Его язык дразняще сколь­зил по ее губам, прося разрешение войти, и она почувствовала, что тает, а кровь горит, когда его язык скользнул в ее рот.
– Жена, – хрипло простонал он. – Мы слиш­ком долго не были вместе.
– Слишком долго, – согласилась она, и ее голос был таким же хриплым.
Кэтлин почувствовала тяжесть его тела, когда он лег на нее, раздвигая коленями ее бедра, и была рада этой ноше. Она приподняла бедра, чтобы принять его, и вздрогнула от удо­вольствия, когда он вошел в нее и наполнил ее собою. Когда мы вместе, мы – совершенны, ликующе думала Кэтлин, – как две половинки одного целого.
Только позже, когда они утолили свое же­лание и она лежала, свернувшись в его руках, Рэйф вспомнил, что рассержен на нее. При­поднявшись на локте, он посмотрел Кэтлин в лицо.
– Больше никогда, – сказал он, медленно и отчетливо выговаривая каждое слово, – боль­ше никогда ты не уйдешь из лагеря одна. По­нятно?
– Да, сэр, – обиженно сказала она.
– Черт возьми, Кэтлин, ты сейчас не дома. Здесь есть индейцы, – или ты забыла об этом? – дикие животные, змеи и еще черт знает что. Тебе просто небезопасно ходить одной.
Он был прав.
– Прости, Рэйф, – сказала Кэтлин, раскаи­ваясь. – Кажется, я просто не подумала.
Она подняла руку, чтобы погладить его по щеке, улыбнувшись, когда колючая щетина защекотала ей кончики пальцев. Рэйф глубоко вздохнул, нагнул голову и поцеловал ей ладонь. Он был в ярости, когда вернулся в лагерь и об­наружил, что ее нет; в ярости от того, что до смерти испугался. Они были в самой глуши, окруженные бесконечными милями неосвоен­ной земли и враждебными индейцами. Его во­ображение, обычно не слишком богатое, тотчас нарисовало ему ужасные картины.
– Кэти, я не хотел кричать на тебя, я… – ему не хватало слов, чтобы рассказать, что он чувствует, и вместо слов он нагнулся и поце­ловал ее.
Но Кэтлин видела любовь и заботу в его гла­зах, и ответным поцелуем показала ему, что все поняла.
Следующие несколько дней прошли доволь­но мирно. Кэтлин не отходила далеко от лаге­ря и радовалась, глядя на Рэйфа, когда он за­нимался своими обязанностями.
Она с гордостью думала, что выбрала хоро­шего мужа; он справляется с работой на тропе, хотя никогда раньше не делал этого. Он припи­сывал часть своего успеха тому, что не стеснял­ся спрашивать у Скотта и других людей их мне­ния, если был в чем-то неуверен. Он дежурил ночью, как все, и погонял стадо сзади, когда наступала его очередь. Никому не нравилось ехать позади стада и часами глотать пыль.
Они были на тропе уже почти три недели, когда добрались до реки Нос-Платт. Кэтлин тревожилась, наблюдая, как ковбои переправ­ляют стадо через реку.
Переправа всегда была опасным делом, даже если вода стояла достаточно низко. Но в этот раз Нос-Платт текла полноводно и широко. Кэтлин затаила дыхание, когда Скотт, Нейт и Уишфул загоняли первые ряды в воду. Коро­вы входили в реку и плыли, держа головы над водой. Кэтлин молилась про себя, чтобы ни одна из них не повернула назад. Многие ков­бои гибли, находясь в середине плывущего ста­да, которое внезапно поворачивало назад, туда, откуда пришло.
У нее пересохло во рту, когда Рэйф сошел на лошади в воду. Он пытался подогнать осо­бенно упрямых и отставших животных к про­тивоположному берегу.
Казалось, это продлится целую вечность, но в конце концов все стадо было благополучно переправлено. Рэйфу пришлось пересечь реку несколько раз, и сейчас он вернулся, чтобы помочь переправиться Кэтлин, пока Скотт и Нейт помогали Уэбу справиться с кухонным фургоном.
