В молодости она была известна в Париже под кличкой Зузу. Красоту ее тогда не требовалось реанимировать косметикой, а фигура, теперь расплывшаяся и погрузневшая, была прелестной и соблазнительной. Все это осталось в прошлом, и теперь бывшая кокотка заботилась лишь об одном – чтоб в ее салоне собирались по возможности известные и приличные – хотя бы внешне – люди. Трудно было узнать в ней когда-то одну из самых ярких и известных дам полусвета. Это было давно, во времена кафе «Англе» и ресторана «Дюран»…– Тебе-то что? – повторил князь.– Ну, мне интересно!Бывшая красотка жеманно надула губки:– У меня теперь бывают очень известные люди! И я бы мечтала увидеть нового президента жокей-клуба в своей гостиной.– А ты пригласи обоих кандидатов, – усмехнулся князь.Дама пожала пухлыми плечами:– Ну, это не выход. В подобных случаях нам, светским людям, нужно действовать наверняка. Ты же на скачках не ставишь на всех фаворитов сразу!– Пожалуй, ты права, – протянул Кресси-Мелен. – Но тут дело довольно деликатное… Шансы есть у обоих. Граф Мобан представляет в жокей-клубе то, что во Французской академии называют «партией герцогов». Это аристократия, непоколебимая в своем консерватизме и верности традициям. В общем, старая гвардия в крахмальных воротничках. С другой стороны, Мэксон – это новая эпоха, то есть человек, который может претендовать на самые высокие посты благодаря своему уму, энергии, современному деловому подходу. Конечно, в клубе полно людей, которые терпеть не могут ничего нового, но очень многим импонирует Мэксон. Так что у него много шансов.Зузу понимающе кивнула головой:– Все ясно. Значит, надо пригласить американца.– Ну-ну-ну, – покачал головой князь, – не торопись. Миллионы и кругозор – вещи хорошие, но кое-кого они и отпугивают. К тому же, этот господин всегда одевается одинаково. Никто не видел его в смокинге, что обижает, и он никогда не надевает клубного пиджака, что просто оскорбляет ревнителей традиций. Патриархи из комитета жокей-клуба могут поднять скандал. Посмотри на Мобана – титул, блеск, внешность дворянина времен Второй Империи! Автомобиля так и не завел, на ипподром приезжает только в экипаже. Для всех наших старичков это тот самый человек, который возвратит клубу былую респектабельность.Зузу снова глубокомысленно кивнула:– Что ж, понятно. Приглашу Мобана.Князь досадливо поморщился:– Только не говори потом, что это я тебе посоветовал! Сколько раз повторять, что…Дама перебила:– Нет, дорогой, с тобой просто невозможно разговаривать! Битый час мы тут толкуем, а ты не можешь сказать ничего путного. Дескать, если Мэксона не выберут, то президентом станет Мобан, а если Мобан не наберет голосов, то тогда непременно выберут Мэксона. Спасибо за информацию!Кресси-Мелен прищурился:– Есть еще третий вариант…– То есть, они оба?..Конец фразы заглушил тысячеголосый вопль, возвестивший о начале заезда. По мере того как лошади приближались к финишу, все чаще слышались крики ярости, гнева и отчаяния, свидетельствующие о том, что фавориты не оправдывают надежд игроков.Заезд на Большой марсельский приз подходил к концу в обстановке всеобщей паники. Поначалу, как и ожидалось, за победу боролись Перванш и Камба. Но на последнем круге случилось непредвиденное. Жокеи фаворитов не успели опомниться, как на повороте их обогнал кто-то третий. Как ни стегали они своих коней, неизвестный с легкостью обошел их и мощным аллюром помчался вперед. К финишу неожиданный победитель оторвался от соперников на пять корпусов.Это был разгром, разгром не только для наездников, но и для игроков. На никому не известную лошадь не поставил практически никто. Счастливчиков можно было пересчитать по пальцам. Все спрашивали друг у друга, под каким именем записан победитель.Выяснилось, что лошадь зовут Курт Апре. Это имя никому ровно ни о чем не говорило.Ошарашенная публика в молчании покидала трибуны. Все чувствовали себя обманутыми и никак не могли поверить в свое поражение. А те немногие, кому повезло, кляли себя, что пожадничали и не поставили больше, – ведь на каждую жалкую пятерку выигрыш составил семьсот тридцать четыре франка пятьдесят семь сантимов! Один Бузотер неутомимо сновал в толпе, предлагая свой товар:– У меня есть кое-что получше, чем шампанское! Ром, водка, спирт…Горелка стоял поодаль, задумчиво наблюдая за толпой проигравших.– Подставка, – пробормотал он. – Как пить дать, подставка…На трибуне князь Кресси-Мелен подошел к Зузу и небрежно сказал:– Этот заезд обошелся мне в пятьсот луи. Пожалуй, нужно сделать передышку в игре.«Боже мой, пятьсот луи! – подумала Зузу. – А ведь, говорят, он рад и двадцати пяти франкам, несмотря на свой титул!»