Во времена Диккенса королевские патенты все еще были закреплены только за двумя лондонскими театрами: Ковент-Гарден и Друри-Лейн, а труппа театра «Хэймаркет» имела право играть только летом (зимой здесь играла французская труппа). Но так как закон о патентах давно уже изжил себя (другие театры его нарушали), то надо было добиться его отмены, чтобы создать лучшие условия для роста английского театрального искусства. В 1843 году и другие театры получили право ставить драмы, а не только оперы, пантомимы или водевили.Репертуар Ковент-Гарденского театра в то время не отличался от репертуара Друри-Лейнского: драмы, оперы, балеты. Оба театра были значительно более доступны широкой публике, чем Итальянская опера, — места на галерее продавались по два шиллинга. К тому же, начиная с девяти часов вечера билеты на спектакль продавались за полцены — спектакли начинались в семь часов («см. „Копперфилд“, гл. 61).Ряд более мелких театров — «Королевский театр Виктории», «Королевский театр Адельфи», «Олимпия» и другие ставили в эпоху Диккенса водевили с музыкой, балеты, пантомимы и т. д.Лучшим актером эпохи Диккенса был Уильям Макриди, друг Диккенса, долго гастролировавший в провинции, в Америке, во Франции и руководивший некоторое время театром Друри-Лейн. Макриди напоминал методом своей работы Гаррика. В шекспировском репертуаре он создал образы Макбета, Лира, Яго, Кассио, вошедшие в историю английского театра.Если не считать Шекспира, то едва ли не основными пьесами в репертуаре того времени являлись переделки романов и повестей Диккенса. Например, в 1846 году переделка повести «Сверчок в очаге» шла одновременно в четырех лондонских театрах.Но англичане этой эпохи слушали концерты иностранных гастролеров значительно чаще, чем видели зарубежных драматических актеров и актрис. Такие концерты были обычным явлением, так же как и публичные балы. В лондонских залах «Уиллис Румс» устраивались по средам балы. Доступ на них был свободен лишь с 1840 года, и самое название предприятия до конца XVIII века было иное. Это был знаменитый Олмэк, упоминаемый в романах XVIII века, а также Диккенсом. В 1765 году владельцу ресторации Олмэку пришло в голову построить увеселительное заведение, но закрыть в него доступ всем тем, кто не входит в «светское» общество; в смежной с залой комнате шла крупная игра в карты. Любопытно отметить, что в Англии азартная картежная игра была воспрещена законом. Воспрещено было также содержание игорных домов. Однако, невзирая на это, в Англии было их множество. В Лондоне лучшие из них находились на самых центральных улицах, один из них — игорный дом Крокфорда на улице Сент-Джеймс, открыто посещался вельможами и даже герцогом Веллингтоном. Правда, этот игорный дом носил название клуба, но доступ в него был открыт всем «приглашаемым», то есть фактически всем представителям крупной буржуазии и знати, желающим развлечься азартной игрой.Наиболее популярными карточными играми в частных домах были вист, пикет, «коммерция», «спекуляция», «двадцать одно», «Папесса Иоанна», упоминаемые Диккенсом. В игорных домах играли в «фаро» и в другие азартные игры.Одним из любимых развлечений английской публики в то время были увеселительные сады. Из двух наиболее известных лондонских увеселительных садов «Воксхолл» и «Рэнлах», предназначенных для состоятельных людей, сохранился при Диккенсе только «Воксхолл».«Воксхолл» изобиловал различного рода развлечениями. В этом саду было несколько оркестров, театр и многочисленные балаганы с аттракционами; в крытых павильонах шли танцы, с площадок запускались воздушные шары, а в одиннадцать часов вечера в иллюминованном саду устраивали традиционный фейерверк. Первый наш общественный увеселительный сад в Петербурге был открыт в 1793 году по этому образцу; название его «Воксад в Нарышкинском саду» было искажением «Воксхолл». В начале прошлого века увеселитель ные сады назывались у нас «Воксалы». Для развлечения более широких слоев лондонского населения служили другие увеселительные сады, среди которых лучшим являлся «Сэдлерс-Уэллс», куда входная плата была невысока — один шиллинг.Англичане очень увлекались спортом, но грубость нравов, характерная для Англии XVIII века, постепенно смягчалась и жестокие подчас забавы, носившие спортивный характер, уже не имели во времена Диккенса того широкого распространения, какое мы наблюдаем в XVIII веке. Бой петухов, сопровождавшийся всегда азартнейшими пари, еще привлекал к себе внимание, но предприятий, устраивавших это жестокое зрелище, становилось все меньше и меньше. Значительно реже можно было встретить в сельской Англии и травлю быка собаками. Для сельской Англии охота на лисиц оставалась основным видом спорта. Для городской Англии — состязания в боксе.