Рафаэль был уже на ногах. Властным взмахом руки призвав Джессику к молчанию, он бесшумно двинулся к дверям столовой, сделав знак Джессике оставаться на месте. Она повиновалась.Рафаэль двигался с грацией кошки. Убедившись, что в столовой ничего подозрительного не происходит, он бесшумно приоткрыл дверь темной кухни и исчез из виду.В кухне тоже никого не было. Рафаэль ничего не заметил и в крошечном садике, куда выходило кухонное окно, и снова вернулся в дом. Он обыскал спальню и примыкающую к ней гардеробную, потом перешел в другие комнаты и даже осмотрел соседнюю квартиру, в которой во время своих редких приездов в город оставался Клод Фрейзер, но везде было тихо и пусто.— Может быть, это соседская кошка? — предположила Джессика, когда Рафаэль вернулся в гостиную.— Может быть, — согласился он, хотя ничуть в это не верил — просто ему не хотелось пугать Джессику.Примерно через полчаса, когда они закончили разговор, Джессика проводила его до дверей квартиры. В установившемся между ними напряженном молчании не было ничего, что располагало бы к сердечному, теплому прощанию, и Рафаэль подумал, что это, пожалуй, к лучшему. Меньше всего ему хотелось в очередной раз подвергать испытанию свою способность сдерживаться. Легкие прикосновения к ее шее и волосам, которые он себе позволил, лишь сильнее разожгли в нем желание, и Рафаэль боялся, что может потерять над собой контроль.— До свадьбы мы, наверное, не увидимся, — сказал он своим низким и таким напряженным голосом. Джессика удивленно приподняла голову.— Ты возвращаешься в Бразилию? Так скоро?— Да. Я должен еще многое сделать, чтобы потом меня не отвлекали всякие рутинные дела.— Понимаю. Я тоже постараюсь закончить все важные дела до свадьбы. — Ее голос был таким тихим, что Рафаэль с трудом разобрал слова. Повинуясь безотчетному порыву, он протянул руки и взял ее за запястья, запоминая, впитывая в себя ее запах, атласную нежность ее кожи, биение пульса на тонком запястье. Он вдыхал исходящий от нее еле уловимый естественный аромат, и в груди его сам собой родился негромкий стон. Губы Джессики чуть приоткрылись, и Рафаэль наклонился к ним, чтобы еще раз ощутить их влажный вкус и мягкую шелковистость и запечатлеть в памяти, которая уже хранила несколько столь же драгоценных для него воспоминаний.Руки Джессики тотчас напряглись, и она попыталась отстраниться. По ее телу пробежала легкая дрожь, и Рафаэль понял, что она — как и он — сражается со своим инстинктивным желанием ответить ему.Усилием воли погасив в себе желание, Рафаэль выпустил ее руки и отступил.— Если я буду нужен тебе — позвони, — сказал он, стараясь выдержать нейтральный тон. Потом повернулся и, не дожидаясь ответа, начал спускаться по лестнице.Наблюдателя, дежурившего снаружи, Рафаэль заметил сразу и с неудовольствием подумал, что он, пожалуй, слишком заметен. Человек Пепе заверил его, что не видел и не слышал ничего подозрительного. А что, спросил он, что-нибудь случилось?Услышав этот дурацкий вопрос, Рафаэль дал волю своему гневу. Когда пару минут спустя он зашагал прочь, наблюдатель все еще не мог стряхнуть с себя оцепенение. Его запоздалые извинения Рафаэль уже не слышал. Он твердо решил, что Пепе должен заменить этого человека на кого-то более компетентного и внимательного. Только тогда он сможет провести оставшиеся до свадьбы дни в относительном спокойствии, а уж потом он займется безопасностью Джессики сам.