Она сжала в кулаке два небольших билетика – ее ставка на Курт Апре. Ничего не понимая в лошадях, она всегда ставила наугад, и вот сегодня судьба подарила ей целое небольшое состояние.Сколько бы ни грешила в жизни Зузу, у нее было добрейшее сердце. Конечно, она знала, что князь не ставил пятьсот луи по той простой причине, что у него не могло быть и половины подобной суммы. Но она почти не сомневалась, что молодой человек проиграл свои последние деньги.«Нужно помочь бедняге», – решила женщина.Взяв князя под руку, она спросила:– Скажи-ка, а ты по-прежнему открываешь котильоны на балах?– Конечно, – рассеянно ответил тот. – Так сказать, положено по чину…– Это точно, – кивнула Зузу. – Вы, аристократы, даже не можете получить настоящую профессию.– Не путай Божий дар с яичницей! – раздраженно бросил князь. – Это не имеет ничего общего с профессией. Это… Это – как служба для священника.– Ну хорошо, хорошо, – примирительно произнесла женщина. – Кстати, я даю бал на следующей неделе. Публика самая разнообразная – важные шишки и жулики, – впрочем, кто их сейчас различит! – достойные дамы и кокотки. Но должно быть весело, ведь я выкидываю на это столько денег. Может, ты согласишься открыть котильон?Князь задумался. Не скомпрометирует ли он себя, приняв подобное предложение? Князь Кресси-Мелен, открывающий котильон на сомнительной вечеринке у Зузу… Вряд ли это произведет на светскую публику выгодное впечатление.Зузу заторопилась:– Если ты согласишься, то сможешь оформить все по своему усмотрению… Я, видишь ли, в этом ничего не понимаю.Князь немедленно заинтересовался:– И сколько же ты выделишь на покупку аксессуаров для праздника?– Да сколько понадобится! – беззаботно ответила женщина.– И все-таки?– Ну, десять тысяч, пятнадцать…Молодой человек с трудом скрывал радость. За такие деньги можно и плюнуть на общественное мнение! Да и весело, наверное, будет…– Ну что ж, – сказал он как можно равнодушнее, – согласен. Буду открывать у тебя котильон. Завтра зайду, и мы все обсудим.Князь с достоинством удалился. Зузу с доброй улыбкой смотрела ему вслед. Этот молодой человек был известен как непревзойденный танцор и зарабатывал себе на жизнь котильонами. Конечно, ему никто не вручал конверт с деньгами, как какому-нибудь ресторанному жиголо. Ему просто поручали купить аксессуары для праздника…«Итак, десять процентов… – подсчитывал тем временем Кресси-Мелен. – Это будет дельце сотен на пятнадцать! Игра стоит свеч».Тем временем скачки в Отей закончились. Сгущались сумерки. Ипподром окутал серый вечерний туман, скрывший трибуны и конюшни. Пришло время работать шоферам и кучерам, поджидавшим клиентов у вокзала. Громкими выкриками они старались привлечь к себе внимание.– Двадцать су! Двадцать су до площади Клиши, Пигаль, Барбес!– Отсюда на Большие бульвары!– На площадь Бастилии!Вскоре крики водителей смолкли – клиентов было слишком много, места всем не хватало. Поднялась суматоха, опоздавшие хватались за борта машин, вскакивали на подножки. Среди топота копыт и рева моторов раздавались гудки клаксонов и позвякивание колокольчиков.Молодая женщина, не успевшая занять место, потерянно бродила в этой сутолоке. Несколько раз она пыталась залезть в экипаж, но ее выталкивали. Бедняжка просто не знала, что ей делать.Это была хорошенькая брюнетка со свежим юным лицом и прекрасной фигуркой. На шее у нее красовалась пушистая серая горжетка. Увидев еще одну переполненную повозку, она предприняла новую попытку, но безуспешно. Тут кто-то коснулся ее руки.Девушка увидела перед собой элегантного мужчину с доброжелательным лицом. На вид ему было года двадцать два – двадцать три. Из-под цилиндра виднелись светлые, с золотистым отливом волосы.– Мадемуазель, – произнес молодой человек с почтительным поклоном, – я вижу, вам нужно вернуться в Париж. Вы позволите предложить вам место в автомобиле? Это вас не скомпрометирует?Девушка покраснела.– Что вы, мсье! – произнесла она. – Я только об этом и мечтаю!Ее собеседник махнул рукой, и перед ним немедленно остановилось такси. Девушка села, и тут же, по знаку молодого человека, машина рванулась с места. Незнакомец сидел рядом со своей спутницей. Остальные места оказались не занятыми.– Представляете, не удалось найти больше попутчиков! – сказал молодой человек. – Жаль, право…Однако его радостная улыбка ясно показывала, что особых сожалений он не испытывает.Молодая женщина, неожиданно оказавшись наедине с незнакомым мужчиной, покраснела до корней волос.– Но, мсье, – пролепетала она, – куда же вы едете?