Качество, реально дешево 
А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 

В стране происходило черт знает что, найти себя в новых условиях таким тонким натурам, как Федор, было непросто. Ни одно дело ему не подходило, поскольку требовало сил, сообразительности и постоянного перемещения в пространстве. Он не был готов к тому, чтобы так грубо ломать себя. Инга, оказавшись без работы, пошла на курсы менеджмента, а деньги, пока не устроилась в турагентство, добывала, торгуя на вещевом рынке.
Однажды, встретив жену на улице с набитыми сумками, Федор заявил: «Боже, как стыдно, что моя жена торгует турецким барахлом!» Инга не смогла этого стерпеть, особенно если учесть, что муж жил на ее деньги. И выгнала его из квартиры. Диван, который «тонкая натура» пролежал до дыр, отправился вслед за ним — на помойку.
— Ты же знаешь, — Григорьев отвлек Ингу от мыслей, подскакивавших вместе с автомобилем на неровностях асфальта, — тетка Анфиса меня любит. Я не могу ответить на ее любовь свинством. Мы с тобой уже целый год вместе, и, если я устрою для нее день рождения сам, один, она решит, что ты черствая. Или что мы разругались. Кроме того, что это за стол, которого не касались женские руки?
— Мог бы попросить Надю, — ответила Инга. — Она бы не отказалась выступить в роли хозяйки.
Ни разу до сегодняшнего дня Григорьев не вызывал у Инги таких сильных отрицательных эмоций. Он был на редкость уравновешен, аккуратен и сдержан. Они прекрасно ладили, и Инге нравилось думать, что рано или поздно из них получится дружная супружеская пара.
— Ладно, — сказала она, решив, что загнать взбрыкнувшую жизнь обратно в привычную колею можно только силой, через «не хочу». — Мы с Таисией сделаем все, как надо. Уверена, твоя тетка будет довольна.
— Это другое дело, — обрадовался Григорьев и облегченно вздохнул. Тут же повел носом и удивился:
— У тебя что, новые духи? Очень оригинальные! Никак не могу понять, что за запах… «Живанши»? «Армани»?
— Пиво и раки, — буркнула Инга, отметив только сейчас, что Григорьев даже не поинтересовался подробностями ее несчастий.
— Пиваираки? — слепив из ее ответа фамилию, переспросил он. — Японец? Кажется, эти японцы намерены составить серьезную конкуренцию французам. Кстати, с теткой Анфисой запросто можно поболтать о последних тенденциях моды. Она за ней следит! В любом случае на дне рождения не будет скучно, я тебе обещаю.
Глава 2
На дне рождения действительно скучать не пришлось. Если учесть, что вечер начался с грандиозной драки, а закончился убийством именинницы.
Уже после драки, о которой речь пойдет потом, в разгар веселья тетка Григорьева пожаловалась на головную боль и ушла в свою комнату, заявив, что у нее начинается гипертонический криз. Через некоторое время бедняжку нашли на кровати уже бездыханной. Рядом лежала полупустая упаковка пилюль от давления. Прибывшие представители закона обнаружили в сумочке рецепт, выписанный участковым-врачом. И пришли к выводу, что пожилая дама, принимая лекарство, превысила допустимую дозу. Давление резко понизилось, и сердце отказало.
В конце концов санитары увезли тело, представители правоохранительных органов закончили, все свои дела и убрались восвояси. Оставшиеся гости некоторое время не могли оправиться от шока и сидели за столом, тупо глядя друг на друга. Только что маленькая, но довольно агрессивная тетка Анфиса задавала тон вечеру. А теперь она мертва, и все сидят обалдевшие, с недоверчивым выражением на физиономиях, словно минуту назад тут был Копперфильд, который показал невероятный фокус и вылетел в окно.
— Боже мой, какая трагедия! — первой подала голос Надя и прикрыла ладошкой глаза. — Какое несчастье! Я не верю, что она умерла…
— Ее убили, — неожиданно для всех сказала Таисия.
