Вот оно. На нем стоит дата — 10 мая 1651 года. Читая его, хорошо понимаешь, насколько смешны утверждения историков, полагающих, что кардинала и регентшу связывали только узы дружбы…«Боже мой, как я был бы счастлив, если бы мог дать вам возможность заглянуть в мое сердце. Тогда вы согласились бы со мной, что нет чувства, равного моей привязанности к вам. Признаюсь вам, что вы занимаете все мои помыслы, и прежде я представить себе не мог, что буду способен думать только о вас.Верю, что ваши чувства преодолеют все испытания и что они именно таковы, как вы говорите; но мои чувства еще сильней, ибо каждый день я упрекаю себя, что не сумел дать вам надлежащих доказательств моей привязанности, и в голову мне приходят очень странные мысли, повелевающие мне предпринять нечто неслыханное и отчаянное, лишь бы вновь увидеть вас; меня удерживает только то, что я могу нанести этим ущерб вам. Ибо я давно бы уже испробовал тысячу путей, дабы выбрать один, и если я не получу в моей скорби скорого утешения, то не отвечаю за себя, поскольку эта осмотрительность не сочетается с пылкостью моих чувств к вам.Возможно, я не прав и в таком случае прошу у вас прощения, но мне кажется, что будь я на вашем месте, то приложил бы все усилия, чтобы позволить другу встретиться с вами… Известите меня (sie!), прошу вас, увидимся ли мы и когда: ибо так дольше продолжаться не может. Со своей стороны, клянусь, что это случится в ближайшем времени, даже если мне придется погибнуть… Я возлюбил бы от всего сердца и больше жизни злейшего своего врага, если он помог мне вновь увидеться с Серафимом».Это послание, совсем не похожее на письмо министра, адресованное своей королеве, заканчивается подлинным криком отчаяния:«Поверь мне, что со времен Адама никто не страдал так от разлуки, как страдаю я.Между тем Фронда продолжалась. Конде, только что выпущенный на свободу, стремился отстранить при помощи знати Анну Австрийскую от власти, а также отложить до восемнадцати лет объявление короля совершеннолетним4, имея тайную мысль самому взойти на трон.Мазарини, получавший информацию от секретных агентов, с тревогой следил за хитроумными маневрами победителя при Рокруа. Из своего маленького кабинета в Кельне он предпринимал все усилия, чтобы защитить корону своей возлюбленной. Теперь его любовные послания сопровождались политическими советами, написанными на шифрованном языке. Каждое утро королева получала очередную порцию нежности и указаний, благодаря которым с успехом разрушала замыслы мятежников.С особой очевидностью это проявилось в сентябре: шестого числа Конде открыто выступил против регентши; седьмого числа Людовик XIV был объявлен совершеннолетним По тогдашним законам короля должны были провозгласить совершеннолетним в четырнадцать лет.

… Только Мазарини мог нанести этот мгновенный ответный удар, спасший Францию. * * * 30 января 1652 года кардинал, наконец, вернулся в Париж. Однако Фронда еще не завершилась. Конде, став союзником испанцев, безжалостно разорял Гиень, а в Орлеане Старшая мадемуазель, «окруженная воинственными амазонками, строила планы по созданию оплота против королевской армии, намереваясь затмить славу Жанны д'Арк».Увы! только в одном мадемуазель де Монпансье могла сравниться с храброй лотарингской крестьянкой; не случайно насмешники величали ее не иначе, как Старшая Орлеанская девственница…Вероятно, любовнику удалось бы укротить пыл этой опасной истерички, но она желала сохранить чистоту, мечтая выйти замуж за короля, которого уже именовала «своим милым муженьком».Эти надежды рассыпались в прах вследствие весьма неразумного поступка, и Старшей мадемуазель долго еще пришлось нести тяготы мучительного девства. * * * В начале июля армия Конде, теснимая войсками Тюренна, подошла к Парижу, надеясь укрепиться в столице. Но городское ополчение было начеку. Принц обнаружил перед собой запертые и охраняемые ворота. Сверх того, он обнаружил с неприятным изумлением, что со стороны Сен-Антуанского предместья на него движутся полки Тюренна, не скрывающие своих враждебных намерений. Мушкетные залпы подтвердили правильность первого впечатления, и под стенами столицы завязался ожесточенный бой. В течение всего утра солдаты противоборствующих армий с увлечением истребляли друг друга, хотя враждебные действия иногда прерывались забавными интермедиями. Стояла изнурительная июльская жара: время от времени бойцы останавливались, чтобы обтереть потное лицо или снять раскалившийся панцирь. В один из моментов битвы сам Конде, «обливаясь потом», отошел в сторону и, раздевшись догола, стал кататься в траве, «словно лошадь»; затем он натянул на себя одежду и снова ринулся в схватку.После нескольких часов отчаянной резни мятежного принца прижали к стенам Парижа; казалось, ему грозило неминуемое поражение, но внезапно заговорили пушки Бастилии…Ядерный град обрушился на королевскую армию. Многие всадники были убиты, началось смятение, которым немедленно воспользовался Конде.Кто же пришел на помощь победителю при Рокруа? Старшая мадемуазель. В сопровождении своих разнаряженных «маршалов в юбках» она поднялась на эспланаду крепости и приказала бить из пушек по армии Тюренна…Надо признать, что со стороны женщины, мечтавшей выйти замуж за Людовика XIV, подобная выходка была чистейшим безумием.Вечером она торжествовала: веселилась, танцевала, опустошила несколько бутылок вина и пронзительно хохотала, тогда как ей следовало бы запереться в спальне и оплакивать уплывшее счастье.Разумеется, она спасла Конде и поразила народное воображение, подарив прекрасный сюжет сочинителям легенд, но, говоря словами Мазарини, в этот день «она убыла Toue вместо tue. Мазарини до конца жизни так и не смог избавиться от итальянского акцента (прим. перев.).