Кэтлин держала свою лошадь близко к Рэй­фу, пока они плыли. С Рэйфом не было страш­но. Он позаботится о ней.
Она уже было с облегчением вздохнула, ког­да треск ружей разорвал воздух, и посыпался дождь стрел. Стадо встревожилось и стало рас­сеиваться среди низких прерывистых холмов. Лошадь Кэтлин испугалась, потеряла опору и поплыла вниз по течению.
Рэйф ругался на чем свет стоит. Он пред­ставил все: скот бежит, сломя голову; неизвестно откуда появляются индейцы; ковбои быст­ро расчехляют ружья и начинают стрелять. Но у него не было времени беспокоиться ни о ком и ни о чем, кроме Кэтлин, он дернул поводья, намереваясь последовать за ней, когда стрела вонзилась в спину его коня. Конь погрузился в воду, потом опрокинулся на бок, вынуждая Рэйфа высвободиться из седла, в противном случае его унесли бы тысячи фунтов веса ра­неного животного.
Он бросил быстрый взгляд на берег. Не было видно никого, кроме Уэба, который нашел убе­жище за фургоном, и стрелял оттуда из вин­товки в сторону индейцев.
Пуля опасно просвистела над головой Рэй­фа, и он нырнул под воду, позволяя течению нести себя вслед за Кэтлин.
Он оставался под водой до тех пор, пока хватало воздуха. А когда вынырнул, обнару­жил, что оказался далеко внизу по течению. Рэйф вылез из воды и осмотрел внимательно оба берега. Он слышал далекие звуки пальбы и едва долетающие крики людей. Но здесь было тихо.
Он почувствовал, что волоски на его шее стали дыбом, когда вынул нож. Нагнувшись, он осмотрел землю под ногами, потом тихо выругался, когда увидел следы подкованной лошади, идущие от берега. Две другие лоша­ди, без подков, следовали за подкованной. Все три следа вели к деревьям, находящимся яр­дах в двадцати.
Сжав губы, Рэйф вспомнил, как лакота учили его идти по следу врага. Он снял мокрую рубашку, сапоги и промокшие носки и двинул­ся вперед, производя шума не больше, чем тучи, плывущие в небе. Все мысли о стаде и о ковбоях ранчо «Сэкл Си» были забыты. Он ду­мал только о Кэтлин.
Его глаза и уши напряженно улавливали любой знак или звук. Наконец, он остановил­ся, подняв голову и нюхая ветер, как волк, почуявший добычу.
Он шел по следу около сорока минут, когда услышал приглушенный женский крик, испол­ненный ужаса.
Холодная улыбка на губах Рэйфа сменилась дикой ухмылкой удовлетворения. Те, кого он преследовал, были недалеко. Через несколько ярдов он увидел их лошадей. Упав на землю, Рэйф пополз, точно змея, среди высокой травы.
Кэтлин яростно сопротивлялась двум индей­цам, пытавшимся прижать ее к земле. Страх прибавлял ей сил, но невозможно было бороть­ся против двух мужчин, охваченных похотью.
Слезы страха и отчаяния обожгли глаза Кэтлин, когда один из индейцев сдернул ее юбку до колен. Рот Кэтлин наполнился кровью, когда она прокусила чью-то коричневую ла­донь, и на мгновение она ощутила торжество. Индейский воин испустил крик боли.
Это была маленькая победа, но она ничего не изменила. Кэтлин слышала, как ей порва­ли юбку и сорочку, потом почувствовала дуно­вение холодного воздуха на своей обнаженной груди. Индейцы с вожделением смотрели на нее, их глаза горели, а размалеванные лица были похожи на ужасный ночной кошмар.
– О, Боже, помоги мне, – громко взмоли­лась она, в глубине души зная, что помощи ждать неоткуда. Она отбилась от своих, и те­перь двое дикарей срывали с нее последние остатки нижнего белья.
Воин, стоящий слева от нее, держал ее руки; а второй широко раздвинул бедра.