Надино лицо немедленно вынырнуло из-под руки. Глаза у нее выпучились так, словно их кто-то выдавливал изнутри, а шея вытянулась, как у квохчущей курицы. Григорьев разинул рот и не смог исторгнуть ни звука.
— Да ты что! — воскликнула Инга, озвучивая его немой вопль. — Убили?! С чего ты взяла?!
Таисия пожала плечами:
— Анфиса меньше всего походила на человека, способного принять горсть таблеток по ошибке.
И тут гостей словно прорвало. Заговорили все разом, причем вначале никто никого не слушал.
— Ерунда! — кипятился Илья Хомутов, нервно качая ногой, положенной на другую ногу. — Она выпила рюмочку и поплыла. Вполне могла проглотить что-нибудь лишнее.
— Конечно, могла. Но если бы вы не подрались, — возвысила голос Надя, обращаясь к мужчинам, — таблетки ей вообще не понадобились бы! И Анфиса осталась бы жива. Это из-за вас у нее поднялось давление.
— Не говори глупостей! — рыкнул Григорьев. — Драка тут совершенно ни при чем.
— Конечно, ты оправдываешься! — воскликнула Надя. — Потому что сам затеял дурацкий дебош.
Григорьев насупился и задышал часто и хрипло, словно пес, рвущийся с поводка. Инга заерзала на стуле. Ведь в драку он полез из-за нее! Бросился защищать ее честь.
А дело было вот в чем. Инга и Борис жили в одном доме, он — на четвертом, а она — на девятом этаже. На свидания Инга ездила на лифте: встречи всегда проходили на территории Григорьева. Да и вообще со стороны это выглядело почти как совместная жизнь. У нее были ключи от его квартиры, она следила за тем, чтобы вовремя оплачивались его коммунальные счета, а в холодильнике не заканчивались продукты.
Как раз эту самую квартиру подарила Борису тетка Анфиса — единственная его родственница. Сама она при помощи маленького, но чертовски деятельного брачного агентства вышла замуж за разменявшего девятый десяток красавца из деревни Большие Будки и прожила с ним счастливо три года. Совсем недавно ее муж отправился к праотцам, и Анфиса вернулась в Москву справлять семидесятисемилетие среди своих. Своими были — сам Григорьев, его добрые друзья Надя и Илья Хомутовы, а также ее ближайшая подруга Марфа Верлецкая.
Марфа и Анфиса дружили со школы и всю жизнь были не разлей вода, даже переехали вместе в этот самый дом. Марфа обосновалась в соседнем подъезде. Правда, весь последний год она просидела в деревне, возле какой-то пасеки — поправляла здоровье медом. Ключи от квартиры Марфа оставила Григорьеву, чтобы тот поливал цветы. А он, ясное дело, переложил эту почетную обязанность на Ингу.
Поднявшись к себе домой, Инга вспомнила, что неделю не появлялась в квартире Марфы. Старушка вернется и, увидев, что земля совсем сухая, расстроится. А Григорьеву достанется на орехи. Недолго думая, Инга перебежала из подъезда в подъезд, взлетела по лестнице и вонзила ключ в замочную скважину. Он повернулся бесшумно и мягко, словно нож в масле. Инга закрыла дверь, хлопнула по выключателю, промчалась по коридору и ворвалась в гостиную. И тут же замерла «на полном скаку», подавившись глотком воздуха.
Посреди комнаты стоял совершенно голый мужик — мускулистый, ногастый, похожий на породистого коня. Вокруг него на стульях, на кресле, на диване валялись предметы туалета, включая носки и галстук. Все это Инга охватила одним воспаленным взглядом. Мужику было лет сорок или больше — так сразу не поймешь. Темные мокрые волосы, зачесанные назад, блестели, точно конская шкура.
