ванна маленького размера
Небо стало затягиваться облаками. Поверхность фьорда и холмы стали казаться серыми и холодными, Сигрид не хотелось смотреть на все это. Она опустила взгляд на траву, не осмеливаясь признаться себе в том, что знает, что лежит в этой земле.— Эльвир теперь не здесь, Сигрид, — сказал Энунд, и она вздрогнула. — Эльвир обрел Бога, которого искал и который в своей любви простил ему все его грехи. И он получил ответ на все те вопросы, на которые я не мог ему ответить. То, что покоится здесь, это всего лишь оставшееся от него тело, превратившееся в тот прах, из которого он и вышел.Сигрид встала, и все склонили головы, когда Энунд начал молиться. Но она подняла глаза, когда он произнес слово «месть».— Мстить пристало лишь одному Тебе, Господи, — сказал Энунд. — Помоги нам запомнить это, здесь, когда мы стоим у могилы человека, который лучше, чем кто-либо, понимал Твою любовь, человека, который своей мучительной смертью искупил свои грехи и который сказал: «Я выстрадал еще не все, что заслужил».Теперь Сигрид поняла, зачем Энунд позвал их с собой в Мэрин. Но, увидев суровые лица сыновей, она поняла, что слова священника мало подействовали на них.И втайне она почувствовала облегчение.
Вечером, ложась в постель, Сигрид была в подавленном состоянии, но Кальв явно дал понять, что спать не собирается. Он знал, что она была в Мэрине. И ему лучше было бы оставить ее в покое.На этот раз она поступила так, как давно уже не поступала: она отвернулась от него.— Что случилось? — с удивлением и обидой спросил он.— Ты же знаешь, где я была сегодня.Он отпустил ее.— Ты все еще горюешь об Эльвире?Она хотела было успокоить его, чтобы сгладить резкость своих слов, но на фоне правдивости и подлинности ее отношений с Эльвиром та ложь, в которой она теперь жила, выступила в самом неприглядном свете. Она вдруг подумала, что режущая глаза правда лучше для Кальва, чем вся та ложь, которой она окружила его.Он сидел и ждал ответа, и она почувствовала в душе облегчение, решив рассказать ему правду. Она хотела сказать ему, что он ей никогда не нравился и что она создавала видимость любви, только чтобы не огорчать его, и что он никогда не займет место Эльвира. И еще она хотела сказать ему, что ей нравится Сигват, ведь теперь она это знала. Она хотела также сказать ему всю правду о короле, о том, как люто она ненавидит его.— Ну, Сигрид, — самодовольно усмехаясь, произнес он, — неужели ты скорбела об Эльвире все эти годы?— Да, — ответила она, — это так.Но он продолжал улыбаться.— Не болтай, — сказал он, — а то я и впрямь подумаю так…— Я говорю правду.— Тебе не пошла на пользу поездка в Мэрин. Знакомые места и воспоминания плохо подействовали на тебя, — он снова притянул ее к себе и погладил по волосам, — а теперь лежи вот так, закрой глаза и предоставь все остальное мне!— Но, Кальв… — снова начала она.— Никаких «но, Кальв»! — засмеялся он. — Ложись на спину и забудь про Мэрин!Глубоко вздохнув, она прижалась к его плечу. Все было напрасно: стена лжи между ними была настолько прочной, что никакая правда не могла через нее пробиться.
