— Аутист? — Я еще раз посмотрела на семейную фотографию: ясно теперь, почему у парня такой странный взгляд. — Не очень много я про это знаю, но, по-моему, аутисты — не дебилы.— Я тоже не психиатр, но имел возможность несколько раз наблюдать его вблизи. Скажу тебе, зрелище удручающее. Смотрит на тебя своими гляделками, а выражение — никакое.— А где он сейчас?— У бабки. Здесь же живет мать Пашкова, так его к ней и сплавили. С ним хлопот никаких — сидит себе и смотрит в одну точку — вместо мебели.Я задумалась:— Одного я не пойму, зачем тогда его на плакат поместили?— А чего? — пожал плечами Венька. — Зачем скрывать то, что в любую минуту может всплыть на поверхность. Лучше, что ли, будет, если про это пронюхают и начнут строить всякие догадки. Мол, кандидат в губернаторы собственного сына в психушку сдал. Кому это нужно? Впрочем, сейчас даже модно иметь такие общечеловеческие проблемы. Люди узнают про больного сына и подумают: вот ведь какой человек, известный, с деньгами, а тоже по-своему несчастный. Такие вещи всегда за душу берут и интерес повышенный вызывают. Начнут любопытство выражать, охать, сочувствовать: это какой такой Пашков? Не тот ли, у которого сын инвалид? Тонкий психологический расчет! Обыватели любят посмаковать подробности личной жизни известных людей, значит, надо дать им такую возможность. Яркий пример — Клинтон: в прямом смысле со спущенными штанами застукали, а рейтинг только поднялся… так сказать, в прямой зависимости от того, с чем его застукали, — похабно захихикал Венька.— М-да, — покачала я головой, — у вас, я смотрю, ничто не пропадает, все в дело идет.— А ты как думала? Умный человек всегда обращает свои недостатки в достоинства! — оптимистично заявил Венька.— Ну а у нашего как… со спущенными штанами? Есть чем порадовать избирателя? — поинтересовалась я.Венька перестал колотить по клавиатуре, обернулся и посмотрел на меня внимательнее обычного:— А тебе зачем?— Зачем-зачем? — передразнила я. — Для общего развития. Ты что, уже забыл, что сам сосватал меня в пресс-секретари? А в чем состоит распервейшая обязанность пресс-секретаря? Формировать образ кандидата в средствах массовой информации. А как же я буду этот образ формировать, когда сама не знаю, какой он?Венька пожевал жирными губами, не такой он был окончательный идиот, чтобы не уловить в моих высказываниях подвоха, а потому ответил, тщательно выбирая слова:— Значит, так… Э-э-э… Образы, как ты понимаешь, бывают разные. У нашего, да будет тебе известно, он такой: примерный семьянин, обремененный слабоумным сыном, порядочный и честный человек.— Не скучновато ли это покажется избирателю? — съязвила я. — Может, все-таки стоит поискать в его прошлом что-нибудь веселенькое, типа Моники Левински?Венька оставил без комментария мою малопочтительную по отношению к собственному же работодателю вольность, запустил принтер, и не прошло и минуты, как на столе передо мной лежал лист обычного формата с распечатанным «Планом взаимодействия с прессой».— Это только «рыба», — пояснил он, придвигая стул и усаживаясь рядом со мной.Я пробежала глазами Венькину писанину и зашлась в приступе гомерического хохота.— Чего ржешь? — обиделся Венька. — Да если хочешь знать, это уже третьи мои выборы, и, между прочим, еще никто не жаловался.Я перестала смеяться и как могла утешила расстроенного Веньку:— То-то ж и видно, что ты спец по этой части. Чувствуется комплексный подход. Мне тут после тебя просто делать нечего.— Я же сказал, что это просто «рыба», — самодовольно отозвался Венька, — такой общий план, а ты должна учесть местную специфику и развить мои идеи. Ну и опять же вся организационная часть за тобой. Ты будешь непосредственно работать с авторами и, так сказать, держать руку на пульсе, чтобы не напороли отсебятины.— Ага, — выказала я собственную сообразительность, — чтобы не отклонялись от заранее утвержденного образа.— Вот именно, — ухмыльнулся Венька и поощрил мое служебное рвение:— Прогрессируешь прямо на глазах.— Неудивительно при таком-то руководстве! — продолжила я пикировку.— Учись, пока я живой! — Венька оторвал зад от стула и сладко, с хрустом потянулся.— А что, есть опасения?— Что-что? — заморгал Венька.— Сам же сказал: пока живой…— Тю, Капитолина! — возмутился Венька. — Типун тебе на язык!Не успел он высказать теплое пожелание моему языку, как на столе затренькал телефон. Венька сначала захлопал себя по карманам в поисках мобильного, потом сообразил, что к чему, и поднял трубку:— Да, да… Литвинец слушает… Кто говорит, кто? Плохо слышно… Импрес-с-сарио? А, понял! Когда прибывает? Завтра? Семичасовым рейсом? Встретим, конечно, встретим, как договаривались… М-м-м… Да о чем речь, чтобы мы не встретили Елену Богаевскую?! Сам лично встретит! «Шестисотый» «Мерседес» устроит? Устроит?.. Вот и отлично! Да… Да! Ждем, до завтра!