Проклятый Стюарт с его жадностью! Ладно! Он им покажет!
Все посетители салуна одновременно вздохнули, когда бармен Чарли положил на стойку восьмифутовый бич из сыромятной кожи. Даже свернутый, он выглядел устрашающе, и Тень хорошо знал, каков он в действии. Таким бичом можно стряхнуть пепел с сигары, а можно до костей рассечь спину.
От страха у Тени похолодело внутри, и он огляделся в поисках возможного выхода. Стюарт и Смит обсуждали по отдельности все пункты договора и спорили, будет ли стон считаться слабостью и свидетельством о поражении Тени. Руда стоял возле двери со своим любимым винчестером в руках. Оставалось только окно в боковой стене, и, оттолкнув Макколла, он бросился к нему и к свободе, которое оно обещало.
– Держите его! – крикнул Барни.
Четыре человека вскочили со своих мест и помчались за убегающим воином.
Тень сражался неистово, но безрезультатно. Четыре человека скрутили его и не давали даже пошевелиться, пока не были уточнены последние пункты договора. Тогда они вывели его из салуна и привязали за руки к перекладине для лошадей, для чего у проходивших мимо ковбоев была позаимствована веревка.
Под предлогом осмотра узлов Стюарт низко наклонился к Тени.
– Ни звука, индеец, если дорожишь своей шкурой, – угрожающе прошептал Стюарт. – Если я проиграю пари, не жди пощады.
Потом он подошел к Барни, стоявшему в стороне:
– Помните, ни одного удара по лицу.
Толстяк кивнул, разворачивая плеть.
У Тени пот выступил на лбу, и в ожидании первого удара напряглись все мускулы.
Толпа громко считала.
– Раз…
Было хуже, чем он ожидал, и он еще не успел оправиться от первого удара, как позади остались второй и третий.
– Четыре… пять… шесть…
У Тени перехватило дыхание. Спина горела огнем.
– Восемь… девять… десять…
У него было ощущение, словно кто-то разжег костер на нем. Пот и кровь стекали с плеч и со спины, капая на пыльную, высушенную солнцем землю у его ног.
– Одиннадцать…
– Остановитесь!
Плеть замерла в воздухе, а Смит развернулся на каблуках с исказившимся от ярости лицом.
– Чего лезешь не в свое дело? – прорычал он. – Ой, падре, прошу прощения, – совсем другим тоном проговорил он.
– Что здесь происходит? – не унимался отец Сентено. – За что наказывают этого человека?
– А… Мы не наказываем. Это пари.
– Пари! – возмутился священник. – Немедленно отпустите беднягу. Надо же, пари! Никогда не слышал о такой дикости.
– Прошу прощения, падре, – сказал Смит. – Но я поставил тысячу баксов и не собираюсь бросать их на ветер.
– Тысяча долларов! Человеческая жизнь стоит гораздо больше.
– Человеческая, может быть, – с усмешкой заметил Смит. – А это краснокожий.
– Мы все одинаковые в глазах Божьих, – со спокойным достоинством стоял на своем падре.
– Не суйтесь куда не надо, – подошел Стюарт. – Это наше дело с мистером Смитом, так что держитесь подальше. Мне еще ни разу не приходилось драться со священником, но если вы не посторонитесь, придется вам стать первым.
Священник был невысоким, щуплым, на голову ниже Стюарта, но на его лице ни на мгновение не появилось выражения страха. Он выпрямился и по-петушиному задрал голову, готовый на все, но тут из толпы вышли два бугая и увели его.
Наступившая тишина сказала Тени, что попытка спасти его провалилась, и у него перехватило дыхание, когда бич снова засвистел в воздухе.
– Двенадцать… Тринадцать…
Ему уже было трудно дышать.
– Четырнадцать… пятнадцать…
Ноги отказали воину, и он упал на колени. Деревянная перекладина холодила ему щеку. Он закрыл глаза. Горло у него болело от напряжения, не выпуская наружу рвущийся крик ярости и боли.
А было бы приятно крикнуть и посмотреть, как Стюарт проиграет пари. На мгновение эта мысль показалась ему заманчивой, но потом он отказался от нее. Угроза Стюарта ровным счетом ничего для него не значила, но в жилах у него бурлила гордость воина-шайена, и она была сильнее его ненависти и его презрения к толпе зевак и сильнее страха перед тем, что может ему сделать Стюарт. Он покажет им всем, как шайен терпит боль. Он покажет им! Собрав остатки своих сил, он вновь поднялся на ноги, стараясь унять подступившую к горлу тошноту, когда бич вновь обжег ему спину.
– Двадцать!
Смит вложил всю свою ярость в последний удар, и плетка с грохотом ружейного выстрела глубоко рассекла окровавленную спину Тени. Кровь хлынула ручьем из раны, сверкая, как рубины на солнце.
