Кому-то суждено запачкать руки. И поскольку никто другой делать этого не хочет, я готов, не колеблясь, ради Тебя вываляться в грязи».
Однако почему я так привязан к этой стране, к ее людям? Есть же на свете страны, где миссионерская деятельность намного легче. Может быть, Япония привлекает меня потому, что в моих жилах течет кровь предков, которые жаждали покорять далекие острова, далекие материки.
«Япония, чем неподатливее ты будешь, тем больше это поднимет мой боевой дух, я так привязан к тебе, Япония, будто на свете не существует никаких других стран — ты единственная».

«Ищите царства Божьего и правды Его». В день святого Михаила в церкви при монастыре Святого Франциска в Мехико настоятель Гуадалкасар крестил тридцать восемь японцев. В десять часов утра о предстоящем событии торжественно возвестил колокольный звон — он взмыл в безоблачное небо Мехико, и в монастырь сбежались толпы народа, чтобы увидеть это зрелище. Японцы выстроились в два ряда, каждый держал в руке свечу, и когда оказывался перед настоятелем, тот задавал один и тот же вопрос:
— Веруешь ли ты в Господа нашего, в Его учение и вечную жизнь?
— Верую, — отвечали они.
Множество людей, собравшихся в церкви, слушали эти слова — некоторые упали на колени, другие плакали, — но все как один были тронуты любовью к Богу, которой прониклись чужестранцы, и прославляли Господа. Снова раздался колокольный звон. Прислуживая настоятелю при свершении таинства, я тоже был потрясен до глубины души. Пусть тридцать восемь японских купцов крестились ради выгоды, ради торговых сделок, таинство проникнет в их сердца, всколыхнет их души — в этом нет никакого сомнения. Японцы один за другим становились перед настоятелем на колени, он кропил их святой водой, и они возвращались на место с просветленными лицами. Я от всей души молился за них.
Настоятель Гуадалкасар подготовил специально для них проповедь; он сказал, что в Новой Испании многие индейцы сейчас благодаря испанцам отказались от своих варварских обычаев и языческих верований и пошли по пути, указанному Богом. Так же и эти тридцать восемь японцев, отринув язычество, встали на путь истинный. Вместе со всеми верующими он будет молиться, чтобы Япония как можно скорее стала страной Господа. Настоятель осенил себя крестным знамением, шум в церкви мгновенно стих, все встали на колени и склонили головы.
Стоя у алтаря, я не спускал с посланников глаз. Им были отведены места в третьем ряду, но Мацуки среди них не было. Ниси следил за церемонией с неподдельным любопытством и интересом, Танака и Хасэкура, скрестив руки на груди и не поворачивая головы, лишь поводя глазами следили за происходящим. И только место Мацуки пустовало, свидетельствуя о его решительном, демонстративном протесте.
После церемонии я сказал Танаке и Хасэкуре, указывая на купцов, окруженных толпой и утопающих в море цветов:
— Может быть, вы думаете, что ваши купцы страдают? Нет, жители Мехико принимают их как друзей. Торговые операции пойдут у них теперь значительно успешнее.
Оба посланника молчали.
— Но этого мало. Я уверен, что сегодняшняя церемония послужит и тому, что вице-король Новой Испании даст согласие на широкую торговлю с Японией…
Моя издевка заставила Танаку отвести глаза, Хасэкура выглядел растерянным.

Благодаря рекомендации архиепископа, на которого крещение японцев произвело самое благоприятное впечатление, беседа вице-короля с посланниками состоялась раньше, чем я предполагал. Когда я сообщил им, что они будут приняты, посланники очень обрадовались — даже Мацуки первый раз за все время изобразил на лице некое подобие улыбки.
В субботу, в день встречи, посланники сели в экипаж, присланный за ними вице-королем, их сопровождали слуги с пиками и знаменами. Я ехал вместе с ними в экипаже. Молва о недавнем крещении японцев распространилась по городу, и по дороге в резиденцию вице-короля люди махали нам руками и громко приветствовали. Однако посланники держались напряженно, и даже приветственные возгласы не смогли смягчить их.
Когда экипаж въехал в ворота резиденции вице-короля, находящейся в центре Мехико, и, проследовав сквозь строй величественных гвардейцев, остановился у парадного подъезда, их напряжение возросло еще больше, а у младшего, Ниси, даже дрожали колени — я это почувствовал. В зале аудиенций, украшенном поблескивающими доспехами и пиками, их ждал вице-король и два его секретаря. Величественность вице-короля подчеркивали усы и эспаньолка, выделявшиеся на худом лице. Он недоуменно пожал плечами, когда посланники, не обратив внимания на его протянутую руку, по японскому обычаю лишь склонили головы.