Платье Джессика сумела найти лишь за три дня до свадьбы. Все, что ей предлагали, не нравилось обилием плиссировок, рюшечек, кружев, шифона, искусственного жемчуга и переливающегося бисера. Во всех этих нарядах она ну просто лучилась девственной чистотой и невинностью, что никак не вязалось с ее внутренним настроем. В конце концов Джессика остановила свой выбор на простом и элегантном платье из бледно-палевого тяжелого шелка с широкими рукавами, с неглубоким вырезом «лодочкой» и юбкой, облегающей спереди, а сзади ниспадающей складками. Платье очень шло ей, но Джессике казалось, что ему недостает какой-то очень существенной детали.Оставив платье в магазине, чтобы его подогнали по ее росту, Джессика поехала домой, но сразу подниматься в квартиру не стала. Вместо этого она зашла в ближайшее кафе «Наполеон Хаус», чтобы выпить кофе. От одного запаха жареных кофейных зерен ее настроение улучшилось. Потягивая горячий напиток, она подумала, что любовь к кофе — это пока то немногое, что есть общего у нее с Рафаэлем.Она только-только пригубила вторую чашку, когда за ее спиной раздался возглас:— Джессика?!— Дебби! — Повернувшись на голос, Джессика сразу узнала миниатюрную, светловолосую Дебби Кьяччо — подругу, с которой они были неразлучны в детские годы, когда проводили на побережье летние месяцы.Молодые женщины крепко обнялись.— Боже мой, Джесс, сколько же мы не виделись? Как ты? Я ведь сначала отправилась к тебе в «Голубую Чайку», но тебя на месте не было, и я решила поехать к тебе домой на свой страх и риск. Ужасно расстроилась, когда не застала тебя дома. Прошлась по вашим магазинчикам. Хорошо, что мы с тобой не разминулись. Я, правда, не думала встретить тебя в «Наполеоне». Решила подождать тебя здесь. Ну, рассказывай скорее о твоем избраннике… — С этими словами Дебби пододвинула стул поближе к столу, с видимым облегчением поставила на пол огромную сумку, забитую свертками и пакетами, и опустилась на стул.— Господи, Дебби, как я рада тебя видеть! — с искренней радостью обняла подругу Джессика.— А я-то, я-то как рада! — прощебетала Дебби, лучезарно улыбаясь. — Когда я получила от тебя открытку с приглашением, я просто обалдела. Где ты подцепила парня с таким красивым именем? Какой он из себя? Рассказывай же, и подробно!Джессикане могла не рассмеяться. Дебби совсем не изменилась, хотя с тех пор, как они делились секретами, часами гуляли по побережью, собирали раковины на песчаной косе возле Омбретера, прошло, наверное, лет пятнадцать. Она была все такой же живой, подвижной, невероятно разговорчивой — по-прежнему близкой и сердечной.Дебби была родом из северной Луизианы, но на лето родители отправляли ее к тетке, которая жила в Камероне и имела домик на самом побережье Мексиканского залива. Но это было давно, и теперь Джессика виделась с ней только тогда, когда Дебби приезжала в Новый Орлеан из Нью-Йорка, где она жила вместе с мужем. Несмотря на это, они продолжали поддерживать связь. Наверное, Дебби была единственной близкой подругой, которой Джессика могла бы доверить все.Воспоминания о днях, проведенных под жарким солнцем на морском берегу, всегда были дороги Джессике. Она чувствовала, что только тогда, в те далекие времена, когда светские условности еще не подчинили ее себе, она была абсолютно свободна, и Дебби была составной частью этой свободы. Она помогала Джессике принимать самостоятельные решения, никогда не осуждала за совершенные ошибки, поощряла ее проявлять инициативу и утверждать себяр как личность. «В любых обстоятельствах нужно быть самим собой», — твердила она как заклинание, и Джессика старалась прислушиваться к советам подруги, но увы — стопроцентного успеха она так и не достигла. Она просто не могла не думать о том, что скажет и как оценит тот или иной ее поступок дедушка. И все же, если бы не Дебби, она, наверное, стала бы совсем другим человеком.Но, несмотря на то что она относилась к Дебби как к своей самой близкой подруге, Джессика не могла даже ей рассказать все о своих отношениях с Рафаэлем. Она почти наверняка знала, что деловой характер их соглашения с Кастеляром придется Дебби не по душе; больше того, она несомненно придет в ужас и попытается убедить Джессику отказаться от такого брака. Вот почему в рассказе Джессики не хватало кое-каких существенных деталей.— Как это романтично! — воскликнула Дебби, когда Джессика закончила.— Я всегда знала, что рано или поздно ты выкинешь что-нибудь… дикое.Джессика с сомнением поглядела на нее.— Как так? — спросила она. — Ты что, шутишь?— Нисколько! — с горячностью возразила Дебби. — Ты всегда была тихоней, это верно, но вместе с тем в тебе было что-то таинственное, недосказанное. Знаешь эту поговорку — в тихом омуте черти водятся? Это про тебя, Джесс, один к одному. Я помню, как мне всегда было интересно наблюдать за тобой. Ты постоянно жила в своем маленьком, замкнутом мире, совершенно не замечая, какими глазами смотрели на тебя мальчишки и как они изобретали самые идиотские предлоги, чтобы оказаться поближе к тебе. Я вовсе не хочу сказать, что ты намеренно приманивала их, нет! Просто в тебе было что-то такое, что влекло их к тебе помимо твоей воли, и я часто думала, что когда ты наконец заметишь одного из них — вот тогда будет дело, да такое, что только держись!