За столетие до рождения Диккенса были выработаны правила состязаний в боксе и основан специальный театр для состязаний, а в начале 90-х годов XVIII века боксу начали обучать в специальных школах. В рядах любителей и покровителей бокса можно было увидеть и герцога Веллингтона, и известного политического деятеля Роберта Пиля, современника Диккенса, и других его знаменитых современников — Байрона, лорда Пальмерстона, Теккерея.Скачки и бега оставались по-прежнему национальным спортом, как и бокс.В те времена игра в футбол, который известей был в Англии еще в XIV веке (но, конечно, не походил на современный), впервые приняла те организационные формы, которые мы видим и теперь, — были созданы клубы, объединенные затем в футбольную лигу. Тогда же начали возникать клубы «регби» (правила этой игры в мяч отличаются от правил футбола). С основанием футбольных клубов начался новый период этого старинного спорта.Еще с большим правом, чем футбол, может именоваться национальным видом спорта крикет.Широкое распространение среди имущих классов Англии получил гольф (шотландский спорт, известный с XVI века).Всеми этими видами спорта занимались мужчины, — женщивы из неимущих классов, а также жены и дочери городских буржуа во времена Диккенса спортом не занимались. Но жены английских землевладельцев, живущие за городом, в поместьях, ездили верхом и даже принимали участие в охоте на лисиц. В конце XVIII века возродился старинный английский спорт — состязания в стрельбе из лука. 6 В заключение остановимся на одной стороне жизни англичан, которая плохо известна нашему читателю и занимает особое место в творчестве Диккенса. Мы имеем в виду совокупность юридических институтов, которые входят в понятие правопорядка. Ни один классик с такой тщательностью, полнотой и точностью не описывал судоустройства своей страны, судебного производства, организации адвокатуры и магистратуры (судейских чиновников всех рангов), различия между двумя системами источников права (источник права — закон, обычай, прецедент), как это делал Диккенс. Работа клерком в юридической конторе позволила Диккенсу прекрасно изучить сложнейшую систему английского правопорядка и сделать неоспоримый вывод о значении этого правопорядка в создании и укреплении власти имущих классов над трудовым народом Англии. Художественный талант помог Диккенсу убедительно показать полную беспомощность бедняка, волей судьбы пришедшего в столкновение с системой правосудия, разработанной юристами в течение столетий. Но рисуя это «правосудие», Диккенс предполагал, что его читатель знаком в некоторой степени с основными началами правопорядка в Англии хотя бы потому, что этот читатель — его соотечественник. Что касается читателей-иностранцев, не знакомых со спецификой английских юридических институтов, многое из того, что Диккенс считал всем известным, было им непонятно, а иное ставило их в тупик.В настоящем очерке, вам думается, было бы целесообразно обобщить, суммировать некоторые данные о юридических реалиях, чтобы эти обобщенные данные помогли легче усвоить беспощадную критику Диккенсом современного ему социального порядка, оплотом которого являлись институты, неведомые нашему читателю.
Чем больше читатель будет знакомиться с творчеством Диккенса, тем чаще ему придется удивляться обилию судебных учреждений, деятельность которых является источником многих бед и несчастий, подстерегающих диккенсовских героев. Он встретится с Судом Общих Тяжб, с Канцлерским судом и Судом Олд-Бейли, с Судом Докторс-Коммовс, с Судом по делам о несостоятельности, с судами мировыми и судами полицейскими. Из текста он поймет, что первые два суда — гражданские, но тут же узнает, что, кроме этих двух судов, в Англии есть еще Суд Королевской Скамьи — тоже гражданский, узнает, что Суд Олд-Бейли — уголовный суд, а Суд Докторс-Коммонс состоит из целой коллекции судов с разной компетенцией. В одном суде дела решаются по одним законам, в другом — те же самые дела — по другим. Хотя мы и упростили разграничение между двумя системами судов (правильней было бы сказать, что «источники права» для решения дел в этих судах различные), но суть дела не меняется. В Англии действительно одни суды в своих решениях опираются на обычаи (так называемое «обычное право») и на предыдущие решения судов (так называемые «судебные прецеденты»), а другие — на приказы лорд-канцлера, который должен был восполнять пробелы общего права, исходя из требований справедливости. Такое разграничение имеет корни в далеком прошлом, о котором нам нет нужды говорить, но результаты этого разграничения были очень плачевны для английского народа. «Справедливость», которая якобы лежала «в основе приказов лорд-канцлера», редко имела что-нибудь общее с подлинной справедливостью. Деятельность Канцлерского суда основана на этой мнимой справедливости, а Суд Королевской Скамьи и Суд Общих Тяжб, где решения принимались на основе обычаев и прецедентов, дают такое широкое поле для злоупотреблений бессовестных юристов, что трудно сказать, какая из двух систем правосудия принесла больше вреда английскому народу.