Контраст между традиционным, сдержанным японским приветствием посланников и напыщенным, в испанском стиле, приветствием вице-короля был несколько комичен. Хотя по своему характеру оба эти народа совершенно различны, они одинаково привержены соблюдению ритуала, отличающимся показным почтением и напыщенностью. Вице-король выразил глубокую благодарность за то, что король Японии проявил заботу об испанцах, потерпевших кораблекрушение, и отправил их на родину, поздравил с благополучным прибытием японского корабля в Новую Испанию, пожелал процветания Японии и Новой Испании. После его многословного приветствия Хасэкура представил членов миссии и, благоговейно держа в воздетых над головой руках послание князя, направился к вице-королю. Оба, не замечая комичности происходящего, сохраняли полную невозмутимость.
— Мы сделаем все, чтобы японские посланники как следует отдохнули в Мехико, — сказал вице-король, но от ответа на главный вопрос уклонился.
Время шло, на лицах посланников появилось недоумение, и обладавший острым умом Мацуки, не вытерпев, заявил, что хотелось бы услышать ответ на послание Его светлости.
— Я не обладаю полномочиями, чтобы ответить на полученное послание, — в замешательстве сказал вице-король. — Но я твердо обещаю передать ваши пожелания в Мадрид.
Посланники удивленно посмотрели на меня. На их лицах появилось беспокойство, как у детей, обращающихся за помощью к взрослому.
— Я думаю, японцам хотелось бы знать, когда придет ответ из Мадрида? — спросил я вместо посланников.
— Все зависит от возникших проблем, и, если принять в расчет время на обсуждение, я думаю, это займет примерно полгода, — пожал плечами вице-король. — Вам, святой отец, должно быть известно, что торговля Новой Испании с Востоком неотделима от миссионерской деятельности, так что следует учитывать и точку зрения Его святейшества Папы.
Разумеется, я знал об этом. Было мне хорошо известно и то, что вице-король не имеет полномочий разрешить торговлю с Японией. Именно потому я и приехал вместе с японскими посланниками в Новую Испанию. Однако я сделал вид, что обескуражен ответом вице-короля, и передал его японцам. Моя цель состояла в том, чтобы вызвать у них растерянность, поставить в затруднительное положение и вынудить действовать в соответствии с моим замыслом. Потому-то я и прибег ко лжи:
— Вице-король сказал, что ответ из Испании может прийти не ранее чем через год.
— Через год? Ждать целый год?
Кажется, мне удалось выбить у посланников почву из-под ног. Я обернулся к вице-королю, всем своим видом выражая смущение.
— Посланники считают, что полгода слишком большой срок. Они говорят, что сами отправятся в Испанию и передадут испанскому королю пожелание короля Японии…
— Никаких препятствий к этому нет…
Поняв, что вице-король сам желал бы поскорее избавиться от этих надоедливых японцев, я подлил масла в огонь:
— И можно рассчитывать на ваше содействие? Я имею в виду предоставление возможности поехать в Испанию.
— Если посланники пожелают, я препятствовать не буду. Но мне бы хотелось, чтобы вы объяснили им, сколь опасен путь из Мехико на восток Новой Испании.
— Чем же он опасен?
— Вам это не известно? Недалеко от Веракруса подняли мятеж индейцы. А дать охрану я не могу.
Я слышал об этом впервые. Для того чтобы попасть из Новой Испании в Испанию, переплыв Атлантический океан, нужно было прежде всего добраться до порта Веракрус. А тут, оказывается, в окрестностях Веракруса индейцы жгут деревни, разрушают гасиенды, убивают даже священников!
— Мы не можем оставаться здесь целый год, — наступал на меня ничего не понявший Танака. — Совет старейшин приказал нам вернуться к зиме.
— Я скажу об этом вице-королю. Разумеется, я не перевел вице-королю слова Танаки. И стал быстро соображать, как поступить. Целью предпринятого мной путешествия было сделать так, чтобы наш орден, а не иезуиты, получил единоличное право распространения веры в Японии, а для себя добиться назначения епископом. Ради этого, презрев опасности, я должен отправиться в Испанию. Ведь рукоположить меня в епископы может лишь кардинал Испании.
— Зная об опасностях, японцы готовы ехать в Веракрус. Всю ответственность они берут на себя, — солгал я и на этот раз вице-королю. — Хотелось бы обратить ваше внимание на следующее обстоятельство. Хотя в Мехико и существуют противники установления торговых отношений с Японией, торговля с ней не лишена смысла. Как известно, наши враги Англия и Голландия изо всех сил стремятся к торговле с Японией.