Лишенная возможности двигаться, она за­крыла глаза, когда он начал расстегивать штаны.
Время, казалось, замедлило свой бег, делая более отчетливым каждое движение и каждый звук. Она чувствовала руки индейца на своем животе, слышала утробный смех второго, под­бадривавшего своего дружка. Ветер шевелил листья на деревьях и охлаждал пот на ее коже. Она начала дрожать.
Две большие слезы выкатились из-под ее опущенных век. Они изнасилуют и убьют ее, и она больше никогда не увидит Рэйфа. Ей вдруг стало жалко его. Он придет сюда искать ее, а найдет обезображенный и оскальпированный труп. Бедный Рэйф!
Она тяжело дышала, когда руки индейца оказались на ее груди. Она была рада, что ум­рет. После этого Рэйф уже не захочет ее. Ни один мужчина на захочет женщину, которую осквернили дикари.
Индеец больно сжал ей грудь, и она запла­кала от боли и от того, что не хотела умирать…
Вдруг она услышала тихий хлюпающий звук, и внезапно на нее упал индеец, держав­ший ее бедра.
Кэтлин открыла глаза. К ней вернулось мужество, когда она увидела рукоятку ножа, торчащую из спины индейца. Другой, отпус­тив ее, встал на ноги, сузившимися глазами обшаривая деревья.
Кэтлин не поверила свои глазам, когда уви­дела, что Рэйф выходит на открытое простран­ство. Он был безоружен, и индеец тихо засме­ялся и вытащил из-за пояса нож.
Рэйф едва взглянул на Кэтлин, которая пыталась выкарабкаться из-под мертвого ин­дейца, растянувшегося поперек нее. Все его внимание было сконцентрировано на высоком воине племени воронов, смеющемся над ним.
Индеец вытянул вперед левую руку, жес­том приказывая Рэйфу подойти ближе. Рэйф в ответ усмехнулся, в душе проклиная то, что потерял свою винтовку в реке. Он оглянулся кругом, надеясь найти хоть какое-нибудь при­годное оружие, но не увидел ничего, кроме лука, лежащего рядом с мертвым воином, ножа в руке у второго и его собственного ножа, тор­чащего из спины убитого.
Рэйф покорно вздохнул и шагнул вперед, вытянув руки и опустив голову.
Ворон тоже вышел вперед, чтобы схватить­ся с белым человеком. Уверенный в своей силе, он сделал выпад ножом. Рэйф отпрыгнул, пы­таясь поближе подобраться к мертвецу и к ножу в его спине, но ворон усмехнулся и пока­чал головой.
Кэтлин удалось, наконец, выбраться из-под индейца. Она немного отдышалась и встала на колени. Ее глаза были прикованы к двум муж­чинам, которые в нескольких футах от нее хо­дили вокруг друг друга.
Нож ворона уже попробовал крови, а на ру­ках Рэйфа было несколько мелких порезов. И, как видела Кэтлин, ворон нанес Рэйфу опас­ную рану в бок, когда пытался спастись от же­лезной хватки рук Рэйфа.
«Ему нужно оружие», – пронеслось у нее в голове, и она прокляла индейцев, напавших на нее, потому что они были вооружены толь­ко луком и ножом.
Проглотив комок в горле, она схватилась за рукоятку ножа, торчащего из спины мертвеца. Закрыв глаза, она вытащила лезвие.
Она позвала Рэйфа, и когда он рискнул по­смотреть в ее сторону, бросила ему нож. Кап­ли крови разлетелись по воздуху, как капли красного дождя.
Рэйф поймал нож на лету и широко улыб­нулся, когда его пальцы охватили рукоятку.
Ворон перестал улыбаться, увидев, что про­тивник вооружен. Это больше не было игрой, которую он непременно должен был выиграть, но стало схваткой не на жизнь, а на смерть.
Ворон был опытным бойцом, проворным и бесстрашным, но Рэйф учился драться в тру­щобах Нового Орлеана и использовал все ко­варные приемы, которым его научили.