мужа своих грез».Многие годы несчастная, по красочному описанию Пьера Менара, «испытывала невыразимые муки, ибо затянувшаяся девственность пагубным образом влияла на ее рассудок и отравляла ей кровь. Глаза у нее от этого становились все больше и блестели сильнее обычного, а во взоре все явственнее проступало смятение».Бедняжка! КАМЕРИСТКА ЛИШАЕТ НЕВИННОСТИ ЛЮДОВИКА XIV Мы часто нуждаемся в том, кто меньше нас. Народная мудрость В то время как Конде и Старшая мадемуазель сотрясали трон, равнодушный к политике Людовик XIV с возрастающим интересом присматривался к округлым формам придворных дам.Правда, ему было уже четырнадцать лет, и «неведомые доселе желания посетили его душу». Он развивался настолько быстро, что королеве-матери несколько раз приходилось вмешиваться, дабы уберечь его от преждевременного знакомства с особенностями подданных женского пола…В двенадцать лет он страстно влюбился в жену маршала Шомбера, которой был безумно увлечен его отец в те времена, когда она носила имя мадемуазель де Отфор. Он целовал ее, ложился к ней в постель, гладил руки и прижимался лицом к волосам — и все это с таким пылом, что Ле Муан нарисовал феникса, возрождающегося из пепла, добавив девиз: «Me quoque post patrem» («Вслед за отцом и я»). Хотя юный король обладал куда большими физическими возможностями, нежели Людовик XIII, для удовлетворения желаний своей избранницы, ему так и не довелось стать любовником прекрасной маршальши.Анна Австрийская, стоя на страже добродетели своего сына, приказала не спускать с него глаз, и камердинеру было ведено следить, чтобы он не оставался с женщинами наедине.Все придворные дамы, надо сказать, прилагали массу усилий, чтобы завлечь короля в свою постель, ибо каждая считала за честь — равно как и за удовольствие — лишить его невинности.Одни пытались пробудить в нем чувственность, показываясь ему на глаза полуодетыми, другие»ненароком» расстегивали в его присутствии корсаж, наконец, третьи, встречаясь с ним, позволяли себе весьма определенные, хотя и не вполне пристойные жесты.Одна из них, герцогиня де Шатийон, так старалась приманить короля, что навлекла на себя насмешки всего двора, и, как всегда, в скором времени появились ехидные куплеты:
Шатийон, берегите Вашу прыть для другого, Вы, конечно, готовы, Но король не готов…
Однако прекрасная герцогиня пренебрегла мудрыми советами, и однажды вечером ее застали вместе с королем за ширмой, где оба излишне распустили руки…Естественно, встревоженная Анна Австрийская поторопилась оградить сына от этих рискованных шалостей, и мадам де Шатийон было ведено покинуть двор. * * * Однако вскоре случилось весьма странное происшествие, о котором нам сообщает Ла Порт, и королева поняла, что оберегать короля следовало не только от женщин.Двор, без конца кочевавший с места на место, находился тогда в Мелене. В один из летних дней 1652 года король был приглашен на ужин к кардиналу, при доме которого был сад, подходивший к берегам Сены. Около шести часов вечера Людовик XIV, прервав беседу с глазу на глаз с Мазарини, послал за своим камердинером, сказав, что хочет искупаться в реке.Через полчаса он вышел из дома и направился к берегу, где все уже было приготовлено для королевского купания. Ла Порт обратил внимание, что король выглядит чрезвычайно взволнованным и смущенным. Раздевая его, слуга вдруг заметил «ужасную вещь»: кто-то воспользовался невинностью подростка, дабы совершить по отношению к нему действия злокозненного характера.Камердинер был в отчаянии. После долгих колебаний он отправил королеве-матери письмо следующего содержания:«Мадам,Король, ужиная вместе с кардиналом, приказал мне приготовить ему ванну в реке около шести часов… Когда король пришел туда, он показался мне более грустным и бледным, чем обычно. Мы стали раздевать его, и совершенное над его особой покушение при помощи рук предстало столь явственным, что отец Бонтан и Моро тоже это увидели; но они оказались лучшими придворными, чем я: мне следовало бы промолчать, но мои верность и рвение сильнее меня… Ваше величество помнит мои слова: король выглядел бледным и грустным, и это доказывает, что все случилось без его согласия. Мне не хотелось бы обвинять кого бы то ни было, Мадам, поскольку я боюсь впасть в ошибку».Ла Порт не назвал имен, но королева догадалась, что он подозревает Мазарини. Она в слезах побежала к кардиналу, который, разумеется, с негодованием отверг обвинение и потребовал отослать слугу.Изгнанный Ла Порт в отместку стал рассказывать эту историю направо и налево, а насмешники принялись лицемерно защищать кардинала, говоря, что тот «хотел всего лишь немного расширить круг королевских развлечений»…Если же исходить из фактов, то никто в точности не знает и, видимо, не узнает никогда, действительно ли Ла Порт заметил нечто необычное, раздевая Людовика XIV перед купанием. * * * Как бы то ни было, это таинственное происшествие имело самые неожиданные последствия: Анна Австрийская стала опасаться, что сын может приобщиться к итальянскому греху», столь распространенному при дворе, и ей пришло в голову, что лучшим средством избежать дурных путей будет свободное общение с дамами…По ее приказу прежний строгий надзор за подростком был несколько смягчен. Смягчен до такой степени, что главная камеристка королевы мадам де Бове, в молодости бывшая изрядной распутницей, почуяла, что ей представился долгожданный шанс: как-то раз она подстерегла короля, увлекла его в свою комнату и, быстро задрав юбки, преподала ему первый урок любви.Людовику XIV было пятнадцать лет, мадам де Бове — сорок два… Принцесса Пфальцская, невестка короля: «Она первая научила его, как следует обращаться с женщинами; она знала в этом толк, ибо много блудила». Ср. также Прими Висконти: «Не подлежит сомнению, что именно она похитила девственность короля. Даже теперь при виде ее он не может удержаться от смеха» (Мемуары, 1676). Ср., наконец, автор куплетов де Морпа: «Невзирая на все свое уродство, она получила девственность Людовика XIV, потому что принц был очень молод. Однажды она засунула руку ему в штаны и, можно сказать, совершила над ним насилие или по крайней мере застала его врасплох, добившись всего, чего хотела, потому что юношеская горячность помешала принцу осознать, что он делает».