Вместо того чтобы схватить какую-нибудь тряпку и прикрыть «банное место», как говаривала циничная Таисия, мужик хмыкнул и нахально сказал:
— Надеюсь, вы по-настоящему потрясены моей статью и всем остальным.
— Вы о чем это? — спросила Инга драматическим сопрано. — Вы как это?..
Одновременно она попятилась и наступила на его ботинки, стоявшие тут же, в комнате. Потеряла равновесие, забила руками в воздухе, точно веслами, и уже начала валиться назад, на стеклянный журнальный столик, но тут мужик в два прыжка преодолел разделявшее их расстояние и не дал упасть, схватив ее в охапку.
В тот же самый момент входная дверь хлопнула, и женский голос окликнул:
— Валерик!
По коридору протанцевали веселые каблучки, и в комнате появилась девица волшебных форм и гармоничных пропорций с лицом какой-нибудь графини Пулавской. Правда, когда она увидела абсолютно голого Валерика, двумя руками обнимавшего Ингу, лицо ее приняло такое бешеное выражение, точно графине подожгли подштанники.
— Ах вот оно что, Валерик! — завопила девица, из графини мгновенно превратившись в фурию. — Ты поэтому не хотел давать мне ключи?! Развлекаешься здесь с девками?!
У незнакомки были черные длинные волосы, завитые мелкими колечками. Сейчас они дыбом стояли вокруг ее головы, а большой вопящий рот, накрашенный алой помадой, проглотил все остальные черты лица.
Поставив Ингу вертикально, голый Валерик взял брюки и молча удалился в другую комнату. — Кто это? — спросила потрясенная Инга у черноволосой фурии и потыкала вслед ему пальцем.
— Не могу поверить, — продолжала бушевать та, наступая на Ингу, — что он соблазнился такой драной кошкой!
— А что это вы меня оскорбляете?! — тоже закричала Инга совершенно неожиданно для своей визави.
Ее нервы, выдержавшие накануне столько испытаний, были натянуты, как провода, и теперь они начали искрить.
— Ты развлекалась с моим женихом и еще спрашиваешь, почему я тебя оскорбляю?! — с удвоенной силой завизжала фурия, выкатив и без того огромные, шоколадного цвета глаза. Шоколад так разогрелся, что, казалось, вот-вот брызнет из глазниц.
Фурия протянула руки и, схватив Ингу за шею, принялась трясти. Инга извернулась и связкой ключей стукнула ее по пальцам. Та нащупала на столе сувенирную тарелочку с надписью «Рига» и огрела ею противницу по лбу. Это оказалось так больно, что у Инги из глаз полились обиженные слезы. Тарелочка между тем дзынькнула и раскололась пополам. На пол посыпались осколки и фурия с хрустом раздавила их каблуком.
— У, гадина! — крикнула она и вознамерилась завалить Ингу на диван, но тут появился тот тип, из-за которого разгорелся весь сыр-бор.
— Послушайте, дамы, — примирительным тоном сказал он, втискиваясь между дерущимися. — Мне, безусловно, приятно, что моя нагая плоть вызвала у вас такой ажиотаж, но устраивать потасовку совершенно ни к чему. Давайте решим дело полюбовно.
— И ты еще будешь говорить мне о любви? — закричала фурия, отскочив в сторону и уперев руки в боки. — Проклятый обманщик! Я ждала, что ты сделаешь мне предложение! А застала тебя с жуткой девкой!
— Этого не может быть, — рыдала Инга, растирая лоб одной рукой, а сопли под носом — другой. — Сначала шеф с пивом… Потом ребенок с милиционером… А теперь вот — по башке тарелкой!
— Успокойтесь обе! — крикнул мужик неожиданно резко и сердито. — Черт бы вас побрал! Вероника, я прошу тебя.
— Не надо меня просить! — завизжала та. — Я все видела своими глазами!
