Он приколол булавку в центр ее корсажа, скользнув пальцами под ткань раньше, чем она поняла его намерение и успела возразить. К тому времени, когда она оттолкнула его, он уже отступил.
– У вас есть шляпка?
Грудь все еще трепетала от этого случайного контакта, и Петра хотела из принципа отрицать это, но все-таки пошла в свою комнату искать шляпу. Она лежала на кровати рядом с простыми чулками и панталонами. На полу стояли простые черные туфли.
– Подождите минутку, – крикнула она и села, чтобы натянуть чулок и завязать его над коленом.
Она почувствовала что-то и подняла глаза.
– Убирайтесь!
Он улыбнулся:
– Я на страже. Варци может проскользнуть сюда.
– Тогда смотрите на дверь, а не на мои ноги. – Он повиновался, и она быстро натянула второй чулок. – Вы подглядываете.
Робин улыбнулся ей.
Петра встала, расправила юбки и скользнула ногами в туфли.
– Немного велики, но ничего, сойдет.
– Тогда покараульте, пока я займусь вашей шляпкой.
Она взяла пистолет и смотрела, как он приколол брошку в узел лент.
– Вот, довольно стильно, не так ли?
Она обменяла пистолет на шляпку и примерила ее. В шляпке была своя шляпная булавка, чтобы закрепить ее на чепце, так что она держалась довольно надежно.
– Годится, – сказала Петра и вернулась в гостиную. Где же скромность ее монашеского наряда! Находиться в спальне с Робином Бончерчем в таком настроении было выше ее сил.
Она посмотрела на его шкатулку для драгоценностей:
– Думаете, вор не проверит книги?
Он вернул «книгу» на место и предложил:
– Изобразите вора.
Петра попыталась достать книгу – не получилось. Попробовала достать другие, только одна, чуть меньшего размера, поддалась. Она с триумфом открыла ее и обнаружила потемневшие заплесневелые страницы и крупный старомодный шрифт.
Этот бессмысленный успех не помог ей достать другие книги, потому что у каждой была своя ячейка.
– Прекрасно, – сказала она, возвращая книгу, – если только вы не наткнетесь на вора, который крадет книги.
– Это, – признал он, – испортило бы представление.
– Как вы достали ту?
Он взял ее левую руку, положил ее пальцы на ближний край шкатулки.
– Нажмите легонько, а потом надавите на верх корешка книги.
Она сделала это, выбрав третью книгу слева. Книга немного выдвинулась, но Петра все равно не могла ее вытащить.
– Не надо больше давить рукой.
Она перестала давить, книга поддалась, и Петра вытащила ее. Она открыла книгу и изумленно разинула рот. Она разбиралась в драгоценностях, когда-то носила их, но таких никогда не видела. Там был набор пуговиц, каждая с большим сапфиром в центре, окруженным бриллиантами и жемчугами. В центре лежала ветка цветов, сделанных из прекрасно ограненных драгоценных камней.
– Версаль, – извиняющимся тоном произнес он. – Нужно соответствовать, или на тебя вообще не обратят внимания.
Петра стала закрывать шкатулку, но он коснулся веточки:
– Ну вот, это уже ближе к тому, чтобы отдать вам должное, моя неразгаданная загадка.
– Моя цена, вы хотите сказать? – Она посмотрела ему в глаза. – Это и рядом не стояло.
– Поторгуемся?
– Это не игра! Я подвергаю вас опасности!
– Мой дорогой камушек, я хотел развеять скуку во время путешествия. Вы идеально выполняете свою роль.
Глава 13
Робин смотрел, как эта мучающая его женщина бросилась к окну искать Варци, который мог преследовать, а мог и не преследовать ее. Он тоже наблюдал, но в основном за ней.
Правдива ли ее история?
Она больше подходила для мрачной и кровавой пьесы. Возможно, «Герцогиня Малфи», с ее злобными братьями, притесняющими и в конце убивающими добродетельную сестру. Или интригу из оперы. В конце концов, Петра из Милана, известного этим искусством.
Прозаическая Англия не создавала опер. Постоянно повторяемые заверения о страсти могли звучать достаточно хорошо на иностранном языке, но по-английски они звучали чертовски глупо.
Однако подобные истории возникали и в Англии. Его друг, герцог Иторн, пресек похожую историю. В том случае сладострастный мужчина владел платной конюшней, а сопротивляющаяся красавица была пятнадцатилетней дочерью крестьянина, но страсти кипели такие же.
В более высоких кругах была леди Аннабелла Ратбери, которую в прошлом году хотели выдать замуж за старика виконта Курцвела. Никто и пальцем не пошевелил, чтобы спасти ее, и брак состоялся. Он состоялся бы, если бы даже невеста рыдала у алтаря. Робин раз или два танцевал с Беллой Ратбери, красивой, доброй, наивной. Ей было всего шестнадцать.
Конечно, он ничего не мог сделать, разве что самому жениться на ней. Поскольку у нее не было приданого, с его матушкой случился бы припадок, и это все равно было бы бессмысленно. История Беллы не была уникальной, а он мог пожертвовать собой только однажды.