Сигрид размышляла об этом все последующие дни; ей стало казаться, что она вообще слишком много думает с тех пор, как вернулся Энунд.Все началось с их разговора в Стейнкьере. Поразмыслив об этом, она решила, что с нее хватит; тем не менее, мысли об этом не давали ей покоя. Она многое не успела рассказать Энунду в тот день.Решив, что новый Бог не принимает ее, она начала возвращаться к старой вере, чувствуя, что выбора у нее нет; и она тайно приносила жертвы богам.Один только Эльвир не верил в богов, думала она; хотя священники говорили, что они существуют. И если Бог не принимает ее, ей придется искать помощи там, где она может ее получить.Она никому не признавалась в этом; она считала, что в этом не только ее вина. Она делала то, что было в ее силах, она исполняла своей христианский долг и ходила к мессе. Если бы Бог услышал ее молитвы и пришел ей на помощь, она с радостью перестала бы приносить жертвы богам. И ее раздражало то, что она никак не могла выбросить из головы глупый вопрос Энунда о том, искала ли она на самом деле Бога и его заветы.А тут еще Сигват. В конце концов она стала успокаивать себя тем, что если он ей и нравится, то в этом не только ее вина. Она не сделала ничего плохого и делать не собиралась.И еще — сыновья.Из них двоих Турир был весельчаком, у него были хорошие отношения с Кальвом. В свои шестнадцать лет он был высоким и сильным, его все любили, и он уже начал пошаливать с девушками, и Сигрид сомневалась в том, что он ограничивается просто болтовней.Однажды она сказала об этом Кальву, но тот только рассмеялся.— Какая беда в том, что у него есть одна-две любовницы? — спросил он.— Это может навредить девушкам, — сказала Сигрид.— Если они на это идут, пусть пеняют потом на себя.Сигрид не была во всем согласна с ним и решила поговорить с Туриром. Но из этого ничего не вышло: с таким же успехом она могла уговаривать горную речку течь вверх.И все же большинство девушек провожало тоскующим взглядом Грьетгарда. Его замкнутость и спокойствие делали его еще более привлекательным. Но Грьетгард предоставлял девушкам возможность пялиться на него, не обращая на это никакого внимания.У Сигрид и Кальва детей не было, и все считали Грьетгарда наследником Эгга, хотя сам Кальв ничего об этом не говорил. Но в течение последнего года Кальв начал брать его с собой в поездки по Трёнделагу.Грьетгард стал спокойнее, он преодолевал свой неукротимый нрав, и Сигрид была рада этому. Лишь изредка в глазах его появлялся особый блеск, свидетельствующий о том, что если он и сумел обуздать свой нрав, то только внешне.В эту осень он посещал церковь с большим рвением, чем прежде, и однажды воскресным утром Сигрид была очень удивлена, увидев, что он помогает священнику Йону во время службы. И ей оставалось только гадать, произошли ли эти перемены в Англии или же в результате разговора с Энундом.И она получила ответ на свой вопрос, когда он как-то раз попросил ее поговорить с ним наедине. И вечером, когда все собрались в большом зале и на кухне, они направились с ним в старый зал.Грьетгард остановился в галерее.— Не нравится мне эта галерея, которую велел пристроить к старому залу Кальв, — сказал он. — Дом и до этого был хорошим.— В зимнее время она предохраняет от холода, — сказала Сигрид. — Вспомни, как заметало снегом входную дверь!Он кивнул, но все же окинул галерею таким взглядом, словно говорил, что когда придет его время, он снесет эту постройку. Они направились дальше.— Священник Энунд рассказывал, что говорил отец перед смертью, — начал он, когда они сели. — Мне хотелось бы узнать об этом побольше.— Мне тоже, — сказала Сигрид. — Но понять твоего отца не всегда было легко.— Энунд сказал, что он умер хорошей смертью, — продолжал сын.— Епископ Гримкелль тоже сказал об этом, когда я рассказала ему, как он умер.— Мне хотелось бы стать таким, чтобы отец мог бы мной гордиться, — сказал Грьетгард. — Поэтому для меня важно узнать о нем как можно больше.— Если ты хочешь разобраться в этом, то будет лучше, если при нашем разговоре будет присутствовать Энунд. Возможно, он объяснит то, чего я не понимаю.И она тут же пожалела, что сказала ему это.Через два дня с севера вернулся Финн Харальдссон, а на следующий вечер он вместе с Ингерид приехал в Эгга.