоровье герцога, либо со своей камеристкой Молли, или вместе с бароном.В присутствии Майсгрейва Генри и в голову не шли всяческие любезности. И вовсе не потому, что он опасался супружеского гнева, нет. Герцогу искренне нравился владелец Гнезда Бурого Орла, нравились даже его сдержанность и немногословность. Но еще больше ему нравилась хозяйка замка. Он понимал, что обязан Майсгрейву жизнью, однако его сердце замирало при одном лишь взгляде на леди Анну, и он испытывал волнение всякий раз, заслышав ее низкий музыкальный смех.Хотел Генри того или нет, но, едва поднявшись, он отправлялся бродить по замку, разыскивая его госпожу. Нейуорт был внушительной цитаделью, и Генри не скоро научился в нем ориентироваться. Это была смесь старых и новых построек, донжон же представлял собой тяжеловесный параллелепипед с башенками по углам, в одной из которых и поселили лорда Бэкингема. Закутавшись в теплый плащ и нетвердо ступая, он проходил по жилым помещениям Нейуорта или в сопровождении Ральфа поднимался на стены замка.Замок располагался на скале в центре долины, со всех сторон обрамленной лесистыми Чевиотскими горами. Внизу, у подножия скалы, было озеро, из которого вытекал ручей, извиваясь между холмов и теряясь в болотистой низине. С другой стороны скала образовывала кремнистый, сливающийся с ближайшей горой перешеек, с которого спускалась вниз торная дорога. В долине темнели голые рощи, нетронутый снег покрывал пашни, стеклянно блестела полоска ручья, не желавшего замерзать, несмотря на установившуюся морозную погоду. Там же виднелась приходская церковь, выстроенная из грубо отесанных глыб камня и казавшаяся столь же древней, как и горы вокруг. В заводи дремало массивное колесо водяной мельницы, а вокруг располагались крытые соломой хижины довольно большого селения.Как объяснили герцогу, в Пограничном крае селения обычно насчитывали до полусотни дворов – вместе легче отбиваться от набегов шотландцев или собственных соседей, разбойников из Норт-Тайна, которые добывали себе пропитание грабежом более зажиточных соседей. Крестьяне всегда стремились селиться вблизи от монастырей или замков феодалов, чтобы иметь защиту.Нейуорт считался в этих краях грозной крепостью. Однако здесь еще не было того комфорта, как в обиталищах рыцарей на юге, хотя, как отметил Бэкингем, в этой суровой твердыне было сделано все, чтобы сберечь уют и тепло. Повсюду чувствовалась женская рука. Замок был на удивление чист, и целая армия слуг трудилась день-деньской не покладая рук.Леди Майсгрейв вникала во все дела. Герцог не раз заставал ее то направляющейся на хозяйственный двор, то беседующей с пришедшими из селения крестьянами, то отдающей распоряжения слугам в большом зале замка. Барона он видел гораздо реже. Майсгрейв часто вместе со своим отрядом покидал долину – то, патрулируя неспокойные окраины своих владений, то, навещая арендаторов в соседней долине, то, отправляясь с обозом, чтобы привезти запас корма для скота, хранившийся в амбарах в горах.Генри же, в свою очередь, пускался на поиски леди Анны, однако заставал ее то в ткацкой, восседающей за станком, то в кладовой, пересчитывающей с ключницей связки лука, а однажды он обнаружил ее в свинарнике, возящейся с новорожденными поросятами. И всегда она была в своем простом платье, оленьей безрукавке и с кинжалом за поясом.Зато ее речь и манеры принадлежали настоящей леди. С герцогом она была в высшей степени учтива, однако всякий раз умудрялась дать понять, что чрезвычайно занята, и ему приходилось оставлять ее и отправляться к себе в покои, где единственным развлечением были игра в кости с Ральфом Баннастером да переплетенная в желтую кожу рукописная история Гальфрида Монмутского.Когда Анна, видя, как он томится, принесла ему эту книгу, он несколько опешил.– Разве в ваших краях отдают должное книгам?Анна лишь улыбнулась. Уже заметно стемнело, но Филип, еще утром уехавший со своими людьми на отгонные пастбища в горах, до сих пор не возвращался.Генри смотрел на леди Майсгрейв. В платье из темно-серой мягкой шерсти, облегавшем ее стан мягкими складками, она казалась стройной, словно девушка, и не верилось, что эта дама родила подряд двоих детей. Платье имело небольшой шлейф, и единственным его украшением служила шелковая черная шнуровка на груди и от запястий до локтя, сквозь которую виднелась белоснежная нижняя рубаха.