Его разум опять захлестнули фантазии, а ситуация Петры была убийственно серьезна. Он подошел, чтобы положить руку ей на плечо, чтобы подбодрить, но почувствовал легкую дрожь. Он повернул ее лицо. Петра была бледна. Он обнял ее.
На мгновение она прильнула к нему, но потом попыталась оттолкнуть его.
– Нет, не надо. Я виновата, что навлекла на вас все это.
Он накрыл ее рот своими пальцами.
– Ш-ш. Он задира, вот и все, привыкший, чтобы все было, как он хочет.
– Порочный, беспощадный задира.
– Которому служат злобные псы, я знаю. Но он не повредит вам или мне.
Ее губы открылись, чтобы возразить, и Робин запечатлел на них поцелуй.
Робин опустился в ближайшее кресло и усадил Петру к себе на колени. Шляпная булавка вывалилась. Ленты на чепце развязались, чепец свалился с головы, и Робин погрузил пальцы в ее шелковистые волосы. Петра запрокинула голову, и Робин не мог отвести взгляд от ее соблазнительной шеи.
Под его рукой, под тонкой тканью ее сосок напрягся. Его легчайшее прикосновение посылало волны трепета сквозь ее тело. Никакого корсета, Боже мой, никакого барьера, только несколько слоев ткани. Он играл с ней, распаляя самого себя, двигаясь под ней, снова завладевая ее податливыми, горячими, жадными губами. Крючки ее платья были расстегнуты, его рука скользнула под ее рубашку и ласкала ее полную грудь.
– Боже мой, кто сказал, что длинные волосы квинтэссенция красоты? – пробормотал Робин, лаская ее.
Петра зарылась пальцами в его волосы, привлекла его к себе и поцеловала.
Он взял ее сосок между большим и указательным пальцами. Ее ресницы задрожали, она застонала. Робин, словно эхо, тоже застонал. Но здесь не место, и сейчас не время. Это было бы безумием.
Однако Робин продолжал целовать ее, а его рука нашла чулок и горячее обнаженное бедро.
В дверь постучали.
Видимо, не в первый раз, потому что Пауик спросил:
– Сэр? С вами все в порядке?
«Дьявол, очень малая часть меня в порядке», – огрызнулся Робин про себя. Петра пыталась высвободиться из его объятий, лицо ее пылало.
– Да, – ответил Робин. – Мы уже готовы ехать?
– Мы готовы, – ответил Пауик неодобрительным тоном, догадавшись, что происходит за дверью.
Петра отвернулась, неловкими пальцами застегивая платье. Он бы предложил ей помощь, но был не способен в своем нынешнем состоянии.
– Оставайтесь там, – сказал он и пошел в ванную комнату, чтобы привести себя в порядок. Там он нагнулся, глубоко дыша, чтобы вернуть себе благоразумие. Когда в последний раз он впадал в такое незапланированное бедствие? Как он мог себе это позволить?
Его разум понял это.
Не любовь. О нет, это пламенное вожделение не имело ничего общего с любовью. Любовь была милой, любовь была нежной, любовь была благоговейной и уважительной. Это пикантное создание просто было слишком соблазнительным, слишком податливым в очень напряженный момент. Она призналась, что у нее был любовник. Неудивительно, если она страстно желала этого, особенно после нескольких лет в монастыре.
Неудивительно также, что этот пустоголовый Лудовико не смог отпустить ее. Робин и сам гонялся бы за ней по всей Европе.
О нет. Только не он. Он не стал бы обыскивать даже деревню в поисках женщины, которая хочет от него избавиться. Любой женщины.
Самообладание вернулось к Робину. Он посмотрел на себя в зеркало. Завязал сзади волосы, поправил галстук и крепко заколол его булавкой. Когда он вошел в гостиную, готовый к неприятностям, то с раздражением увидел, что Петра совершенно спокойна, полностью одета, даже в шляпке.
– Хорошо, что нас прервали, – сказал он, кладя пистолет в карман сюртука и беря шпагу в ножнах. – Сейчас нет времени на такие вещи.
– Определенно нет, – холодно согласилась она. Будь она проклята.
– Готовы? – спросил он.
– Разумеется. Могу я взять второй пистолет?
– Не надо. Вы скромная сестра, помните это. Лучше возьмите Кокетку.
Петра взяла собачку, бормоча:
– От тебя будет много пользы против Варци.
Едва сдерживая смех, Робин взял второй пистолет, взвел курок и открыл дверь. Пауик стоял там, тоже вооруженный, чтобы проводить их вниз, и невозмутимый – вид, который он принимал всегда, когда что-то не одобрял. «Ничего не случилось», – мысленно сказал ему Робин.
Но это была неправда. Он чувствовал, что потрясен до глубины души, и больше всего на свете хотел затащить эту женщину в постель и сгореть в этой страсти и избавиться от нее.
