https://wodolei.ru/catalog/vanni/Triton/ 
А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 

«Ой, бабушка, спасибо тебе огромное, мне всегда хотелось молитвенник», — вежливо поблагодарила Джудит. Хотя и не так чтобы уж очень хотелось. Эту, последнюю, часть своей мысли она не произнесла вслух. К тому же, Джесс, которая вечно умудрялась все испортить, заболела крупом; мама все время была с ней, и чуть ли не каждый Божий день подавался компот из инжира, а вместо пудинга — бланманже.
Ну нет, только не это.
Что бы там ни было (как собака к своей лакомой косточке, Джудит мысленно вернулась к первоначальной причине своего уныния), все эти неприятности были ничто по сравнению со «Святой Урсулой», Джудит даже не побывала в самой школе, не видела мисс Катто, которая могла оказаться настоящим чудовищем. Может быть, мама боялась вспышки неповиновения с ее стороны и поэтому устроила все так быстро и без ее участия, чтобы поставить дочь перед уже свершившимся фактом? Но в этом не было никакого смысла: можно подумать, Джудит когда-нибудь прекословила или бунтовала. Может, теперь, когда ей уже четырнадцать, стоит попробовать? Вот Хетер Уоррен всегда умела добиться своего — крутила и вертела своим отцом, как хотела. Но отцы у них разные, у Джудит сейчас, вообще-то говоря, отца и нет.
Поезд замедлил ход. Он нырнул под мост (всегда можно сказать об этом наверняка по тому, как меняется звук стучащих колес) и, с шипением затормозив, остановился. Джудит подхватила свои вещи и вышла на платформу перед крошечным, с массой причудливых резных украшений, деревянным вокзалом, похожим на павильон для игры в крикет. В просвете открытой двери вырисовывался темный силуэт начальника станции мистера Джексона.
— Привет, Джудит. Ты сегодня припозднилась.
— У нас в школе был праздник.
— Здорово!
Теперь она почти уже дома — станция находилась буквально в двух шагах от нижних ворот, ведущих в сад Ривервью-Хауса. Джудит прошла через зал ожидания, в котором всегда немилосердно пахло уборной, и очутилась на неосвещенной дорожке за вокзалом. Помедлив минутку, чтобы дать глазам привыкнуть к темноте, она поняла, что дождь прекратился. В макушках сосен, рощица которых, как стена, защищала станцию в разгул ненастья, завывал ветер. Жутковатый звук, но Джудит не было страшно. Она перешла через дорогу, нащупала на воротах щеколду, отодвинув ее, вошла в сад и стала подниматься по крутой дорожке, взбирающейся по каменным ступенькам и уступам террас. Впереди на вершине темнели очертания дома, через занавешенные окна пробивался приветливый свет. Висящий над главным входом расписной фонарь был зажжен, и в его свете Джудит увидела, что на гравиевой площадке перед домом стоит какая-то машина. Ну конечно, это тетя Луиза заехала на чашку чая.
Большой черный «ровер». Сейчас он выглядел вполне невинно и безобидно — солидный, респектабельный автомобиль. Но любому, кто отваживался выйти или выехать на узкие дороги западного Пенуита, стоило иметь в виду, что внешний вид этого автомобиля обманчив, поскольку у него мощный двигатель, а тетя Луиза, несмотря на то что была добропорядочным гражданином, столпом гольф-клуба и регулярно посещала церковь, становилась словно другим человеком, стоило ей сесть за руль; она вписывала ревущий «ровер» в крутые повороты на пятидесяти милях в час, очевидно, вполне уверенная в том, что раз она держит руку над кнопкой сигнала, то не является нарушителем с точки зрения буквы закона. Поэтому, если ей случалось задеть бампером крыло другого автомобиля или переехать чью-нибудь курицу, она не допускала даже мысли о своей виновности и так яростно наскакивала на пострадавшую сторону, что перед ней обычно пасовали и спешили ретироваться без каких-либо претензий.
Джудит не хотелось встречаться с тетей Луизой. Поэтому она не стала входить в дом с главного входа, а обошла его сбоку и через двор и судомойню проникла в кухню. Там она увидела Джесс, сидящую с книжкой-раскраской и цветными карандашами за выскобленным кухонным столом, и Филлис, которая в своей дневной рабочей униформе — зеленом платье и муслиновом переднике — утюжила лежавшую перед ней грудой чистую одежду.
После уличного холода и сырости кухня показалась восхитительно теплой. Впрочем, она и была самым теплым местом в доме, так как в ней непрерывно горела плита с круглыми медными ручками и графитным покрытием. Вот и сейчас на медленном огне тихонько попыхивал чайник. Напротив плиты стоял кухонный шкаф, заставленный разнообразной посудой — блюдами для мясных кушаний, салатницами, супницами, — а рядом располагалось плетеное кресло, в которое, чтобы дать отдых ногам, тяжело опускалась Филлис, когда у нее выпадала свободная минутка, что случалось не часто. Приятно пахло теплой отглаженной тканью, на протянутой под потолком веревке сушилось выстиранное белье.
