Линдберг, отступив на шаг от окна, перезаряжал автомат. Рядом в углу стоял Ронни Касперссон, тоже с автоматом в руках.
– Стреляй, Каспер! – крикнул Лимпан. – Стреляй, черт бы тебя побрал! Их всего двое. Пришей его!
– Ну хватит, Линдберг, – сказал Гюнвальд Ларрссон.
Шагнул вперед, поднял левую руку и с маху ударил Линдберга по ключице у самой шеи.
Лимпан выронил оружие и упал как подкошенный.
Гюнвальд Ларссон перевел взгляд на Ронни Касперссона. Тот бросил свой автомат и закрыл руками лицо.
"Вот так, – произнес Гюнвальд Ларссон про себя. – Вот именно".
Открыл наружную дверь и крикнул:
– Можешь входить, Эйнар.
Рённ вошел.
– На этого лучше надеть наручники, – сказал Гюнвальд Ларссон, касаясь Линдберга носком ботинка.
Потом посмотрел на Ронни:
– Ну а ты обойдешься без наручников?
Ронни Касперссон кивнул, не отнимая рук от лица.
Четверть часа спустя машина въехала во двор домика на поляне, чтобы развернуться. Арестованные сидели сзади, Линдберг уже пришел в себя и явно не собирался унывать.
В эту минуту на двор вбежал человек в тренировочном костюме. Держа в руке компас, он тупо переводил взгляд с машины на дом.
– Господи, – сказал Лимпан Линдберг. – Легаш, переодетый спортсменом. Но уж если решил изображать ориентировщика, где его карта? – И он громко расхохотался.
Гюнвальд Ларссон опустил боковое стекло:
– Пойди-ка сюда!
Человек в тренировочном костюме подошел к машине.
– Передатчик есть?
– Есть.
– Так сообщи Мальму, чтобы отменил маневры. Достаточно прислать нескольких человек, пусть обыщут дом.
Мнимый спортсмен долго возился с передатчиком, наконец сказал:
– Задержанных сдать на командном пункте начальника канцелярии Мальма, две тысячи метров к востоку от второй "е" в Эстерханинге.
– Будет сделано, – ответил Гюнвальд Ларссон, поднимая стекло...
Мальм в окружении подчиненных встретил прибывших с довольным видом.
– Быстро управился, Ларссон, – сказал он. – Ничего не скажешь. А почему Касперссон без браслетов?
– Обойдется.
– Чепуха, надень на него наручники.
– Откуда я их возьму? – ответил Гюнвальд Ларссон.
Через минуту он и Рённ поехали дальше.
– Хоть бы парню попался хороший адвокат, – сказал Гюнвальд Ларссон, когда они проехали несколько десятков километров.
– Слышь, Гюнвальд, – ответил на это Рённ. – У тебя пиджак порван. Живого места не осталось.
– Да уж чего хорошего, – уныло процедил Гюнвальд Ларссон.
* * *
После того как Бенни Скакке поговорил по телефону с Мартином Беком, события развивались достаточно быстро.
Предварительный осмотр бежевой "вольво" в криминалистической лаборатории в Сольне позволил установить, что в багажнике наряду с другими предметами обнаружена ветошь. Лабораторный анализ показал присутствие на ней никелевой стружки – точно такой, какая была на ветоши, подобранной на месте преступления.
В тот же день была проведена проверка на подчиненной Каю Сюндстрёму фабрике по производству деталей машин, специального инструмента и точных приборов. Никель играл важную роль в производстве, и частицы металла обнаружили во всех цехах в большом количестве. Наконец, в помещении, где обычно стояла машина фабриканта, в углу находилась картонная коробка с ветошью, обсыпанной никелевой стружкой.
Графологическая экспертиза, как и следовало ожидать, показала, что обе записки, обнаруженные на тумбочке Сигбрит Морд, написаны рукой Сюндстрёма.