– Конечно, туда же, куда и вы! – воскликнул молодой человек. И добавил с едва уловимой насмешкой в голосе:– Будьте добры, скажите мне, куда мы оба едем. Надо предупредить шофера. Глава 2ЛЮБОВНИК ЖОЖО – Жозеф, кто-нибудь приходил?– Куда, мсье?– Сюда, болван! Меня кто-нибудь искал?– Вас, мсье? Так бы сразу и спросили. От пяти до восьми здесь бывает столько народу, поди знай, кого вы имеете в виду.– Но сейчас-то половина пятого!– Вы, как всегда, правы, мсье. Сейчас половина пятого, и вас еще никто не спрашивал. Иначе разве я не передал бы вам сразу! Мсье, наверное, поджидает какую-нибудь юную крошку? Что делать, эти дамочки всегда опаздывают!– Это точно…– Я вам скажу, мсье, удивительное дело – чем миниатюрнее красотка, тем дольше ее приходится ждать. Вот высокие – другое дело. Тут столько народу бывает, что я уж убедился – женщина, в которой росту полтора метра, включая каблуки и перья на шляпке, опоздает на свидание минимум на сорок минут. Слава Богу, что они встречаются не со мной! Впрочем, мсье это, конечно, безразлично, у него совсем о другом мысли. Что прикажете принести?– Рюмку портвейна. Так и не могу приучить себя к чаю, хоть он сейчас и в моде.Этот разговор происходил в уютной чайной на углу улицы Комартен. Небольшая лавочка со стенами, выкрашенными под мореное дерево, надежно укрывала посетителей от любопытных взглядов прохожих – окна были зашторены плотными занавесками. На вывеске перед входом неразборчиво выведено что-то вроде «Чай-файв-о-клок». Словом, одно из тех непритязательных заведений, которые входили тогда в моду, потеснив традиционные кафе. Популярный напиток нередко привлекал в такие места даже светских дам, которые охотно заходили сюда перед ужином.Одним из собеседников был метрдотель, которого завсегдатаи привыкли называть просто по имени – Жозеф. Истинный парижанин, любезный, расторопный, способный вести беседу обо всем на свете, осведомленный о жизни своего квартала не хуже полицейского комиссара и излагающий события не хуже заправского репортера, мэтр Жозеф пользовался заслуженной популярностью. Ему частенько приходилось оказывать своим клиентам разного рода деликатные услуги. Постепенно он стал им так необходим, что когда из соображений выгоды чайная переехала в другой квартал, большинство завсегдатаев посещало ее и там. Манера общения с ними у Жозефа отличалась почтительностью и в то же время некоторой фамильярностью.Сейчас собеседником метрдотеля был молодой человек с открытым лицом, одетый по последней моде. Жозеф знал своего клиента уже пять или шесть лет – с тех пор, как юноша был еще гимназистом и частенько прогуливался по набережным в сопровождении своей матушки. Звали его Макс де Вернэ. Он происходил из хорошей семьи, и частичка «де» в его имени была не вымышленной. В прошлом семейство де Вернэ играло заметную роль в парижском свете. Потом отец Макса, крупный биржевой игрок, внезапно скончался от разрыва сердца. К несчастью, произошло это в отдельном кабинете ресторана в обществе девиц легкого поведения.Мадам де Вернэ, парижанка до мозга костей, после этого случая уединилась в деревне, в своем поместье на берегу Дордонны. Ее сын Макс, пройдя военную службу, вернулся в Париж. От матери он получал неплохое содержание.Сегодня Макс де Вернэ, несмотря на доброжелательный вид, казался немало озабоченным. Наконец, не в силах больше сдерживаться, он решил поговорить с Жозефом откровенно.– Представьте себе, старина, – проговорил он, принимая из рук метрдотеля бокал, – я влюбился! Безумно влюбился!– Вот как? – улыбнулся Жозеф, изображая чрезвычайную заинтересованность. – Может, мсье подумывает и о женитьбе?Макс отмахнулся.– Ну, что вы, право! Это уж слишком. Жениться в двадцать четыре года, с жалким состоянием, которому, кстати, под стать моя физиономия… Увы, пока у меня слишком мало данных для подобного шага. И вообще – если жениться всякий раз, как влюбишься…Метрдотель заговорщицки подмигнул:– О, мсье, как я вас понимаю! Всегда считал, что главное в жизни – это уметь устраивать себе маленькие праздники, увлекательные приключения… Словом, вы меня понимаете. Даже я, ваш покорный слуга, стараюсь не лишать себя скромных удовольствий. Жить, чтобы жить!Он уже собирался припомнить какой-нибудь пикантный случай из своей жизни, когда Макс де Вернэ с юношеским эгоизмом перебил его.– Знаете, Жозеф, – сказал он, вновь переводя разговор на то, что интересовало его самого, – я ведь жду не какую-нибудь там содержаночку, а настоящую даму!– Вероятно, артистку?– Ну, нет! – Макс довольно улыбнулся. – Бери выше! Это не женщина, это настоящая жемчужина. Из прекрасной семьи, красивая, гордая, но в то же время наивная…Жозеф понимающе кивнул:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36