Ингерид снова была беременна. Думая об отношениях между Ингерид и Финном, Сигрид не могла не подивиться тому, что в Гьёвране уже народилось такое количество детей: их было семеро.Финн передавал привет от Турира. Но он сказал, что Турир не живет больше на Бьяркее. Теперь там управляется с хозяйством Сигурд Турирссон, отец же его переселился на материк.Он сказал, что король послал двух братьев, Гуннстейна и Карле, в Бьярмеланд. Карле был одним из тех, кого считают убийцей Асбьёрна Тюленеубийцы. Турир слышал, что они направляются на север, чтобы торговать, и решил преследовать их. Он считает, что торговля в Бьярмеланде по праву принадлежит ему, ему не нравилось, что король посылает туда других людей, и когда они от имени короля потребовали себе большую часть выручки, он рассердился не на шутку. На обратном пути он отомстил и за смерть своего племянника, и за совершенную несправедливость, убив Карле. При этом он использовал то же самое копье, каким был убит Асбьёрн Тюленеубийца и теперь называл это копье Тюленьим мстителем. И он отобрал у Гуннстейна усадьбу, которую вернул конунгу Олаву. После этого он понял, что на Бьяркее ему оставаться опасно, и уехал оттуда.Финн много рассказывал о плаваньи Турира в Бьярмеланд, а Сигрид в это время не спускала глаз с Кальва.В последнее время Кальв был недоволен конунгом. Особенно его возмущало то, что король держал в качестве пленников мирных послов из Исландии. И ей было интересно, как он воспринимает откровенный разрыв Турира с королем.Когда они остались одни, она осторожно спросила:— У Турира были причины для убийства Карле?Кальв не ответил.— И зачем королю понадобилось вмешиваться в бьярмеландскую торговлю Турира? — продолжала она. — Ему должно было быть известно, что Туриру это не понравится. Олав сам виноват в том, что произошло.— Я могу согласиться с тем, что со стороны короля было глупо посылать Гуннстейна и Карле на север, — не спеша ответил Кальв.— Непонятно, каким место он думает, — сказала Сигрид. — Он что, ждет от своих людей рабской покорности? Не мешало бы ему знать, что если он хочет завоевать уважение и доверие свободных людей, он сам должен уважать их и доверять им. А он ждал, что они начнут ползать на брюхе перед своим господином. И если он ставит себя выше закона, он должен быть, по крайней мере, справедливым, а не вершить дела в свою пользу или в пользу тех, кто виляет перед ним хвостом.Кальв тяжело вздохнул.— Нелегко приходится конунгу Олаву, — сказал он. — Я по своему опыту знаю, как трудно найти справедливое решение. Но верно то, что он питает слабость к тем, кто льстит ему. И после того, что произошло с Туриром Тюленем и Асбьёрном, его осторожное поведение с Туриром было бы мудрым шагом…— Да, — ответила Сигрид. Она задумчиво смотрела на Кальва. Она мечтала отомстить Олаву, но раньше она никогда не задумывалась над тем, что Кальв может чем-то помочь ей.
Вскоре Грьетгард переговорил со священником Энундом. Всего через несколько дней после разговора в старом зале он сказал Сигрид, что священник зовет их этим вечером к себе в Стейнкьер.Мать и сын спустились вниз, в Стейнкьер.Энунд был занят, когда они пришли, и им пришлось подождать. Они сидели на поварне и разговаривали с Рутом и его женой.Глаза обоих работников блестели, когда речь заходила о священнике. Они сказали, что он совершенно равнодушен к земной пище, и если не усадить его за стол, он и не вспомнит о еде.Сигрид не торопилась увидеться со священником. И ей показалось, что время прошло слишком быстро, когда в дверях показался человек и сказал, что священник ждет их.Они направились через двор в жилище Энунда; они постучали в дверь, и священник открыл им. В очаге горел огонь, и зал казался совсем маленьким. Он сел на скамью и жестом указал им, чтобы они тоже сели.— Нам предстоит разговор об Эльвире, — сказал он. — Сначала я расскажу, что я знаю о нем, после чего тебе, Сигрид, будет, возможно, легче говорить.