esbano 
А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 


К июню 1918 года в отношениях между партиями большевиков и левых эсеров назрел кризис.
В мае 1918 года Советским правительством были приняты законы о продовольственной диктатуре и комитетах бедноты.
Народному комиссариату продовольствия, который возглавлял АДЦюрюпа предоставлялись чрезвычайные полномочия для закупки хлеба у крестьян. Изъятием хлеба у крестьян занимались «продовольственные отряды», созданные из городских рабочих.
В стране был голод. Большевики стремились справиться с продовольственным кризисом за счет крестьян. Хлеб закупался по «твердым» ценам. Непопулярные методы, использованные большевиками в деревне, отозвались эхом крестьянских восстаний.
Сельские Советы были разогнаны, вместо них насаждались комбеды. Комбеды стали опорными пунктами диктатуры пролетариата в деревне. Комитеты крестьянской бедноты занимались учетом и распределением хлеба, сельскохозяйственных орудий, отнятых совместно с продовольственными отрядами у зажиточных крестьян.
Левые эсеры не поддерживали репрессивных мер, проводимых большевиками в деревне. Левые эсеры выступали за гибкую политику цен на сельскохозяйственные продукты. Влияние партии левых эсеров росло. Эта партия могла бороться за голоса избирателей, оппонировать большевикам во ВЦИК и на съездах Советов.
Выступая на пятом съезде Советов Ленин заявил: «Тысячу раз будет неправ тот, тысячу раз ошибается тот, кто позволит себе хоть на минуту увлечься чужими словами и сказать, что это борьба с крестьянством, как говорят иногда неосторожные или невдумчивые из левых эсеров. Нет, это борьба с ничтожным меньшинством деревенских кулаков».
Левые эсеры выступали против заключения мира с Германией.
Весной 1918 года в знак протеста против подписания Брестского мира левые эсеры вышли из состава Советского правительства.
С целью срыва заключения сепаратного мира с Германией ЦК левых эсеров вынес свое решение - смертный приговор немецкому послу графу Вильгельму Мирбаху..
Убийца Мирбаха Блюмкин писал перед совершением террористического акта письмо: «Я, прежде всего, противник сепаратного мира с Германией, и думаю, мы должны сорвать этот постыдный для России мир каким бы то ни было способом, вплоть до единоличного акта, на который я решился».
«6 июля около 3-х часов дня левые эсеры - сотрудники ВЧК - Блюмкин и Андреев с документами, подписанными председателем ВЧК Дзержинским, проникли в здание немецкого посольства и убили немецкого посла Мирбаха.
6 июля Блюмкин пошел к Лацису и взял у него дело Мирбаха - на время, сделать несколько выписок Затем - в канцелярию, где секретарь привычно выдала ему бланк комиссии. В своем кабинете Блюмкин сел на «ундервуд» и отбил следующий текст: «Всероссийская чрезвычайная комиссия по борьбе с контрреволюцией уполномочивает ее члена, Николая Андреева войти непосредственно в переговоры с господином германским послом в России графом Вильгельмом Мирбахом но делу, имеющему непосредственное отношение к самому господину германскому послу»..
Подпись секретаря ВЧК Ксенофонтова подделал сам Блюмкин, подпись Дзержинского - Прошьян, который исполнял в подготовке акции роль, так сказать, технического директора. Печать к «мандату» приложил Вячеслав Александрович, заместитель Дзержинского. Он же черкнул записку в гараж с приказом предоставить в распоряжение Блюмки-на автомобиль: только после этого Блюмкин сообщил ему о потаенном смысле этих приготовлений.
Сев в автомобиль, Блюмкин отправился к себе в гостиницу «Элит», где переоделся, и двинулся к Прошьяну, проживавшему в первом доме Советов; у Прошьяна его дожидался Андреев. Дать последние указания, вручить Блюмкину бомбу и револьверы было делом нескольких минут.
… Около четырнадцати часов два молодых человека с одинаковыми портфелями вышли из подъезда первого дома Советов и уселись в машину. Кроме шофера, полагавшего, что предстоит обычное задание, в ней находился так и оставшийся безымянным черноморский матрос из отряда Попова. Вооруженный бомбой, он понимающе кивнул двум террористам. Блюмкин наклонился к шоферу и твердым голосом приказал: «Вот вам кольт и патроны, езжайте тихо, у дома, где остановимся, не прекращайте все время работы мотора; если услышите выстрел, шум, будьте спокойны».
Привыкший ничему не удивляться, шофер молчаливо повиновался.
Машина, несущая смерть, тронулась.
Через 16 минут молодые люди стояли у двери посольства.
На знак вышел немец-швейцар. Блюмкин долго объяснялся с ним на плохом немецком языке. Наконец, понял, что господа обедают.
Их усадили на диванчик и попросили подождать.
Вскоре к ним вышел советник посольства граф Бассевитц.
Ознакомившись с мандатами, он поклонился и ушел. Почти сейчас же вслед за ним появились старший советник Рицлер и переводчик Мюллер.