Надолго воцарилась тишина. Смит свернул бич. Толпа не могла оторвать глаз от спины Тени. Кое-кого затошнило. Кто-то обменялся с приятелем дурацкими шутками, чтобы скрыть растерянность и смущение. Теперь, когда представление было закончено, многим стало стыдно. Отвернувшись, они постарались побыстрее забыть о том, что произошло на их глазах и при их участии, и снова засели в салуне.
Смит без всякого удовольствия, с кривой усмешкой на губах заплатил Стюарту и, вернув бич бармену, отправился за стойку запивать свое поражение.
Клайд Стюарт довольно улыбался, когда отвязывал Тень от перекладины. Про себя он думал, что спина у индейца разворочена на совесть, но не настолько, чтобы пришлось держать его в постели. Следующего представления он тоже не пропустит. Ничего, поспит на животе несколько дней. Не страшно. Он сильный малый и быстро поправится, а они разбогатели на тысячу долларов. Это тебе не шутка.
Вежливое покашливание отвлекло внимание Стюарта, и, оглянувшись через плечо, он увидел рядом маленького священника.
– Если вы мне позволите, я принесу кое-какие травы, – предложил отец Сентено.
– Не надо, падре. Я сам о нем позабочусь.
– Да уж, не сомневаюсь, – с нескрываемой иронией отозвался священник. – Если раны загноятся, вам не придется долго о нем заботиться.
Стюарт нахмурился. Падре был прав.
– Знаете, падре, я подумал, наверное, мне лучше воспользоваться вашей помощью…
Тень вздохнул. Благодаря заботам маленького священника спина у него тогда зажила на редкость быстро, хотя шрамы остались. Однако с тех пор Стюарт обходится с ним вежливо и ни в чем не отказывает. Только от этого неволя не становится приятнее.
В конце концов представление закончилось, на ноги ему снова надели цепи и оставили его в покое. Тень растянулся на соломенной подстилке и предался размышлениям. Должен же быть какой-то выход. Он с горечью подумал, что если до сих пор не нашел его, то не потому, что не искал. Не раз и не два он пытался бежать. Так получалось, что каждый раз эти попытки приходились на представления, потому что только в это время Руди не дышит ему в спину и на ногах у него нет цепей. Но и в это время руки у него связаны, Руди держит ружье наготове, следя за малейшим его движением. Тем не менее он мог насчитать уже дюжину попыток вырваться, надеясь на то, что Руди промахнется.
В первый раз ему удалось выскочить из шатра, но он наткнулся на полицейского, который случайно оказался поблизости. Во второй раз Макколл поймал его со сцены веревочной петлей, как лассо, еще прежде, чем он добежал до двери. А сколько раз мужчины из публики заступали ему дорогу, словно он шутил, а не боролся за свою жизнь. В последний раз дело было на прошлой неделе. И все бы получилось, если бы не какой-то хлыщ в белом костюме в дверях.
Разъяренный Стюарт пообещал в следующий раз перерезать ему сухожилия, если он спрыгнет со сцены. Однако никакие угрозы не могли остановить его. Он будет пытаться опять и опять, пока не вырвется на свободу или не околеет в неволе. Тень нахмурился. Три месяца он кормит и поит Стюарта, хотя ему кажется, что гораздо дольше. Гораздо дольше.
Неожиданно ему показалось, что кто-то ползет к нему. Из любопытства он повернул голову на шум и увидел совсем юную девчонку, появившуюся из-под задней стенки шатра. Стряхнув пыль с длинной синей юбки, она постояла насколько мгновений, привыкая к темноте. На вид ей было лет шестнадцать. Длинные каштановые волосы, лучистые глаза, большой красный рот и ладная фигурка, на которую приятно смотреть.
Заметив лежащего на соломе индейца, она робко шагнула к нему.
– Привет, – смущенно проговорила она. – Мы с друзьями были сегодня на представлении. – Она сделала еще один шаг. – Это из-за них я тут.
Тень с любопытством смотрел, как она приближается к нему.
– Я должна принести им перо в доказательство того, что я тут была, – объяснила она, показывая на головной убор, висевший на гвозде.
Два Летящих Ястреба встал, звякнул цепями, и девочка, испугавшись от неожиданности, подалась назад.
– Вы меня испугали! – укоризненно проговорила она и хихикнула, заметив, что он на цепи и не может дотянуться до нее. – Надо же! – вдруг воскликнула она. – А вы еще выше, чем я думала.
В черных глазах Тени мелькнула улыбка, когда он вытащил из головного убора снежно-белое перо. Покрутив его несколько мгновений в пальцах, он протянул его девушке, предлагая ей подойти поближе.
Помедлив, она решительно шагнула к нему и, приняв перо, поблагодарила его улыбкой. Несколько секунд они стояли, откровенно разглядывая друг друга, а потом она протянула руку и коснулась его голого плеча. Осмелев, она ласково провела ладошкой по мгновенно напрягшимся мускулам на руке.
– Интересно, а индейцы умеют целоваться? – спросила девушка и с детской непосредственностью закрыла глаза, представляя, как воин хватает ее сильными руками и тащит в свой угол, где она вынуждена покориться его дикой силе.