Повернувшись к Грьетгарду, он сказал:— Твой отец был прирожденным священником. Но для человека, выросшего с верой в асов, не так-то легко понять христианство, я сужу об этом по собственному опыту. И еще труднее для такого хёвдинга, как Эльвир, постичь христианское смирение. Сущность Божественной любви он понимал лучше многих, он догадывался о могуществе и мудрости Господа. Он также понял, что Христос умер ради человечества. Только самого себя он никак не мог вписать во все это; он не хотел понять, что сам он всего лишь жалкий грешник, виновный в гибели Христа, что он нуждается в Божьей милости и должен искупить свои грехи. Он хотел стоять перед своим Богом с высоко поднятой головой, не будучи ни в чем виновным, делая Богу одолжение тем, что принял христианство. Смерть Христа была, возможно, необходима для других, Эльвир же мог жить жизнью святого и спасти самого себя.И все шло так, как и должно было идти: высокомерие отвратило его от христианства.Но он не мог прекратить поиск истины, и вера в богов привела его к сознанию всемогущего Бога. И он не мог погасить в себе искру Божественной любви; и как бы ни было его собственное понимание любви далеко от христианского, эта искра продолжала в нем тлеть. В конце концов эта искра Божественной любви и спасла его. Ведь вопреки своим сомнениям, вопреки своему высокомерию, он не мог отвратить от веры свое сердце.— Ты понимал Эльвира лучше, чем я, — сказала Сигрид.— Я много размышлял об Эльвире, — задумчиво ответил священник, сложа на коленях руки, он неотрывно смотрел в огонь. — Я странствовал по свету, видел множество мест и людей. И повсюду я искал ответ на те вопросы, которые он задавал мне. Будучи не в состоянии помочь ему, я сомневался в своем предназначении священника.В конце концов я решил, что узнал достаточно, и захотел вернуться в Эгга, чтобы поговорить с Эльвиром.Но дальше Свейи я не продвинулся. Потому что там я узнал от людей, спасшихся бегством от короля Олава, что Эльвир приносил жертвы в Мэрине и был убит там.Мне показалось, что мир для меня рухнул, и я в гневе обратился к Богу: почему Он дал Эльвиру погибнуть, когда я наконец могу помочь ему? Но я не получил ответа, словно был заперт в глухом подземелье, где никто не слышал моих криков.И тогда из далекого прошлого ко мне пришло воспоминание об отце Эдмунде. Я мысленно видел перед собой его лицо, каким оно было, когда он боролся за мою жизнь. И я понял, что если кто-то и может спасти меня от душевного недуга, так это он.Следующей весной я отправился из Свейи в Англию, и я нашел его маленькую церковь. Милость Господа была гораздо больше, чем я заслуживал: я нашел там его.Однажды я понял, что должен принять Эльвира, вернуть блудного сына отцу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33
Вечером, ложась в постель, Сигрид была в подавленном состоянии, но Кальв явно дал понять, что спать не собирается. Он знал, что она была в Мэрине. И ему лучше было бы оставить ее в покое.На этот раз она поступила так, как давно уже не поступала: она отвернулась от него.— Что случилось? — с удивлением и обидой спросил он.— Ты же знаешь, где я была сегодня.Он отпустил ее.— Ты все еще горюешь об Эльвире?Она хотела было успокоить его, чтобы сгладить резкость своих слов, но на фоне правдивости и подлинности ее отношений с Эльвиром та ложь, в которой она теперь жила, выступила в самом неприглядном свете. Она вдруг подумала, что режущая глаза правда лучше для Кальва, чем вся та ложь, которой она окружила его.Он сидел и ждал ответа, и она почувствовала в душе облегчение, решив рассказать ему правду. Она хотела сказать ему, что он ей никогда не нравился и что она создавала видимость любви, только чтобы не огорчать его, и что он никогда не займет место Эльвира. И еще она хотела сказать ему, что ей нравится Сигват, ведь теперь она это знала. Она хотела также сказать ему всю правду о короле, о том, как люто она ненавидит его.— Ну, Сигрид, — самодовольно усмехаясь, произнес он, — неужели ты скорбела об Эльвире все эти годы?— Да, — ответила она, — это так.Но он продолжал улыбаться.— Не болтай, — сказал он, — а то я и впрямь подумаю так…— Я говорю правду.— Тебе не пошла на пользу поездка в Мэрин. Знакомые места и воспоминания плохо подействовали на тебя, — он снова притянул ее к себе и погладил по волосам, — а теперь лежи вот так, закрой глаза и предоставь все остальное мне!— Но, Кальв… — снова начала она.— Никаких «но, Кальв»! — засмеялся он. — Ложись на спину и забудь про Мэрин!Глубоко вздохнув, она прижалась к его плечу. Все было напрасно: стена лжи между ними была настолько прочной, что никакая правда не могла через нее пробиться.