- Вы от Дзержинского?
- Да.
- Пожалуйста.
Гостей провели в гостиную и усадили в кресла. Ссылаясь на текст мандата, Блюмкин настаивал на личном свидании с графом Мирбахом. После небольшой дискуссии доктор Рицлер направился на второй этаж - в кабинет посла.
Разговор с графом Мирбахом длился не более 5 минут и до того момента, пока доктор Рицлер не предложил прекратить переговоры с тем, чтобы дать письменный ответ через заместителя наркоминдел Карахана.
Николай Андреев, до сих пор не принимавший участия в разговоре, спросил: «Наверное, господа желают знать, какие меры будут приняты по делу Роберта Мирбаха» (незадолго до этого арестованного родственника посла). Очевидно, это был сигнал к открытию боевых действий, ибо тотчас Блюмкин со словами: «Это я вам сейчас покажу» опустил руку в портфель, выхватил револьвер и выстрелил сначала в Мирбаха, затем в Мюллера и Рицлера.
Далее показания участников и свидетелей драмы расходятся: Блюмкин. Они упали. Я прошел в зал.
Мюллер. Мы были так поражены, что остались сидеть в креслах.
Блюмкин. В это время Мирбах встал, и, согнувшись направился в зал, за мной. Подойдя к нему вплотную, Андреев на пороге, соединяющем комнаты, бросил себе и ему под ноги бомбу.
Она не взорвалась.
Рицлер. Граф Мирбах вскочил, бросился в большой зал, куда за ним последовал спутник делегата (Блюмкина), между тем как тот под прикрытием мебели продолжал стрелять в нас, а потом кинулся за графом.
Блюмкин. Тогда Андреев толкнул Мирбаха в угол (тот упал) и стал извлекать револьвер… Я поднял лежавшую бомбу и с сильным разбегом швырнул ее. Теперь она взорвалась необычайно сильно. Меня швырнуло к окнам, которые были вырваны взрывом.
Мюллер. Последовал взрыв первой бомбы, брошенной в зал со стороны окон… Оглушительный грохот раздался в вследствие падения штукатурки стен и осколков разгромленных оконных стекол.
Вероятно, отчасти вследствие давления воздуха, отчасти инстинктивно доктор Рицлер и я бросились на пол. После нескольких секунд мы бросились в зал, где граф Мирбах, обливаясь кровью из головной раны, лежал на полу, в некотором отдалении от него лежала невзорвавшаяся бомба.
Блюмкин. Я увидел, что Андреев бросился в окно. Механически и инстинктивно подчиняясь ему, его действию, я бросился за ним. Когда прыгнул, сломал ногу. Андреев уже был на той стороне ограды, на улице садился в автомобиль. Едва я стал карабкаться по ограде, как из окна начали стрелять.
Меня ранило в ногу, но все-таки я перелез через ограду, бросился на панель и дополз до автомобиля.
Мюллер. Выбежавшие из дверей подъезда слуги крикнули страже стрелять, по последняя стала стрелять слишком поздно и этим дала возможность скрыться безнаказанно убийцам.
Б.Бажанов, бежавший на Запад секретарь Сталина, полагает (ссылаясь на рассказ Биргера, двоюродного брата Блюмкина), что дело было вовсе не так: «Когда Блюмкин бросил бомбу и с чрезвычайной поспешностью бросился в окно, причем повис штанами на железной ограде в очень некомфортабельной позиции, сопровождающий его матросик не спеша ухлопал Мирбаха, снял Блюмкина с решетки, погрузил в грузовик и увез».
(Иванов А. Неизвестный Дзержинский. Мн., 1994).
Совершив террористический акт, эсеры скрылись в особняке в Трехсвятательском переулке, у Покровских ворот, где размещался штаб одного из отрядов ВЧК, которым командовал Попов.
Председатель ВЧК Дзержинский прибыл в отряд Попова, чтобы арестовать террористов, но был сам арестован вместе с сопровождающими его чекистами.
Вслед за арестом председателя ВЧК эсеры арестовали председателя Моссовета Смилдовича, захватили здание ВЧК на Лубянке Пи арестовали находившихся там чекистов-большевиков. Сделать это было нетрудно - охрану здания нес отряд чекистов-эсеров.
Из членов коллегии ВЧК удалось захватить только Лациса, все остальные находились в Большом театре на Пятом съезде Советов.
Пока шел съезд, левые эсеры захватили Главный почтамт и разослали по всей стране телеграммы о захвате власти, дали несколько орудийных выстрелов по Кремлю и отправили делегацию на съезд.
Узнав об аресте Дзержинского, Ленин заявил, что если хоть один волос упадет с его головы, то левые эсеры заплатят за это «тысячью своих голов». Немедленно была арестована вся левоэсеровская фракция съезда вместе с ее лидером - Марией Спиридоновой. В районах Москвы были мобилизованы большевистские рабочие отряды.