— Ну, давай, давай, выкладывай, что ты там еще думала! — смеясь, подбодрила ее Джессика.— Я говорю абсолютно серьезно, Джесс! — торжественно уверила ее Дебби, сверкнув глазами. — Тебе от природы была дана какая-то странная власть над хоботными.Джессика не сдержалась и снова прыснула. «Хоботными» они в детстве называли мальчишек, которых Дебби умела ловко водить за нос. Как и слоны, мальчишки, особенно в пору полового созревания, часто бывали близоруки и не видели ничего дальше собственного хобота… простите, носа.— Ты и пугала их до смерти, — продолжала Дебби, — и притягивала. Они слетались к тебе как мухи на мед… и разлетались, несолоно хлебавши, но снова возвращались. Я пыталась угадать, что это может быть, но так и не разобралась. На первый взгляд ты была, конечно, девочка-одуванчик — не-тронь-меня-завяну-я, — но, возможно, мальчишки чувствовали в тебе что-то еще, что было мне недоступно. Быть может, какой-то животный магнетизм или еще что-то…— Спасибо, — вставила Джессика с самой саркастической улыбкой.— Прости, просто я не знаю, как лучше сказать…— Скажи лучше, что они чувствовали во мне тигрицу, которая хочет выбраться на волю, — подсказала Джессика. Лицо Дебби озарилось широкой, радостной улыбкой.— Точно! Кто это сказал? Этот твой Рафаэль?— Да, — кивнула Джессика. — Правда, не мне.— Какой умный представитель отряда хоботных, — восхитилась Дебби. — Судя по всему, головастый мужчина. Ты будь с ним поласковей, ладно? Ты ведь не хочешь, чтобы он истратил свой пыл раньше времени?— Не думаю, что мне это грозит, — ответила Джессика. Это была попытка пошутить, и суховатый тон ее голоса вполне соответствовал сказанному, однако предательский румянец разлился по ее щеками.— Ого! — Дебби с пониманием поглядела на ее пылающие щеки и уши, и уже готова была что-то сказать, но вдруг затрясла головой, оборвав себя на полуслове.— …Нет, не буду спрашивать. Во всяком случае, сегодня. Расскажи мне лучше про свадьбу. Я уже предупредила свою половину, что мы должны будем пойти, но мне, как ты понимаешь, хочется знать все подробности заранее.С облегчением вздохнув, Джессика вкратце поделилась с подругой планами и рассказала о семействе Кастеляров. К ее огромному облегчению, подруга тактично воздержалась от подробных расспросов, но все равно Джессика почувствовала облегчение, когда разговор перешел на Дебби и ее семью.Оказалось, что Дебби с мужем приехали в Новый Орлеан на ежегодный конгресс «Макдональдса», с которым они, владея несколькими ресторанами быстрого обслуживания, тесно сотрудничали. Когда между заседаниями обозначился перерыв, Дебби тут же сбежала, надеясь разыскать Джессику.Джессике пора было возвращаться на работу, но ей так не хотелось расставаться с Дебби, что она готова была пренебречь дисциплиной. И Джессика отважилась изменить своим правилам. Женщины решили вместе совершить набег на антикварные магазинчики. Любовь к старинным вещам была их общим пристрастием. К тому же совсем недавно Джессика обнаружила на Мэгэзин-стрит две новые антикварные лавочки, и, недолго думая, подруги отправились туда.В одном из магазинчиков Джессика случайно наткнулась на отрез шелка. Когда-то он был снежно-белым, но время придало ему дымчатый оттенок, напоминавший цвет ее свадебного платья. Плотная, но мягкая ткань мерцала и переливалась даже в сумраке лавки; кроме того, на шелке был растительный орнамент в восточном стиле, а взглянув на него повнимательнее, Джессика рассмотрела крошечных тигров, скрывавшихся среди вышитых тончайшей золотой нитью причудливых листьев и дивных экзотических цветов.Едва взяв в руки тяжелую ткань, Джессика сразу поняла, что она идеально подходит для того, чтобы сделать из нее накидку-шлейф к платью. Эта деталь несомненно придала бы ее свадебному наряду неповторимость, а это, пожалуй, было именно то, чего недоставало платью Джессики. В таком платье она могла бы чувствовать себя настоящей королевой бала: чувственной и сексуальной. Да-да, сексуальной, и пусть Рафаэль откусит себе хобот!— Отличная мысль! — одобрила Дебби ее план, когда Джессика поделилась с ней своей замечательной идеей.— Не знаю, — вдруг засомневалась Джессика. — Не буду ли я выглядеть глупо? Шлейф — это, конечно, красиво, но не слишком ли?— Красиво? — с возмущением в голосе воскликнула Дебби. — Красиво, Джесс, это когда на тебе классные джинсы и маленький топ на тонюсеньких бретельках. Свадебное платье должно быть другим — великолепным, богатым, фантастическим, незабываемым, как сам праздник. Не понимаю, какие тут могут быть сомнения? Эта накидка сделает твое платье. Такого платья ни у кого не было и не будет!Джессика раздумывала еще несколько секунд. Встретив вопросительный взгляд подруги, она громко рассмеялась.— О'кей, считай, что ты меня уговорила, — сказала она.
Когда день свадьбы наконец наступил, Джессика поняла, что поступила правильно. Крошечные, едва заметные тигры, прячущиеся в золотых джунглях, придавали ей мужество и уверенность в себе, и хотя она сомневалась, что их кто-нибудь заметит, знать, что они есть, было приятно.Портной, которому Джессика заказала сделать накидку к платью, отлично справился со своей задачей. Мягкая ткань спускалась с ее плеч красивыми, переливающимися складками, придавая Джессике торжественный и величественный вид.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66