В письменном столе владельца фабрики лежала пачка конвертов такого же типа, в каком поступала плата за однокомнатную квартиру. Пишущая машинка, на которой были написаны слова "Квартплата С. Ёнссон", стояла на полке рядом с письменным столом.
Криминалисты из Хельсингборга хорошо потрудились в квартире, служившей гнездышком для влюбленных; были, в частности, обнаружены отпечатки пальцев.
Тем самым улики позволяли обвинить Кая Эверта Сюндстрёма в убийстве Сигбрит Морд.
Фабрика находилась в Треллеборге, но фирма перешла к Цецилии Сюндстрём по наследству от отца и по-прежнему значилась под его именем; этим объяснялось, почему старательным треллеборгским сотрудникам не удалось выйти на Кая Сюндстрёма. Фактически он служил директором в фирме собственной супруги.
Во вторник, когда на фабрике шла проверка, директора не было в его кабинете в административном крыле; он приболел и перед обеденным перерывом уехал домой на такси.
"В самом деле приболел, – спрашивал себя Мартин Бек, – или предчувствовал, что надвигается?" Еще до того, как Каю Сюндстрёму могли сообщить о решении произвести обыск в цехах, Монссон поручил двум сотрудникам незаметно взять под наблюдение его виллу в Веллинге.
Настал вечер, когда поступили результаты всех экспертиз и улики были сочтены достаточно вескими, чтобы выдать ордер на арест.
Мартин Бек и Бенни Скакке направились по новому шоссе в Веллинге и около восьми прибыли на место. Для начала они отыскали сотрудников, которые следили за домом из своей машины, найдя укромный уголок на соседней улочке.
– Он дома, – доложил один из сотрудников, как только Мартин Бек подошел к ним.
– Жена ходила в магазин около пяти, – добавил другой. – После этого никто не выходил. Девочки пришли домой с час назад.
У Сюндстрёмов были две дочери, двенадцати и четырнадцати лет.
– Хорошо, – сказал Мартин Бек. – Оставайтесь пока здесь.
Он вернулся к Скакке.
– Подъезжай к воротам и подожди в машине, – попросил он. – Я войду один, но ты будь наготове, мало ли что.
Скакке подъехал к воротам, и Мартин Бек вошел на участок, открыв тяжелую чугунную калитку. От калитки к дому вела дорожка, обсаженная розовыми кустами; перед дверью лежала половина мельничного жернова – ступенька. Мартин Бек нажал кнопку и сквозь дубовую дверь услышал слабую трель.
Открыла женщина. Она была почти такого же роста, как Мартин Бек, стройная, скорее даже худая и костлявая. Как будто под бледной кожей совсем не было плоти. Спинка носа тонкая, чуть изогнутая, высокие выступающие скулы, лицо усеяно веснушками. Каштановые с проседью волосы – густые, волнистые. Насколько он мог судить, она не пользовалась косметикой – губы бледные, тонкие, с горькими складками в уголках. Подняв дуги бровей, она вопросительно смотрела на него из-под тяжелых век красивыми серо-зелеными глазами.
– Комиссар уголовного розыска Бек, – представился он. – Мне нужно видеть фабриканта Сюндстрёма.
– Мужу нездоровится, он отдыхает, – сообщила она. – А в чем дело?
– Извините, что беспокою в такое время, но ничего не поделаешь. Дело срочное, и если он в состоянии...
– Что-нибудь связанное с фабрикой? – спросила она.
– Как вам сказать... – ответил Мартин Бек.
Он не любил такие ситуации. Что он знает об этой женщине? Может быть, она не так уж и счастлива, но это не мешает ей вести спокойный, нормальный образ жизни. Теперь ей предстоит узнать, что она замужем за человеком, который убил свою любовницу.
"Хоть бы эти убийцы семей не заводили", – подумал Мартин Бек и сказал:
– Мне нужно обсудить с вашим мужем кое-какие вопросы...
– Это настолько важно, что нельзя подождать до завтра?
– Да, важно.