Она развернулась и бросилась в ванную комнату. Щелкнула задвижка, затем раздались всхлипы, сейчас же сделавшись глухими, — вероятно. Вероника уткнулась носом в полотенце.
— Так, — сказал незнакомец и повернулся к Инге, которая почти ослепла от слез. — Давайте с самого начала. Кто вы такая?
— А вы? — прорыдала она. — Кто вы такой?
— Валерий Верлецкий. Это квартира моей тети.
Инга последний раз длинно всхлипнула и подняла на него заплывшие глазки:
— Марфа Верлецкая — ваша тетя?!
— Вот именно. Чтобы вам было понятнее, я — ее племянник. А вы?
— А я цветы прихожу сюда полива-а-ать… — снова разревелась Инга, осознав, что досталось ей, в сущности, ни за что.
— Угу, — сказал Верлецкий и постучал ногой по полу с таким умным видом, словно на нем были и носки, и ботинки. На самом деле до конца одеться он не успел. — Марфа вам платила? За полив?
— Нет, — покачала головой Инга. — Я просто так приходила-а-а…
Ни один человек не смог бы догадаться, что перед ним стоит деловая женщина, способная управлять большим коллективом и решать сложнейшие вопросы. Верлецкий тоже не догадался.
— Ну вот что, — сказал он и, окинув ее цепким взглядом, добыл из кармана висевшего на стуле пиджака бумажник, а из него — двести рублей. Это показалось ему не много и не мало, в самый раз. — Возьмите за труды. Спасибо вам большое. Но прежде чем вламываться, надо было нажать на кнопку звонка.
— Ваша невеста ударила меня по голове тарелкой! — воскликнула Инга.
— Это вам наука на будущее. — Он сунул две гладкие сторублевки ей в руку и, схватив за локоть, поднял на ноги. — А теперь нам пора прощаться. Ваша помощь больше не понадобится. Надеюсь, вы здесь ничего не забыли? Лейку? Совочек для земли? Нет? Отлично. И верните ключи, пожалуйста.
У него были серые глаза под прямыми широкими бровями. Смотрел он твердо и холодно. Ни капли теплоты и сочувствия! Он протянул ладонь, и Инга шлепнула на нее связку.
Потом сжала деньги в кулаке, словно фантики, и поплелась к выходу. Верлецкий отправился следом, подгоняя ее, словно собака-пастух отбившуюся от стада овцу. В ванной комнате все еще рыдали, и он сказал Инге куда-то в макушку:
— Из-за вас я поссорился с невестой.
— Мне-то какое дело! — злобно выкрикнула она, чувствуя себя самой распоследней дурой на свете. — Я всего лишь цветы хотела полить! А меня побили!
— Мужайтесь, — ответил Верлецкий, выталкивая ее на лестницу. — Такое случается со всяким, кто нацелен делать добро. Живите для себя, тогда все наладится. — И захлопнул дверь.
Выйдя из подъезда, Инга расплакалась еще горше. Лаврентий Кожухов, сосед с первого этажа, дебошир и пьяница, которого в народе прозвали «вечнозеленый лавр», внезапно проникся к ней сочувствием и спросил:
— Чевой-то ты ревешь? Чевой-то случилось?
— Эх! — воскликнула Инга, протискиваясь мимо него в подъезд. И повторила свою присказку:
— Сначала шеф с пивом, потом ребенок с милиционером, теперь — по башке тарелкой…
Когда она ушла, Лаврентий некоторое время изумленно смотрел на дверь, потом икнул и задумчиво пробормотал:
— Шеф с пивом… Съели они его, что ли?
Инга тем временем вернулась домой, стащила с себя плащ и прямо в одежде забралась под одеяло. Даже света не включила. Еще немного поплакала в подушку и крепко заснула, попытавшись утешиться тем, что завтра все встанет на свои места.
Однако ее надежды не оправдались, а все сделалось хуже прежнего.
1 2 3 4 5


А-П

П-Я