Филлис подняла глаза на вошедшую Джудит.
— Привет. Что это ты крадешься с черного хода?
Она улыбнулась, обнажив свои далеко не идеальные зубы. Филлис была плоскогрудой костлявой девушкой с бледной кожей и прямыми бесцветными волосами, но Джудит не встречала еще человека с таким золотым сердцем.
— Я увидела машину тети Луизы.
— Ну и что?.. Как прошел праздник в школе?
— Хорошо. — Она достала из кармана пальто пакет со сладостями. — Вот, Джесс, это тебе.
Джесс уставилась на пакет:
— Что это?
Она была симпатичной пухленькой блондинкой, но такой глупышкой! Это постоянно выводило Джудит из себя. — Конфеты, глупенькая, что же еще!
— Я люблю фруктовые леденцы.
— Так посмотри, что там.
Джудит стянула пальто и шерстяную шапку и бросила их на стул.
— Не знала, что тетя Луиза приедет на чай.
— Она позвонила по телефону, часа в два.
— О чем они говорили?
— Об одной любопытной девчонке.
— Обо мне, наверно.
— О тебе и о той школе, о всяких формальностях, о плате, о каникулах, о том, куда надо позвонить. Кстати, утром звонила тетя Бидди. Разговаривала минут десять с твоей матерью.
— Тетя Бидди? — оживилась Джудит. Бидди была маминой сестрой, Джудит ее очень любила. — Зачем она звонила?
— Я же не подслушивала. Спроси у своей мамы. — Филлис положила утюг и стала застегивать пуговицы на выходной блузке миссис Данбар. — Иди-ка лучше в гостиную. Я поставила для тебя чашку, а к чаю — ячменные лепешки и лимонный пирог. Если ты проголодалась.
— Ужасно.
— Как всегда. Вас что, не угощали в школе?
— Угощали. Шафранным кексом. Но я не наелась.
— Ну, иди тогда, а то твоя мать начнет беспокоиться.
— О чем беспокоиться?
Но Филлис сказала лишь:
—Давай-ка переобувайся… и не забудь руки вымыть,
Джудит переобулась, помыла в судомойне руки «Калифорнийским маком» — так называлось мыло Филлис, — затем без особой охоты покинула уютную кухню с ее приятной компанией и направилась через холл к гостиной. Из-за двери доносился тихий говор женских голосов. Она открыла дверь бесшумно, так что собеседницы не сразу заметили ее присутствие.
Молли Данбар и ее золовка Луиза Форрестер сидели друг против друга по обе стороны очага, между ними стоял складной чайный столик, покрытый вышитой льняной скатертью и уставленный чайными принадлежностями и яствами — лучший в доме фарфоровый сервиз, тарелки с бутербродами, глазированный лимонный пирог, горячие ячменные лепешки, покрытые сливками и клубничным вареньем, песочное и шоколадное печенье.
Они очень уютно устроились — бархатные шторы плотно задернуты, в камине дрожит пламя горящего угля. Гостиную нельзя было назвать ни просторной, ни роскошной, ни даже со вкусом обставленной, поскольку Ривервыо-Хаус сдавался вместе с обстановкой. Кресла были покрыты полинявшим ситцем, пол устлан турецким ковром, а кое-какая мебель не столько красива, сколько практична. Тем не менее, в мягком электрическом свете комната выглядела очень мило и изысканно, Молли привезла с Цейлона целую коллекцию своих любимых вещичек, и, разбросанные там и сям, они несколько смягчали ощущение безликости меблировки. Безделушки из нефрита и слоновой кости, красная лакированная сигаретница, бело-голубая ваза с гиацинтами, семейные фотографии в серебряных рамках.
— …придется тебе потрудиться, —говорила тетя Луиза. —Если потребуется моя помощь… — Она наклонилась вперед, чтобы поставить на столик свое блюдце с пустой чашкой, и, подняв глаза, увидела вошедшую Джудит. — Посмотри-ка, кто к нам пожаловал…
Молли обернулась.
— Джудит, я боялась, что ты опоздала на поезд.
— Нет, я болтала с Филлис. — Она закрыла за собой дверь и подошла к ним. — Привет, тетя Луиза. — Она поцеловала тетю Луизу в щечку, которую та ей подставила, но ответного поцелуя не последовало.
Тетя Луиза была не из тех, кто выставляет свои чувства напоказ. В свои пятьдесят с небольшим она хорошо сохранилась — прекрасная фигура, тоненькие изящные ножки, обутые в начищенные до блеска грубые коричневые башмаки. На ней был твидовый костюм — жакет и юбка, короткие седые волосы завиты и надежно закреплены невидимой сеточкой. Ее и без того низкий голос слегка огрубел от курения, и даже более женственный туалет, в который она переодевалась вечером, бархатное платье или жакет с вышивкой не могли скрыть ее поразительного мужеподобия. Казалось, будто мужчина напялил на себя на маскарадную вечеринку или просто шутки ради наряд жены, и все вокруг помирают со смеху.