Сигрид размышляла об этом все последующие дни; ей стало казаться, что она вообще слишком много думает с тех пор, как вернулся Энунд.Все началось с их разговора в Стейнкьере. Поразмыслив об этом, она решила, что с нее хватит; тем не менее, мысли об этом не давали ей покоя. Она многое не успела рассказать Энунду в тот день.Решив, что новый Бог не принимает ее, она начала возвращаться к старой вере, чувствуя, что выбора у нее нет; и она тайно приносила жертвы богам.Один только Эльвир не верил в богов, думала она; хотя священники говорили, что они существуют. И если Бог не принимает ее, ей придется искать помощи там, где она может ее получить.Она никому не признавалась в этом; она считала, что в этом не только ее вина. Она делала то, что было в ее силах, она исполняла своей христианский долг и ходила к мессе. Если бы Бог услышал ее молитвы и пришел ей на помощь, она с радостью перестала бы приносить жертвы богам. И ее раздражало то, что она никак не могла выбросить из головы глупый вопрос Энунда о том, искала ли она на самом деле Бога и его заветы.А тут еще Сигват. В конце концов она стала успокаивать себя тем, что если он ей и нравится, то в этом не только ее вина. Она не сделала ничего плохого и делать не собиралась.И еще — сыновья.Из них двоих Турир был весельчаком, у него были хорошие отношения с Кальвом. В свои шестнадцать лет он был высоким и сильным, его все любили, и он уже начал пошаливать с девушками, и Сигрид сомневалась в том, что он ограничивается просто болтовней.Однажды она сказала об этом Кальву, но тот только рассмеялся.— Какая беда в том, что у него есть одна-две любовницы? — спросил он.— Это может навредить девушкам, — сказала Сигрид.— Если они на это идут, пусть пеняют потом на себя.Сигрид не была во всем согласна с ним и решила поговорить с Туриром. Но из этого ничего не вышло: с таким же успехом она могла уговаривать горную речку течь вверх.И все же большинство девушек провожало тоскующим взглядом Грьетгарда. Его замкнутость и спокойствие делали его еще более привлекательным. Но Грьетгард предоставлял девушкам возможность пялиться на него, не обращая на это никакого внимания.У Сигрид и Кальва детей не было, и все считали Грьетгарда наследником Эгга, хотя сам Кальв ничего об этом не говорил. Но в течение последнего года Кальв начал брать его с собой в поездки по Трёнделагу.Грьетгард стал спокойнее, он преодолевал свой неукротимый нрав, и Сигрид была рада этому. Лишь изредка в глазах его появлялся особый блеск, свидетельствующий о том, что если он и сумел обуздать свой нрав, то только внешне.В эту осень он посещал церковь с большим рвением, чем прежде, и однажды воскресным утром Сигрид была очень удивлена, увидев, что он помогает священнику Йону во время службы. И ей оставалось только гадать, произошли ли эти перемены в Англии или же в результате разговора с Энундом.И она получила ответ на свой вопрос, когда он как-то раз попросил ее поговорить с ним наедине. И вечером, когда все собрались в большом зале и на кухне, они направились с ним в старый зал.Грьетгард остановился в галерее.— Не нравится мне эта галерея, которую велел пристроить к старому залу Кальв, — сказал он. — Дом и до этого был хорошим.— В зимнее время она предохраняет от холода, — сказала Сигрид. — Вспомни, как заметало снегом входную дверь!Он кивнул, но все же окинул галерею таким взглядом, словно говорил, что когда придет его время, он снесет эту постройку. Они направились дальше.— Священник Энунд рассказывал, что говорил отец перед смертью, — начал он, когда они сели. — Мне хотелось бы узнать об этом побольше.