Кэтлин смотрела на них, почти не дыша и прижав руки к груди. Сердце лихорадочно стучало. Казалось, что минуты превратились в долгие часы. Оба противника взмокли от пота, и у обоих кровоточили многочисленные поре­зы на руках и на груди. Она посмотрела на Рэйфа и испугалась выражению ярости в его глазах и дикости на лице. Рот его был слегка прикрыт, глаза сузились, весь он сконцентри­ровался на человеке, который тоже свирепо смотрел на него. Их разделяло расстояние в два фута.
Но потом ее кратковременный испуг сме­нился гордостью. Он – ее муж, ее мужчина, и он борется за ее жизнь.
Двое противников внезапно сошлись, и ког­да они оторвались друг от друга, на левом боку Рэйфа кровоточила длинная рана. Ворон тор­жествующе усмехался.
Рэйф сжал губы от жгучей боли. Ему вне­запно захотелось лечь, закрыть глаза и погру­зиться в забвение. Но потом краешком глаза он увидел Кэтлин, мертвенно бледную и напу­ганную, и тряхнул головой, сопротивляясь ис­кушению подчиниться тьме, которая, казалось, нависла над ним. Он не мог уйти сейчас. Это означало бы оставить Кэтлин на растерзание ворону.
Собрав все силы, он пошел на индейца. По­следним отчаянным движением он сделал об­манный маневр слева, пригнулся и, баланси­руя на пятках, нанес короткий колющий удар вверх, когда индеец кинулся на него. Нож Рэй­фа вошел в грудь ворона.
Индеец захрипел, когда десятидюймовое лезвие пронзило его сердце. Какое-то мгнове­ние он удивленно смотрел на Рэйфа, потом упал на землю, испустив дух.
Веки Рэйфа отяжелели, нож оттягивал руку, как свинцовый груз. Он посмотрел на Кэтлин, пытаясь улыбнуться, подбодрить ее, но силы покидали его. Он услышал ее горестный крик, когда упал на колени и выронил нож.
Кэтлин подбежала к нему. Она была напу­гана, как никогда. У Рэйфа было бледное и искаженное от боли лицо, кровь заливала его левый бок и пропитала брюки.
– Рэйф, Рэйф! – Она с трудом приподняла ему голову. Его темные глаза нашли ее, и он упал, потеряв сознание.
Кэтлин, как безумная, побежала к лошади и вытащила флягу из седельной сумки. Схва­тив свою сорочку, она поспешила обратно и плотно прижала ткань к безобразной ране. Все это время она отчаянно молилась, прося Бога спасти жизнь ее мужу.
Но, несмотря на молитвы, тряпка под ее рукой пропитывалась кровью. Как много кро­ви! Как может человек потерять ее столько и все еще жить? Она чувствовала ее тошнотвор­ный запах.
Кэтлин прошептала имя Рэйфа, и слабая надежда промелькнула у нее в душе, когда его веки приподнялись.
– Кэти?
– Я здесь.
– Нам надо выбираться отсюда. Здесь могут быть другие…
– Лежи спокойно.
– Нет. Мне надо увести тебя отсюда.
– Рэйф, ты истекаешь кровью, а я не могу ее остановить.
Он несколько раз пытался посмотреть ей в глаза. Ему было трудно понять, что она гово­рила, из-за боли и слабости. Ее лицо расплы­валось, и он несколько раз моргнул, пытаясь прояснить зрение.
Сердце Кэтлин рванулось к нему. В глуби­не его глаз она видела, что ему ужасно больно, и все же он думал только о ее безопасности. Стиснув зубы, Рэйф приподнял голову и жес­том показал на пропитанную кровью тряпку.
– Дай мне взглянуть.
Кэтлин осторожно сдвинула повязку, откры­вая рваную рану, сочащуюся кровью.
– Нож, – сказал Рэйф нетвердым голосом. – Нагрей лезвие… и приложи к ране.
Она кивнула, отгоняя тошноту. Потом под­нялась и пошла к своей седельной сумке. У нее была с собой коробка спичек, завернутая в кусок промасленной кожи, сменная одежда и немного вяленой говядины.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32