Переходя к судам уголовным, следует сказать, что читатель не раз встретятся с упоминанием о судебных «ассизах». На этих «ассизах» — судебных сессиях — трижды в год решаются дела уголовные, руководит заседаниями судья, присланный из Лондона, и происходят эти сессии в главном городе каждого графства. Кроме таких сессий в начале 30-х годов прошлого века в Лондоне был основан Центральный Уголовный Суд — Суд Олд-Бейли, которому подведомственны те же дела, что и судам ассизов, а более мелкие преступления подлежат ведению мировых судей, назначаемых правительством, и разбираются на сессиях мировых судей, так называемых «квартальных сессиях», или же отдельными мировыми судьями, смотря по тому, каков характер правонарушения.Читая у Диккенса описание судебного разбирательства в мировом суде (такой суд есть при Полицейском управлении и называется для краткости Полицейский суд), наш читатель столкнется с фактом для него необычным. Мировой судья не оправдывает подсудимого, но и не приговаривает его к какому-либо наказанию: он «приговаривает» подсудимого к процессу в следующей инстанции и выносит определение о заключении его в тюрьму до суда. Необычной для нашего читателя является и вся процедура взыскания кредитором долга с должника, отказывающегося этот долг уплатить. Диккенс многократно рассказывает о неимущих должниках, которых по английским законам его эпохи кредитор мог заключить в тюрьму впредь до уплаты долга. (В те времена такой порядок существовал и в других странах Европы.) Однако есть некоторые особенности в английской процедуре заключения в тюрьму за долги: после решения специального Суда по делам о несостоятельности о заключении неимущего должника в тюрьму, приказ об его аресте специальный чиновник шерифа (бейлиф) должен вручить самому должнику и только тогда может его арестовать. Но после вручения приказа об аресте бейлиф отвозит должника не в тюрьму, а к себе домой, где за высокую плату предоставляет ему комнату примерно на недельный срок, в течение которого друзья должника имеют право уплатить числящийся за арестованным долг, в случае же неуплаты должник переводится из «заведения» бейлифа в тюрьму. Хорошо знакомый с тюремным режимом в лондонских тюрьмах — Флит, Маршалси, Тюрьма Королевской Скамьи, — Диккенс не раз упоминает еще об одной особенности тюремного заключения за долги в Англии его эпохи-особенности, которая может показаться странной нашему читателю: о возможности, предоставляемой должнику, заключенному в тюрьму, жить вне тюрьмы — в пределах так называемых «тюремных границ» иди «тюремных правил», на площади около трех миль в окружности; нечего и говорить, что плата за такую поблажку была очень высокая, по разработанной тюремным начальством таксе.Неизвестна нашему читателю деятельность чиновника, совмещающего судейские функции с функциями следователя-коронера, — который производит дознания в случаях скоропостижной или загадочной смерти, а также дознание о причинах пожаров, если есть предположение о поджоге; но решения по всем этим вопросам выносились не им, а «судом коронера», то есть присяжными под его руководством. С «судом присяжных» (жюри) наш читатель встретится не раз, но его может поставить в тупик вопрос: в чем же разница между большим жюри и малым жюри в уголовном процессе. А различие между двумя этими жюри существенное. «Большое жюри» решает только вопрос, достаточны ли основания для предания обвиняемого суду или нет, но в самом судопроизводстве принимает участие «малое жюри». Такое различие запомнить нетрудно, значительно труднее нашему читателю освоиться с мыслью, что и в гражданских процессах участвовали также присяжные, и это «жюри» называлось «общим». Не менее необычен для нас принятый в Англии в гражданских делах порядок письменных состязаний до суда, то есть обмена заявлениями, ответами на заявления, контрответами и т.д. до той поры, покуда адвокаты обеих сторон не сочтут целесообразным прекратить это весьма выгодное для них состязание.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17