Мятеж левых эсеров был ликвидирован 7 июля 1918 года.
Секретарь Сталина не зря обращался в своих мемуарах к личности Блюмкина, ведь Блюмкин был именно тем человеком, которому было поручено убить бежавшего Бажанова в Париже.
Бажанов мог бы насчитать множество случаев, когда его жизнь подвергалась опасности, но о которых нельзя было с полной уверенностью сказать, что они были подстроены ОГПУ. Наряду с этим, он насчитывал с десяток настоящих покушений, например, попытку подстроить автомобильную аварию или нападение какого-то испанского анархиста, вооруженного ножом. Другие явные попытки разделаться с Бажановым были задуманы более тонко.
Так, на него однажды натравили темпераментного и ревнивого мужа некой дамы, с которой Бажанов якобы находился в связи.
Дело по чистой случайности не кончилось убийством… Как-то Сталин направлял во Францию одного из самых известных чекистов-убийц - Якова Блюмкина. Любопытно, что Бажанов, еще, на одном из первых допросов охарактеризовал этого человека как самого опасного террориста международного масштаба. История Блюмкина, его возвышения и падения - наглядный пример, характеризующий кровавую и предательскую сущность большевизма.
Карьера Блюмкина началась в 1917 году. Он сделался тогда членом партии левых эсеров, слившейся вскоре с большевиками и показавшей себя во многом даже более фанатичной, что они. Этот альянс с большевиками распался в 1918 году в связи с заключением Брест-Литовского мира. Левые эсеры осудили Брест-Литовск как небывалое предательство дела революции и решили, что их партии пришло время взять власть в свои руки, свергнув большевиков. Сигналом к восстанию должно было стать убийство немецкого посла в Москве - графа Мирбаха. Эта акция была поручена Блюм-кину.
Хотя фактически убийство совершал никому не известный матрос, убийцей посла Мирбаха считается Яков Блюмкин, что и зафиксировано в «анналах истории». Вначале этот подвиг не принес Блюмкину никаких лавров, скорее напротив. Мятеж эсеров был подавлен. Блюмкина объявили вне закона, впрочем, вскоре, спасая свою жизнь, он решил помириться с победителями-большевиками. В Москве его провели через процедуру показного суда и вынесли за убийство Мирбаха предельно мягкий приговор.
Осенью 1919 года Блюмкин снова был уже на свободе и действовал вдали от Москвы - в северной части Персии, на этот раз в качестве советника при коммунистическом бандите Качук-хане.
С 1923 года он опять становится исполнителем «особых заданий» - террористом иностранного отдела ОГПУ. На первом этапе своей экзотической карьеры Блюмкин изменил внешность, отрастив бороду и усы. Теперь ему было поручено наладить подрывную деятельность ОГПУ на Среднем Востоке, с базой в Палестине, Под новым псевдонимом - Моисей Гурфинкель - Блюмкин организовал тут нелегальную штаб-квартиру под видом прачечной, открытой в Яффе. Отсюда Блюмкина отозвали в Москву, чтобы послать командовать отрядом головорезов ОГПУ в Закавказье: необходимо было срочно подавить восстание, вспыхнувшее в Грузии.
После кровавой расправы с восстанием Блюмкин был с аналогичным заданием переброшен в Монголию.
Именно этот профессиональный убийца и был послан во Францию, чтобы ликвидировать, наконец, Бажанова. Это ему не удалось, но Сталин не признавал подобных провалов, и, должно быть, в Кремле было доложено, что все в порядке. Чтобы деморализовать подпольную оппозицию внутри странны и напугать тех, кто мог бы последовать примеру Бажанова, чекисты распространили слух, что Блюмкин покончил с Бажановым. Этот слух оказался очень живучим; даже много лет спустя Солженицын в «Архипелаге ГУЛАГ» пишет о Блюмкине: «Его держали, видимо, для ответственных мокрых дел. Как-то, на рубеже 30-х годов, он ездил в Париж тайно убить Бажанова (сбежавшего сотрудника секретариата Сталина) - и успешно сбросил того с поезда ночью». Инцидент с поездом действительно имел место, но и это покушение на жизнь Бажанова провалилось. Бажанов так никогда и не столкнулся лицом к лицу с Блюмкиным, но ему удалось выяснить, что Блюмкин завербовал в Париже человека, лично заинтересованного в ликвидации беглеца. Этим человеком был Максимов, благополучно доставленный Бажановым на Запад и живший здесь под новым фальшивым именем. Теперь, пробыв в Париже всего год или два, Максимов снова начал служить ОГПУ. Он был, кстати, двоюродным братом Блюмкина.
Бажанов ничуть не удивился, узнав о вероломстве Максимова. Он всегда считал, что Максимов продажен, как почти все представители его профессии. Приходилось учитывать и то обстоятельство, что, не обладая ни умом, ни обаянием, ни писательскими или какими-нибудь иными способностями, Максимов чувствовал себя с Париже одиноким и никому не нужным.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68


А-П

П-Я