Однако ресницы мгновенно взлетели наверх, стоило мечтам оказаться явью. Сильные руки приняли ее в свои объятия, но тут ее одолел страх. Она вся затрепетала, заглянув в его глаза, в которых легко было прочитать, чего он хочет, и вспомнила все слышанные ею когда-то истории о зверски замученных белых женщинах, попавших в руки индейцев. Колени у нее подогнулись… В ожидании грубого натиска, она подалась назад, но он всего лишь нежно поцеловал ее. Его теплые губы коснулись сначала ее губ, потом щек, потом шеи, пробуждая в ней спящие еще желания.
У него уже давно не было женщины, и ему очень хотелось унести ее к себе и насытить свой голод, но она была почти ребенком, поэтому он сдержал себя и с неохотой отпустил ее. Девушка не отошла от него. Она продолжала стоять, запрокинув голову и требуя еще поцелуев, и он с радостью удовлетворил ее желание.
– Ого! Вот это да! – прошептала она, переведя дух. – Наши мальчишки так не умеют.
В первый раз за много месяцев воин Два Летящих Ястреба от души рассмеялся. Потом он с улыбкой снял с гвоздя боевой убор и вручил его девушке.
– Бери, – ласково проговорил он. – Ты заслужила этот проклятый убор.
ГЛАВА 19
Я была на высокой горе в полной темноте и вся дрожала от холода и страха. Враждебная тьма пугала меня, и я упала на колени, спрятала лицо в ладонях и расплакалась. Внутри себя я ощущала пугающую пустоту, которая превращала радостный и многоцветный мир в печальный и серый.
Неожиданно знакомый голос назвал меня по имени. Не может быть… Не смея надеяться, я все же подняла голову и прислушалась. Когда я вытерла слезы, то увидела его. Высокий, темноволосый, с черными как ночь глазами, он стоял передо мной и протягивал ко мне руки. Закричав от радости, я бросилась в его объятия, и сразу же тьма рассеялась, унеся с собой печаль и страх, которые не давали мне жить.
«Тень! – крикнула я и проснулась. – Тень», – прошептала я и чуть не заплакала от разочарования, потому что это был сон.
Рядом тихо посапывал Джошуа. Стараясь не разбудить его, я тихонько поднялась, надела халат и босиком пошла в гостиную. Там я села в кресло возле окна и стала смотреть в темноту. По щекам у меня побежали слезы. Странно, до чего быстро летели дни, когда Тень был рядом. Теперь же они едва тащились, и мне казалось, что я не видела его уже пять лет, а не пять месяцев, которые миновали после его побега.
Вздохнув, я закрыла глаза и, откинувшись на спинку, стала думать о своем замужестве. Мы с Джошуа заключили соглашение, и я изо всех сил старалась исполнить свой долг. Но как я ни старалась, я не могла заставить себя полюбить Джошуа. Он мне даже не нравился, потому что был упрямый, холодный и весь переполнен ненавистью к индейцам, так что на другие чувства его просто не хватало. Я наблюдала эту ненависть не один раз, и от нее у меня холодели руки и ноги. Только на прошлой неделе он повесил трех апачей, которые хотели украсть теленка. Они были совсем еще мальчики. Старшему не больше лет четырнадцати-пятнадцати. Эти несчастные голодные дети просто-напросто давно не ели. Я видела лицо моего мужа, когда он отправлял на смерть всех троих. Я видела, как он довольно улыбался каждый раз, когда один из этих троих детей повисал в петле.
Моей радостью был ребенок, которого я носила под сердцем. Думаю, мы оба надеялись, что ребенок совершит чудо и свяжет нас любовными узами.
Лично мне это казалось невозможным, но надо же было во что-то верить, потому что мы становились все более и более чужими друг другу.
Я часто думала о Тени. Как я завидовала его свободе! Я даже сама не понимала, насколько привыкла ценить индейский образ жизни, до того как заперла себя в четырех стенах. Это было ужасно. Теперь я знала, почему Тень и его народ так боролись за свою свободу. Я бы тоже сейчас с удовольствием убежала подальше и, расстелив в вигваме шкуру бизона, улеглась на ней, вместо того чтобы спать в душной постели. Мне хотелось увидеть бизонов и услышать грохот их копыт, когда они пересекают бескрайнее зеленое море здешних прерий. Мне хотелось вновь посидеть у костра, где так приятно пахнет дымом и жареным мясом. Я уж не говорю о том, как хорошо мне было жить среди дружелюбных шайенов. Я вспоминала Черного Филина, Олениху и Молодого Листка, Лося Мечтателя, Большого Коня и Бегущего Теленка. А еще крошечную могилку на занесенной снегом горе.
Мне не нравились моя теперешняя жизнь и мои теперешние наряды. Джошуа сам сжег мое платье из кожи и мокасины в тот день, когда мы поженились, и купил мне несколько полотняных разноцветных платьев на каждый день и одно прелестное, из синего шелка, для вечеринок.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35