Леди Анна, казалось, не расслышала его вопроса, она стояла у окна, задумчиво вглядываясь в густеющий мрак. Генри упоительно разглядывал нежную округлость ее щеки, высоко зачесанные густые волосы, плавный поворот шеи…К леди Анне его тянуло словно магнитом. Обнять ее, ощутить губами бархат кожи, коснуться ладонью бедра. От этих мыслей горло сдавил душный туман, он почувствовал, как нервно застучало сердце, как заныло все тело.Лорд Бэкингем сделал Баннастеру незаметный знак удалиться, но, поднимаясь, тот неловко задел кресло, и баронесса, бросив скользящий взгляд на застывшего в неудобной позе оруженосца герцога, перевела глаза на Бэкингема.Спокойный взгляд ясных зеленых глаз. Даже если она и заметила, что с ним твориться что-то неладное, то не придала этому значения. Или думала о другом.– Вы о чем-то спросили, милорд? Ах да, книга… Мой супруг когда-то сделал мне подарок, доставив эту книгу из Йорка. Я ведь воспитывалась в монастыре и люблю читать. В Нейуорте есть также Библия на французском языке – наследство от матери барона. Если изволите, я вам ее пришлю.Она пересекла покой и уселась в кресло, которое только что покинул Баннастер, с улыбкой указав оруженосцу на ларь у стены. Ральф потоптался было, но затем сокрушенно кивнул и устроился, где ему было велено.Леди Майсгрейв заговорила с герцогом о его самочувствии, но тот не поддержал беседу. Ему хотелось говорить с нею не о здоровье, а о любви, хотелось воспеть ее красоту, пленить ее куртуазностью манер. Но стойкое равнодушие леди Анны к его мужским достоинствам словно ставило его на место. Он молчал, с улыбкой глядя на нее и подперев подбородок кулаками. Заговорил о другом.– Вы образованны, миледи, владеете латынью и французским. Где вы научились всему этому? Откуда вы родом? Более чем уверен, что вы не уроженка здешних мест.Анна Майсгрейв странно и, как показалось герцогу, испуганно подняла глаза.– Вы правы, милорд. Я с юга Англии.– С юга? Я неплохо знаю семейства этой части королевства. Как вас звали в девичестве?Теперь она смотрела на него с непреклонным упрямством.– Я не настолько знатного рода, чтобы сиятельный герцог Бэкингем мог слышать о моей семье.Она явно хотела уклониться от ответа, но Генри продолжал настаивать. В том, как леди Анна занервничала, ему увиделось нечто подозрительное.Что ж, – сдалась она наконец. – Я из эрингтонских Селденов, из Оксфордшира. И все равно я не думаю, чтобы вы что-либо знали о моей семье. Селдены были ланкастерцами и потеряли в войне Роз все, что имели.– Но ведь и Стаффорды были ланкастерцами. И вы зря полагаете, что ваше родовое имя мне ни о чем не говорит. Я знаю, что в числе фрейлин королевы есть дамы из рода Селденов. Есть они и у графини Бофор, нынешней леди Стэнли. Кажется, вы в родстве с лордом Ховардом?Анна едва заметно кивнула и поднялась, собираясь покинуть покой, но герцог удержал ее.– Прошу простить меня, если я коснулся чего-то неприятного для вас. Многие из тех, кто пострадал в войне Роз, не любят вспоминать о былом. Но отчего вы, столь образованная и прекрасная дама, избрали жизнь в глуши, когда могли бы стать ослепительным украшением королевского двора? К тому же, если не ошибаюсь, король весьма благосклонно относится к барону Майсгрейву, и одно время барон был поверенным в самых тайных делах Иорков.– Это было давно, – возразила баронесса. – Мой супруг несколько раз бывал при дворе короля, когда тот наезжал в Йорк или когда Его Величество посещал свою мать в замке Реби. Однако я ни разу не ездила с ним. Да и вы, насколько я знаю, отправляясь в Лондон, предпочли оставить супругу в Уэльсе.Бэкингем внезапно понял, что ей многое известно о нравах, царящих при дворе Эдуарда IV, и резко сменил тему, заговорив о диковинке – машине для печатания книг, которую установил некий Кэкстон в аббатстве Вестминстера с благословения Его Величества. Генри на мгновение показалось, что леди Анна увлеклась его рассказом, когда он объяснял ей простоту и полезность этого чудесного изобретения, однако, едва с улицы долетел еще слабый звук рога, подскочила, словно на пружинах, и бросилась к окну.– Слава Деве Марии! Это он!!! Он вернулся!В своем порыве она даже забыла о сдержанности. За окном раздавались мужские голоса, топот коней, звон стали.– Разве барон уезжал не по хозяйственным делам? –Генри вновь попытался увлечь беседой свою прекрасную спасительницу.– Да, конечно. Однако я ничего не могу с собой поделать – всегда, когда ему случается задержаться, мне являются самые нелепые мысли.
1 2 3 4 5 6 7 8