Я горячо убеждал вице-короля, как до этого архиепископа, что, поскольку в Японии (по весьма низким ценам) можно получить большое количество добываемого там олова и серебра, протестантские государства Англия и Голландия все больше интересуются этой страной, но король Японии заинтересован в торговле не с испанской колонией на Филиппинах, а с Новой Испанией и, наконец, что в торговлю Японии с Манилой беспрерывно вмешиваются иезуиты, поэтому в дальнейшем предпочтительнее, чтобы в качестве посредника выступил наш орден.
— Я был бы вам весьма признателен, если бы вы как можно скорее сообщили в Испанию, что именно францисканцы способствовали в Мехико крещению японцев.
Глаза вице-короля, до сих пор совершенно равнодушные, впервые сверкнули.
— Мой доклад не будет содержать для вас ничего дурного, — похлопал он меня по плечу. — Мне кажется, вы, падре, ошиблись в выборе жизненного пути. Вам следует быть не миссионером, а дипломатом.
Мне было искренне жаль посланников, в унынии покидавших резиденцию вице-короля, но я благодарил Бога и был полностью удовлетворен беседой. К сожалению, японцы были убеждены, что в Новой Испании их встретят с распростертыми объятиями, что послание Его светлости будет воспринято доброжелательно и с полным пониманием.
На улицах Мехико наш экипаж снова встречали приветственными криками.
— Иного выхода нет, — обратился я к удрученным японцам, — наверное, мне придется одному отправиться в Испанию. Надеюсь, я вернусь с хорошими вестями.
Они промолчали. И не потому, что сердились, — просто еще не знали, как поступить. Шаг за шагом они все дальше шли в избранном мной направлении…
Когда расстроенные посланники вернулись в монастырь и выходили из экипажа, от встречавшей их толпы отделился какой-то индеец и с силой потянул Самурая за рукав. У него были длинные, почти до пояса, косы, глаза блестели. Он что-то быстро зашептал остановившемуся в недоумении Самураю. Тот не разобрал в гомоне его слов, и тогда он повторил:
— Я… японец.
Пораженный Самурай не смог вымолвить ни слова. В деревне, где они ночевали по дороге из Акапулько в Мехико, говорили, что где-то здесь живет японец, но ему и в голову не могло прийти, что встретит его так скоро и в столь неожиданном месте. Точно наслаждаясь исходившим от Самурая и его одежды запахом Японии, мужчина застыл, крепко ухватившись за рукав. Потом застонал, и глаза его наполнились слезами.
— Я живу в деревне Текали, — быстро заговорил он. — Но очень прошу, не говорите об этом падре. Я ведь бывший монах, отрекшийся от христианства.
Заметив приближавшегося к ним Веласко, он поспешно сказал:
— Текали недалеко от Пуэблы. Запомните, деревня Текали, — и скрылся в толпе.
Растерявшийся вначале Самурай, наконец опомнившись, стал искать японца глазами и увидел его залитое слезами лицо — он смотрел на Самурая и улыбался.
Когда посланники вернулись к себе и Самурай рассказал о своем разговоре, глаза Ниси покраснели.
— Давайте поедем в эту Текали. Может быть, мы могли бы использовать его как переводчика.
— Ты думаешь, мы сможем поехать туда тайком от Веласко? — усмехнулся, по своему обыкновению, Танака. — Без него мы ничего не сможем сделать. Все идет так, как того хочет он.
— Потому-то нам и нужен собственный переводчик.
— Нет, нам он не подходит, — покачал головой и Мацуки. — Он же сам говорил, что отказался от христианства и падре ничего не должен знать о нем.
Как обычно, когда происходили такие споры, Самурай молча сидел в уголке. Одной из причин, почему он помалкивал, было его косноязычие, играла здесь роль и нерешительность, свойственная людям из Ято. У них всегда брало верх сознание, что спорить друг с другом — значит, прежде всего, доставлять неприятность себе самому. Нужно сначала все как следует обдумать, а уж потом вступать в разговор.
— Выходит, мы связаны по рукам и ногам и должны слепо следовать указаниям господина Веласко?
На вопрос Ниси ни Танака, ни Мацуки ничего не ответили. Они не могли решить, как тут нужно поступить.
— Значит, мы должны здесь, в Мехико, дожидаться его возвращения?
Ниси не унимался, как бы в отместку за то, что Танака всегда ругает его.
— Господин Веласко сказал, что поедет в Испанию один.
— Нет, Веласко совсем не хочется отправляться в Испанию одному, — покачал головой Мацуки. — В глубине души он надеется, что мы поедем вместе с ним.
Посланники очень серьезно отнеслись к словам Мацуки. Хотя Самурая всегда раздражала манера Мацуки вести разговор так, будто собеседник глупец, и злила его постоянная насмешливость, но не признать его острый ум он не мог.
— Откуда вам это известно? — спросил Танака.
— Поставьте себя на место Веласко. Чем плох такой план:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39