Венька опустил на рычаг трубку и сделал умное выражение:— Вот, культурной программой ударяем по здешнему бездорожью и разгильдяйству. Саму Елену Богаевскую выписали! Дороговато, конечно, встало, но надеемся, что интеллигентные избиратели оценят…— Неужели Елену Богаевскую? — не поверила я своим ушам. Елена Богаевская — оперная дива мирового уровня, настоящая примадонна, самые первые ассоциации с именем которой — «Ла Скала» и «Ковент-Гарден», и в нашей занюханной губернии? Уж не бредит ли Венька часом?— Да, Капуля, ты не ослышалась, Елену Богаевскую, — многозначительно подтвердил Литвинец. — Правда, мы рассчитывали, что она прикатит попозже, так сказать, поближе к финалу, но у нее плотный график, гастроли и выступления в этом, как его… Короче, каком-то там Метрополитене…— В «Метрополитен-опера»?— Ну да, где-то там… И что, эта Богаевская действительно так хорошо поет? — осведомился Венька.— Редкое меццо-сопрано, — сказала я. Венька присвистнул:— А я и не подозревал, Капитолина, что ты такая подкованная в этих делах! Прямо специалистка!Я промолчала. Никакая я не специалистка, ну, были у меня кое-какие поверхностные знания, оставшиеся в наследство от Наташки, повернутой на своей скрипке и классике в целом. От нее я и нахваталась кое-каких терминов и заразилась полезной привычкой не выключать телевизор, когда показывают оперу или балет. Собственно, из ящика я и почерпнула сведения о Елене Богаевской, о которой заговорили вдруг и много года три назад. Как всегда у нас: стоит исполнителю получить известность на Западе, так и на родине сразу вспоминают, а прежде — ни сном ни духом.— А знаешь, что эта Богаевская тоже наша землячка? — спросил Венька. — Сколько знаменитых людей из одной губернии! — Не иначе, к числу знаменитостей, имеющих здешний корни, Венька скромно приписывал и себя. — Местная она, тутошняя, уехала учиться в Питер, потом прославилась, а на родину предков с тех пор ни ногой, а мы ее, значит, уговорили. Честно тебе скажу, тяжеленько было, она как уперлась: не поеду туда, и баста! Столько сил пришлось приложить, а главное, какие бабки посулить, ты себе представить не можешь. На такие столько всяких «сюси-пуси», разных там «юбочек из плюша» можно было бы навезти. Но наш сказал: мы должны выглядеть респектабельно. Вот и выглядим, но каких это бабок стоит! — со стоном повторил Венька. — Ну ладно, лишь бы результат был, а к голосованию мы еще кого-нибудь покруче заманим. Бельмондо какого-нибудь или этого… Терминатора!Да уж, с Терминатором Крутоярову, Рябоконю, а уж тем паче Каблукову тягаться будет тяжеленько.— На концерт Богаевской я, по крайней мере, могу рассчитывать? — спросила я.— Да ради Бога, — махнул рукой Венька, — фирма за все платит. От нашего стола — вашему столу. — И он спохватился:— Да, чуть не забыл, надо же местную прессу о ее приезде известить, как-никак Пашков ее лично встречать будет. Вот, кстати, тебе первое поручение. — И Венька подпихнул ко мне телефон.Я сделала брови домиком: уж очень мне понравилось слово «поручение», однако кочевряжиться не стала. Все-таки звезды мировой величины не каждый день сходят с небосклона, чтобы почтить своим визитом городишко типа нашего. Между прочим, обзванивая газеты, я пережила несколько минут истинного удовольствия, наслаждаясь паузой, неизменно повисавшей на противоположном конце провода всякий раз, как я объявляла в трубку:— С вами говорит Капитолина Алтаева, пресссекретарь кандидата в губернаторы Игоря Пашкова.Я хорошо знала: первое, что произнесет каждый из моих телефонных собеседников, едва я положу трубку, будет звучать следующим образом:— Ну и проныра эта Алтаева, опять неплохо устроилась!Пока я выполняла это свое первое «поручение» в новой должности, Венька куда-то отлучился. Видимо, отправился докладывать Пашкову о грядущем приезде Елены Богаевской. Вернувшись, он осведомился, как обстоят дела.Я пожала плечами:— С телевидения Вислоухов обещался, из «Вечерки» пришлют фотографа, в трех газетах заказали репортажи мне…— Нормально, — скромно оценил мои достижения Венька, щелкнул замками лежащего на стуле кейса и достал какую-то бумагу. — На, подпиши.— Не читая? — уточнила я.— А чего там читать? — изумился Венька. — Это же договор. Лучших условий тебе никто не предложит.Конечно, в делах коммерческого характера я удивительно темная, но не до такой же степени, чтобы не попытаться понять, какую свинью подкладывает мне Венька, который никогда не славился особенным бескорыстием.— Я ознакомлюсь с этим дома, на досуге, — пообещала я.