Эффектная женщина, но не красавица. И никогда ею не была, даже в молодости, если верить старым фотографиям. В двадцать три года Луиза все еще не была помолвлена и ничего такого и не ожидалось, так что родители вынуждены были отправить ее в Индию, в семью одного родственника-военного, служившего в Дели. Когда настала жаркая пора, все семейство перебралось на север, к прохладным холмам Пуны, там-то Луиза и встретилась с Джеком Форрестером. Майор Бенгальского стрелкового полка, он только что приехал в отпуск из форта где-то в горах, в этой дыре он проторчал двенадцать месяцев, участвуя время от времени в стычках с воинственными афганцами. После месяцев вынужденного целомудрия он страстно искал женского общества, и незамужняя Луиза — молодая, розовощекая, спортивная девушка, которую он мельком увидел на теннисном корте, когда она носилась туда-сюда, отбивая мяч, предстала его голодному ослепленному взору самым желанным существом на свете. С колоссальным упорством, хотя и без особых тактических уловок — для ухищрений не было времени, — он стал добиваться ее благосклонности и не успел глазом моргнуть, как совершенно неожиданно для самого себя оказался обручен.
Как ни странно, из всего этого вышел очень даже прочный брак, хотя (или, может быть, из-за того что) им не суждено было иметь детей. Зато их объединяло пристрастие к развлечениям на свежем воздухе, к разнообразным играм и видам спорта, для которых Индия предоставляла великолепные возможности, — к охоте и походам в горы, верховой езде и поло, к теннису и гольфу, в котором Луиза особенно блистала… Когда Джек вышел наконец в отставку и супруги вернулись в Англию, они обосновались в Пенмарроне — по той лишь причине, что рядом было поле для гольфа, — и местный гольф-клуб стал их вторым домом. В плохую погоду они коротали время за игрой в бридж, но едва выдавался погожий денек, спешили с клюшками на поле. Помимо этого, немало времени Джек проводил в баре, где он заслужил сомнительную репутацию человека которого невозможно «перепить». Он любил похвастаться, что у него желудок — как пивная бочка, и это подтверждали все его друзья, пока в одно великолепное субботнее утро он не свалился замертво на поле, на четырнадцатом ударе.
Когда произошло это печальное событие, Молли находилась на Цейлоне и, не в силах представить себе, как Луиза теперь будет жить без Джека, написала ей письмо с искренними глубокими соболезнованиями. Но, встретив золовку снова, Молли не увидела в ней ни малейшей перемены. Она выглядела точно так же, как и раньше, жила в том же доме и вела все тот же приятный образ жизни: каждый день появлялась на поле и, будучи прекрасным игроком и обладая мощным ударом, никогда не испытывала недостатка в партнерах-мужчинах.
Тетя Луиза достала из портсигара турецкую сигарету и вставила ее в мундштук из слоновой кости. Потом щелкнула золотой зажигалкой, принадлежавшей когда-то ее покойному мужу.
— Как прошла твоя рождественская вечеринка? — спросила она Джудит сквозь облако сигаретного дыма.
— Неплохо. Танцевали «Сэр Роджер де Каверли». И были кексы с шафраном. — Джудит окинула взглядом чайный столик. — Но я бы еще чего-нибудь съела.
— Тут для тебя полно всего осталось, — сказала Молли.
Джудит придвинула низкий табурет и уселась между взрослыми, так что ее нос оказался как раз вровень с приготовленными Филлис лакомствами.
— Ты что будешь — молоко или чай?
— Спасибо, я бы выпила молока. — Она потянулась к тарелке, взяла ячменную лепешку с обильной шапкой густых сливок и клубничного варенья и осторожно ее надкусила.
— Ты успела попрощаться со всеми своими друзьями?
— Да. И с мистером Томасом и со всеми остальными. Нам раздали по пакету со сладостями. Я отдала свой Джесс. А потом мы вдвоем с Хетер пошли домой.
— Кто такая Хетер? — спросила тетя Луиза.
— Моя лучшая подруга.
— Дочка миссис Уоррен, бакалейщицы с Маркет-плейс, — пояснила Молли.
— А-а!.. — Тетя Луиза подняла брови и лукаво улыбнулась. — Удалой испанец. Очень привлекательный мужчина. Даже если бы у них не продавался мой любимый мармелад «Типтриз», думаю, я бы все равно оставалась их верной клиенткой.
Определенно, она была в настроении, и Джудит решила, что сейчас самое подходящее время, чтобы поднять вопрос о велосипеде. Куй железо, пока горячо, как любит повторять миссис Уоррен. Бери быка за рога.
— Кстати, у Хетер возникла гениальная идея — что мне нужен велосипед.
— Велосипед?!
— Мама, ты так удивлена, будто я прошу гоночную машину или пони. А я на самом деле думаю, что это хорошая мысль. Это наш дом в двух шагах от станции, а Уиндиридж — совсем другое дело, там до автобусной остановки — топать и топать. Если у меня будет велосипед, я смогу разъезжать куда угодно, и тете Луизе не потребуется возить меня на машине.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12


А-П

П-Я