— Мне тоже, — сказала Сигрид. — Но понять твоего отца не всегда было легко.— Энунд сказал, что он умер хорошей смертью, — продолжал сын.— Епископ Гримкелль тоже сказал об этом, когда я рассказала ему, как он умер.— Мне хотелось бы стать таким, чтобы отец мог бы мной гордиться, — сказал Грьетгард. — Поэтому для меня важно узнать о нем как можно больше.— Если ты хочешь разобраться в этом, то будет лучше, если при нашем разговоре будет присутствовать Энунд. Возможно, он объяснит то, чего я не понимаю.И она тут же пожалела, что сказала ему это.Через два дня с севера вернулся Финн Харальдссон, а на следующий вечер он вместе с Ингерид приехал в Эгга.Ингерид снова была беременна. Думая об отношениях между Ингерид и Финном, Сигрид не могла не подивиться тому, что в Гьёвране уже народилось такое количество детей: их было семеро.Финн передавал привет от Турира. Но он сказал, что Турир не живет больше на Бьяркее. Теперь там управляется с хозяйством Сигурд Турирссон, отец же его переселился на материк.Он сказал, что король послал двух братьев, Гуннстейна и Карле, в Бьярмеланд. Карле был одним из тех, кого считают убийцей Асбьёрна Тюленеубийцы. Турир слышал, что они направляются на север, чтобы торговать, и решил преследовать их. Он считает, что торговля в Бьярмеланде по праву принадлежит ему, ему не нравилось, что король посылает туда других людей, и когда они от имени короля потребовали себе большую часть выручки, он рассердился не на шутку. На обратном пути он отомстил и за смерть своего племянника, и за совершенную несправедливость, убив Карле. При этом он использовал то же самое копье, каким был убит Асбьёрн Тюленеубийца и теперь называл это копье Тюленьим мстителем. И он отобрал у Гуннстейна усадьбу, которую вернул конунгу Олаву. После этого он понял, что на Бьяркее ему оставаться опасно, и уехал оттуда.Финн много рассказывал о плаваньи Турира в Бьярмеланд, а Сигрид в это время не спускала глаз с Кальва.В последнее время Кальв был недоволен конунгом. Особенно его возмущало то, что король держал в качестве пленников мирных послов из Исландии. И ей было интересно, как он воспринимает откровенный разрыв Турира с королем.Когда они остались одни, она осторожно спросила:— У Турира были причины для убийства Карле?Кальв не ответил.— И зачем королю понадобилось вмешиваться в бьярмеландскую торговлю Турира? — продолжала она. — Ему должно было быть известно, что Туриру это не понравится. Олав сам виноват в том, что произошло.— Я могу согласиться с тем, что со стороны короля было глупо посылать Гуннстейна и Карле на север, — не спеша ответил Кальв.— Непонятно, каким место он думает, — сказала Сигрид. — Он что, ждет от своих людей рабской покорности? Не мешало бы ему знать, что если он хочет завоевать уважение и доверие свободных людей, он сам должен уважать их и доверять им. А он ждал, что они начнут ползать на брюхе перед своим господином. И если он ставит себя выше закона, он должен быть, по крайней мере, справедливым, а не вершить дела в свою пользу или в пользу тех, кто виляет перед ним хвостом.Кальв тяжело вздохнул.— Нелегко приходится конунгу Олаву, — сказал он. — Я по своему опыту знаю, как трудно найти справедливое решение. Но верно то, что он питает слабость к тем, кто льстит ему. И после того, что произошло с Туриром Тюленем и Асбьёрном, его осторожное поведение с Туриром было бы мудрым шагом…— Да, — ответила Сигрид. Она задумчиво смотрела на Кальва. Она мечтала отомстить Олаву, но раньше она никогда не задумывалась над тем, что Кальв может чем-то помочь ей.