Венька тут же стал протестующе мычать, но я его перебила, добавив:— Завтра мы все согласуем, и эту твою «рыбу» — тоже.Кажется, Венька собирался еще немного попререкаться, но этому его намерению не суждено было осуществиться: дверь робко скрипнула и в комнату просочился нежный имиджмейкер.— Чего тебе? — не очень приветливо буркнул Венька.— Я хотел бы поговорить с дамой, — деликатно ответствовал тот.— Ну все, Капитолина, ты попалась, — ехидно хихикнул Венька. — Сейчас он тобой займется! — Собрав со стола какие-то бумаги, он смылся в неизвестном направлении и оставил меня «на растерзание» имиджмейкеру.Между прочим, этот приличный на вид малый наболтал мне кучу гадостей, причем таких, какие, насколько мне известно, не принято говорить женщинам, к коим я имею пусть и отдаленное, но отношение. Послушать его, так все во мне было не так, начиная плохо выщипанными бровями (да я их вообще не выщипываю!) и кончая широкими носками моих зимних ботинок (в прямом смысле). Короче, вид у меня был вызывающе нереспектабельный и входил в полное противоречие с заветным образом кандидата и общим стилем его предвыборной кампании.Послушала я его, послушала и дала ему от ворот поворот следующим образом:— Молодой человек, а вы разве не понимаете, что мой имидж уже давно сформирован без вашей помощи, и именно благодаря ему ваш шеф меня и позвал? И что же будет, если я послушаюсь вас и видоизменюсь под фотомодель? Боюсь, избиратели этого не поймут. А кроме того, выщипывание бровей, чтоб вы знали, я считаю варварской операцией и никогда на нее не соглашусь! Глава 7 Домой меня доставили с полным комфортом — на авто, правда, не на роскошном Венькином, а на скромном «жигуленке», но тем не менее. Водила тоже был другой, такой рабоче-крестьянский парень, коренастый, невысокого росточка и необычайно разговорчивый, первым делом объявивший, что величать его следует Жориком. Всю дорогу он забивал мне баки всякими шутками-прибаутками и между прочим (тут Венька оказался необычайно прозорливым) сильно интересовался, правда ли, что у кандидата сын придурок.— Он аутист, — бросила я, глядя в окно.— Во-во, — подхватил водила, — этот самый. Так это, говорят, все равно что идиот.Я не стала входить в подробности и объяснять, чем аутисты отличаются от идиотов, только подумала, что эта «общечеловеческая проблема» в глазах местных аборигенов несомненно проигрывает перед «спущенными штанами». Может, Пашкову все-таки стоит запустить о себе какую-нибудь сплетню в подобном духе, подыскать себе подходящую секретаршу, хотя бы и фиктивную. Вот еще неплохо было бы, если бы он на поверку взял да оказался, например, трансвеститом! Обскакали бы Америку только так. Впрочем, чего это я так озаботилась пашковскими шансами на губернаторский трон? Мне до него нет никакого дела; все, что меня интересует, так это имеет ли он какое-либо отношение к Наташе и ее исчезновению.Между прочим, рассеянно глядя в окно, я заметила развешенные по городу афиши, извещающие о предстоящих концертах всемирно знаменитой Елены Богаевской. Очевидно, они висели не первый день, странно, что я их не заметила. Тоже мне, лучший репортер города! Впрочем, если принять во внимание состояние легкой прострации, в котором я находилась последние две недели, мою ненаблюдательность можно было объяснить или хотя бы понять. Вот ведь и о губернаторских выборах я узнала только от Веньки. Конечно, здесь я несколько преувеличиваю, насчет выборов мне было известно задолго до описываемых событий, просто неприятности, им предшествовавшие, как-то затушевали для меня значимость грядущего мероприятия губернского масштаба. Никогда прежде я не могла себе представить, что расставание с работой окажется для меня таким тяжелым. Подумать только, я уже тосковала по этой ежедневной газетной рутине, по этой бурлацкой лямке! Черт!«Жигуль» затормозил у родимого подъезда, а Жорик даже предпринял попытку распахнуть передо мной дверцу и подать руку.— Сама вылезу, — буркнула я.— Значит, завтра я буду здесь в девять, — предупредил Жорик. — До свидания!Я ему не ответила, вовсе не потому, что я окончательная зануда, просто, выбравшись из машины, я сразу же заняла свои мозги систематизированием добытой за день информации. На это ушел весь вечер. Я сомнамбулой сновала из кухни в комнату, из комнаты в ванную, а мысли мои крутились вокруг одного и того же.Итак, Пашков. Теперь я знаю о нем не так уж много, но больше, чем ничего. Уже четырнадцать лет он не был ни в городе, ни в области, он сам так сказал! Подозрительно? Как сказать… Человек все-таки пошел на повышение… Однако же все это время здесь жила его мать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40