Петра спустилась вниз. Ее бросало то в жар, то в холод. Куда девалась ее сила воли? Робин делал с ней все, что хотел, и она не сопротивлялась. Сама налетела на него, как буря, вспыхнула, как пламя, коснувшееся промасленной ткани. Ничего подобного она не испытывала с Лудовико.
Она не должна больше оставаться с Робином наедине. Никогда. Во дворе гостиницы они встретились с путешественниками, с которыми в целях безопасности поедут вместе. Два морских офицера заверили Робина, что вооружены.
– Великолепно, – сказал Робин. – Говоря по правде, моя сестра ушла во французский монастырь, но потом захотела его покинуть, а там это не разрешается. Поэтому ей пришлось сбежать, и теперь ее разыскивают, чтобы вернуть обратно.
Петра ушам своим не верила. Робину ничего не стоит солгать. Однако выдуманная им история произвела должное впечатление на протестантов.
– Как это низко! – воскликнул худощавый капитан Галлиард.
– Мы не позволим ничего подобного, – поддержал его капитан Ворсли, побагровев от гнева. – Вы можете рассчитывать на нас, мисс Бончерч.
Робин поблагодарил их и повел Петру к их карете, положив второй пистолет и шпагу на пол рядом с подушкой Кокетки. Петра остановилась, прежде чем войти.
– Мне нужны кое-какие вещи из багажа, – сказала она и добавила: – Мой молитвенник. И четки.
Когда Робин замешкался, Петра сказала:
– То, что ваша сестра сбежала из монастыря, не значит, что она отказалась от своей веры.
– Очень хорошо. – Робин направился к багажному отделению. – Но не устраивайте из этого представление.
Еще одно доказательство отношения англичан к католикам. Петра развернула одежду, положила молитвенник, четки и распятие в карманы, после чего села в карету. Робин присоединился к ней через мгновение, и Кокетка тут же вскочила Робину на колени.
– Я думала, мы будем говорить правду, – сказала Петра, когда карета тронулась.
– А мы должны? – Робин опять устроился в углу, вытянув ноги, и наблюдал за ней, поглаживая собаку.
– То, что я вам рассказала, правда. Вы, однако, при каждом удобном случае рассказываете небылицы.
– Для вашего же блага, миледи.
Петра отвернулась, забыв о разговоре, так же как и он.
На следующей станции он поменялся с камердинером и, несмотря на свою изысканную одежду, поехал верхом. Фонтейн не имел ни малейшего желания вступать в разговор, что вполне устраивало Петру. Она осталась наедине со своими мыслями. Даже Кокетка игнорировала ее, предпочитая спать на подушке. Петра высматривала Варци, но мимо них проехало всего несколько экипажей, и ни в одном из них его не было.
Ничто не прерывало их путешествия, в Булонь приехали к вечеру. Французская пара поблагодарила их за сопровождение и отбыла в величественную гостиницу под названием «Золотой петух». Моряки поехали вместе с ними в более скромную гостиницу под названием «Лисица».
Поскольку Робин был явно богат, Петра не понимала, почему они предпочли «Лисицу» «Золотому петуху», но это не могло иметь значения. Они четверо собрались во дворе гостиницы, однако офицеры хотели сразу же договориться о местах на пакетботе, почтовом корабле, который перевозил большинство пассажиров в Дувр. Робин спросил, не закажут ли они места и для его спутников, и они согласились. Он дал им денег, и они уехали.
Петра хотела попросить нанять частное судно, но решила сделать это потом: здесь ее могут подслушать.
– Идемте со мной. – Робин повел ее в гостиницу, взяв под руку левой рукой, оставив правую свободной, чтобы в случае необходимости выхватить шпагу. Пауик и Фонтейн пошли с ними, забыв на время о багаже. Петра старалась убедить себя в том, что она не видела Варци, что ей померещилось, однако все время была в напряжении. Ведь только она знала его в лицо.
– Месье Бончерч! – воскликнул хозяин гостиницы. – Так приятно, так приятно.
– Приятно быть здесь, Леман. Мне нужен номер на время, пока мы не отплывем. Верхний этаж с ограниченным доступом.
Кустистые брови хозяина гостиницы взметнулись вверх.
– Но это будет очень маленькая, месье, очень темная…
– Не имеет значения. Будьте любезны.
Пожав плечами, хозяин повел их наверх.
Здесь, как и в большинстве гостиниц, почти все номера выходили на галерею, окружающую внутренний двор, поэтому Петра понимала удивление хозяина гостиницы. Но она понимала и план Робина. Узкий, кончающийся тупиком коридор, в который они вошли, будет легко защищать.
Комната действительно была маленькой. Узкая кровать, маленький стол и один стул. Вот и вся мебель. Окно совсем крохотное, в него не пролезешь. Робин выглянул наружу.
– Гладкая стена, огород, люди ходят туда-сюда. Это должно подойти. Пойдите займитесь багажом, – сказал Робин слугам, – но положите куда-нибудь простую одежду. Я не поеду в этом. – Он запер за ними дверь и положил пистолеты на стол, поближе к себе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38