Она впустила его в прихожую.
– Подождите здесь, я ему передам.
Прошло почти пять минут, прежде чем появился Кай Сюндстрём. Он был одет в темно-синие фланелевые брюки и такого же цвета свитер. Под свитером голубая рубашка с расстегнутым воротом. Следом за ним спустилась жена. Когда они остановились перед Мартином Беком, он увидел, что она на голову выше мужа.
– Пойди к девочкам, Сисси, – сказал Кай Сюндстрём.
Она посмотрела на него испытующе, с легкой тревогой, но послушалась.
Внешность Кая Сюндстрёма отвечала тому описанию, которое дали Фольке Бенгтссон и Скакке, но Мартина Бека поразило усталое, отрешенное выражение его глаз и рта.
– Я вас слушаю, – сказал он. – В чем дело?
В глазах за очками был страх.
– Вы знаете, в чем дело, – сказал Мартин Бек.
Фабрикант покачал головой, но на верхней губе и на лбу у волос выступили капельки пота.
– Сигбрит Морд... – сказал Мартин Бек.
Кай Сюндстрём повернулся, подошел к наружной двери и сказал, стоя спиной к Мартину Беку:
– Может быть, выйдем во двор? Мне не хватает воздуха.
– Пожалуйста.
Мартин Бек подождал, пока хозяин надевал дубленку. Они вышли, и Кай Сюндстрём медленно направился к калитке, сунув руки в карманы. На полпути остановился и посмотрел на небо. Там мерцали звезды. Он молчал. Мартин Бек подошел к нему.
– У нас есть доказательства, что вы её убили. Мы были в квартире в Треллеборге. У меня в кармане ордер на арест.
Кай Сюндстрём словно окаменел. Наконец он вымолвил:
– Доказательства? Откуда доказательства?
– Например, ветошь с вашей фабрики. Почему вы её убили?
– Я был вынужден.
Он говорил глухо, через силу.
– Как вы себя чувствуете? – спросил Мартин Бек.
– Скверно.
– Может быть, вы последуете с нами в Мальмё, и мы там поговорим?
– Жена...
Он как-то жутко всхлипнул, взялся за сердце, качнулся и внезапно упал головой в розовый куст.
Мартин Бек озадаченно смотрел на него.
Подбежал Бенни Скакке, вместе они повернули Кая Сюндстрёма на спину.
– Пойду вызову "скорую помощь", – сказал Скакке и бегом вернулся к машине. Мартин Бек услышал, как он говорит что-то в микрофон передатчика.
Из дома выбежала жена хозяина, следом за ней обе дочери. Она явно видела все из окна. Решительно толкнула в сторону Мартина Бека, опустилась на колени возле мужа и велела девочкам идти в дом. Они послушались.
Через семь минут приехала "скорая помощь".
Бенни Скакке вместе с Беком не отставал от нее на своей машине и одновременно остановился перед приемным покоем больницы в Мальмё.
Мартин Бек видел, как санитары торопливо внесли носилки с больным в здание. Цецилия Сюндстрём поспешила следом, и когда дверь за ней закрылась, Скакке сказал:
– Ты не пойдешь?
– Пойду, – ответил Мартин Бек. – Но спешить некуда. Сейчас начнется реанимация – электрический шок, массаж, искусственное дыхание...
– Может быть, он скоро придет в себя и врачи разрешат мне поговорить с ним. Хорошо бы запастись магнитофоном.
Скакке повернул ключ зажигания.
– Сейчас привезу.
Мартин Бек кивнул, и Скакке уехал.
Подойдя к дверям реанимационной палаты, Мартин Бек сквозь стекло увидел жену Кая Сюндстрёма. Она неподвижно стояла у окна.
Он сел ждать в коридоре. Через некоторое время послышался стук деревянных башмаков. Женщина в белом халате и джинсах проследовала мимо него и вошла в кабинет по соседству. Надпись на дощечке гласила: "Дежурный врач". Бек постучался и открыл дверь, не дожидаясь приглашения.