Все последующие дни восхищенный король проводил у камеристки, чей огненный темперамент великолепно гармонировал с юношеской пылкостью неофита. Затем он пожелал разнообразия, и, как говорит Сен-Симон, «все ему годились, лишь бы были женщины».Он начал с дам, желавших получить его девственность, а потом приступил к методичному завоеванию фрейлин, живших при дворе под надзором мадам де Навай.Каждую ночь — один или в компании с несколькими друзьями — Людовик XIV отправлялся к этим девушкам, дабы вкусить здоровое наслаждение физической любви с первой же фрейлиной, которая попадалась ему под руку.Иногда двери запирались на ключ; в таких случаях король без колебаний карабкался на крышу и спускался к своим красавицам по водосточной трубе. Однажды он проник в свой сераль через камин…Естественно, об этих ночных визитах в конце концов стало известно мадам де Навай, и она приказала поставить решетки перед всеми отверстиями, через которые мог бы протиснуться мужчина. Людовик XIV не отступил перед возникшим препятствием. Призвав каменщиков, он велел пробить потайную дверь в спальне одной из радушных мадемуазель.Несколько ночей подряд король благополучно пользовался секретным ходом, который днем маскировался спинкой кровати. Но бдительная мадам де Навай обнаружила дверь и, не говоря худого слова, распорядилась замуровать ее. Вечером Людовик XIV, намереваясь пройти к своим нежным подругам, с великим удивлением увидел гладкую стену там, где накануне был потайной ход.Он вернулся к себе в ярости; на следующий же день мадам де Навай, равно как и ее супругу, было сообщено, что король не нуждается более в их услугах и повелевает им немедленно отправиться в Гнень.Уже в возрасте пятнадцати лет Людовик XIV не терпел вмешательства в свои любовные дела…Через некоторое время после всех этих событий юный монарх сделал своей любовницей дочь садовника.

Это ознакомительный отрывок книги. Данная книга защищена авторским правом. Для получения полной версии книги обратитесь к нашему партнеру - распространителю легального контента "ЛитРес":


1 2 3 4 5 6