Вскоре Грьетгард переговорил со священником Энундом. Всего через несколько дней после разговора в старом зале он сказал Сигрид, что священник зовет их этим вечером к себе в Стейнкьер.Мать и сын спустились вниз, в Стейнкьер.Энунд был занят, когда они пришли, и им пришлось подождать. Они сидели на поварне и разговаривали с Рутом и его женой.Глаза обоих работников блестели, когда речь заходила о священнике. Они сказали, что он совершенно равнодушен к земной пище, и если не усадить его за стол, он и не вспомнит о еде.Сигрид не торопилась увидеться со священником. И ей показалось, что время прошло слишком быстро, когда в дверях показался человек и сказал, что священник ждет их.Они направились через двор в жилище Энунда; они постучали в дверь, и священник открыл им. В очаге горел огонь, и зал казался совсем маленьким. Он сел на скамью и жестом указал им, чтобы они тоже сели.— Нам предстоит разговор об Эльвире, — сказал он. — Сначала я расскажу, что я знаю о нем, после чего тебе, Сигрид, будет, возможно, легче говорить.Повернувшись к Грьетгарду, он сказал:— Твой отец был прирожденным священником. Но для человека, выросшего с верой в асов, не так-то легко понять христианство, я сужу об этом по собственному опыту. И еще труднее для такого хёвдинга, как Эльвир, постичь христианское смирение. Сущность Божественной любви он понимал лучше многих, он догадывался о могуществе и мудрости Господа. Он также понял, что Христос умер ради человечества. Только самого себя он никак не мог вписать во все это; он не хотел понять, что сам он всего лишь жалкий грешник, виновный в гибели Христа, что он нуждается в Божьей милости и должен искупить свои грехи. Он хотел стоять перед своим Богом с высоко поднятой головой, не будучи ни в чем виновным, делая Богу одолжение тем, что принял христианство. Смерть Христа была, возможно, необходима для других, Эльвир же мог жить жизнью святого и спасти самого себя.И все шло так, как и должно было идти: высокомерие отвратило его от христианства.Но он не мог прекратить поиск истины, и вера в богов привела его к сознанию всемогущего Бога. И он не мог погасить в себе искру Божественной любви; и как бы ни было его собственное понимание любви далеко от христианского, эта искра продолжала в нем тлеть. В конце концов эта искра Божественной любви и спасла его. Ведь вопреки своим сомнениям, вопреки своему высокомерию, он не мог отвратить от веры свое сердце.— Ты понимал Эльвира лучше, чем я, — сказала Сигрид.— Я много размышлял об Эльвире, — задумчиво ответил священник, сложа на коленях руки, он неотрывно смотрел в огонь. — Я странствовал по свету, видел множество мест и людей. И повсюду я искал ответ на те вопросы, которые он задавал мне. Будучи не в состоянии помочь ему, я сомневался в своем предназначении священника.В конце концов я решил, что узнал достаточно, и захотел вернуться в Эгга, чтобы поговорить с Эльвиром.Но дальше Свейи я не продвинулся. Потому что там я узнал от людей, спасшихся бегством от короля Олава, что Эльвир приносил жертвы в Мэрине и был убит там.Мне показалось, что мир для меня рухнул, и я в гневе обратился к Богу: почему Он дал Эльвиру погибнуть, когда я наконец могу помочь ему? Но я не получил ответа, словно был заперт в глухом подземелье, где никто не слышал моих криков.И тогда из далекого прошлого ко мне пришло воспоминание об отце Эдмунде. Я мысленно видел перед собой его лицо, каким оно было, когда он боролся за мою жизнь. И я понял, что если кто-то и может спасти меня от душевного недуга, так это он.Следующей весной я отправился из Свейи в Англию, и я нашел его маленькую церковь. Милость Господа была гораздо больше, чем я заслуживал: я нашел там его.Однажды я понял, что должен принять Эльвира, вернуть блудного сына отцу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33