Женщина вопросительно посмотрела на Мартина Бека. Он показал удостоверение, затем изложил свою просьбу.
– Сейчас ничего не могу сказать, – ответила она. – Ему делают массаж. Вы можете пока посидеть здесь, в кабинете.
Молодая, живые карие глаза, темно-русые волосы заплетены в толстую косу.
– Вас известят, – сказала она, быстро выходя из кабинета.
На стене висел какой-то маленький аппарат с экраном, по которому слева направо металась светящаяся зеленая точка. Посреди экрана точка подскакивала, и звучал короткий писк. Зеленая точка рисовала ровную кривую, писк раздавался через равные промежутки времени. Чье-то сердце билось нормально.
"Вряд ли это кардиограмма Кая Сюндстрёма", – подумал Мартин Бек.
Через четверть часа он увидел в окно, как возвращается машина Скакке. Вышел, забрал магнитофон и сказал, что тот может ехать домой.
В половине одиннадцатого в кабинет вошла женщина – дежурный врач.
Кризис миновал, Сюндстрём пришел в сознание, состояние сравнительно приличное. Он разговаривал с женой, затем та ушла. Теперь он спит, и его нельзя беспокоить.
– Приходите утром, тогда посмотрим, – заключила она.
Мартин Бек объяснил ей положение, и в конце концов она неохотно согласилась разрешить ему переговорить с Каем Сюндстрёмом, как только тот проснется. И проводила его в другой свободный кабинет.
Мартин Бек увидел лежак с зеленой клеенкой, табуретку и этажерку с тремя зачитанными религиозными журналами. Поставил магнитофон на табурет, устроился на лежаке и уставился в потолок.
Он думал о Кае Сюндстрёме и его жене. Сильная женщина. Сильный характер. Потом он подумал о Фольке Бенгтссоне, потом о Рее и наконец уснул.
Дежурный врач разбудила его в половине шестого.
– Он проснулся, – сообщила она. – Постарайтесь не утомлять его чрезмерно.
Кай Сюндстрём лежал на спине, глядя на дверь.
На полке над изголовьем стоял такой же аппарат, какой Мартин Бек видел в кабинете дежурного.
Тремя проводами разного цвета он соединялся с маленькими круглыми электродами, прикрепленными пластырем к груди Кая Сюндстрёма. Зеленая точка плыла по экрану, но писк звучал совсем слабо.
– Как самочувствие? – спросил Мартин Бек.
Кай Сюндстрём теребил простыню.
– Ничего. Не знаю толком. Я не помню, что произошло.
Без очков лицо его казалось моложе и мягче.
– А меня помните?
– Помню, что вы приехали и мы вышли во двор. Больше ничего.
Мартин Бек вытащил из-под кровати длинную скамеечку, поставил на нее магнитофон, прицепил микрофон на краю постели. Пододвинул стул и сел.
– Вы припоминаете, о чем мы говорили?
Кай Сюндстрём кивнул.
– Сигбрит Морд, – продолжал Мартин Бек. – Почему вы её убили?
Больной полежал с закрытыми глазами, потом открыл их и заговорил:
– Я болен. Мне не хочется об этом говорить.
– Как познакомились с ней?
– В кондитерской, где она работала. В то время я, бывало, заходил туда выпить чашку кофе.
– Когда это было?
– Три-четыре года назад.
– Так, дальше.
– Один раз я увидел её на улице и предложил подвезти. Она согласилась, объяснив, что оставила свою машину в мастерской. Я отвез её домой. Потом она рассказала, что нарочно все придумала, потому что хотела узнать меня ближе.
– Вы отвезли её и вошли в дом? – спросил Мартин Бек.
– Да, и тогда же началась наша близость. Вас ведь это интересует?
Кай Сюндстрём посмотрел на Мартина Бека, потом отвернулся к окну.
– Вы продолжали встречаться у нее дома?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20