Все молчали. В этот момент в коридоре появился Джо Мартинелли. На лбу у него блестели капли пота.
— Джо, — сказал Каллаган. — Я иду в Парлор. Может быть, у меня будет небольшой разговор с Рафано. Я хочу, чтобы ты присмотрел за Лонни, пусть он спокойно доберется до дому. Ты отвечаешь за него, Джо, ясно?..
Мартинелли вытер лоб и шею платком.
— Не дури, Слим, — сказал он, — Все в порядке. Я рад, что Лонни выиграл.
Каллаган засмеялся. Человек с кадыком медленно поднялся с пола и медленно прислонился к стене. Узкая струйка крови стекала по его подбородку на белую рубашку.
— Спокойной ночи, ребята! — бросил Каллаган, направляясь к выходу.
2. Будь милым с женщиной
Было без двадцати одиннадцать. Каллаган остановил такси на Риджент-стрит и направился в Парлор-клуб.
Парлор-клуб — прекрасное место для тех, кому оно нравится. Им руководил метис по имени Кеннуэй, которому удалось удрать от полиции в Америке, добраться до Франции, а из Франции на моторной лодке добраться до Димчерта, избежав обычных таможенных формальностей.
Рафано сидел за маленьким столом в нише на дальнем от бара конце зала. Он был один.
Каллаган взял в баре двойное виски, со стаканом в руке подошел к нише и сел за стол.
— Как дела? — поинтересовался он.
Рафано рассмеялся. Это был невысокий, коренастый человек с иссиня-черными волосами, густыми бровями и приятным выражением лица. Одет он был великолепно, но чересчур увешан драгоценностями.
— Привет, Каллаган, — сказал он, перестав улыбаться, — Рад вас видеть. Мне нравятся парни вроде вас. Когда мои мальчики сказали, что вы перешли мне дорогу с этой встречей у Джо Мартинелли, меня это только позабавило. Я думаю, вы умный парень.
Он придвинул поближе фужер и съел ложечку взбитых сливок.
— Рад встретиться с вами, Каллаган, — сказал Рафано, — И что же мы с вами предпримем дальше? Каллаган выпил виски.
— Послушайте, Рафано, — сказал он. — Не ошибитесь насчет меня. Я не боюсь неприятностей, но и не избегаю их…
Рафано поднял брови.
— Неужели? — ухмыльнулся он.
— Можете быть уверены, — спокойно ответил Каллаган. На его лице было выражение искренности, которое он обычно принимал, когда собирался солгать.
— Я дам вам совет, Джейк. И если вы тот парень, которым я вас считаю, вы к нему прислушаетесь.
— О'кей, — сказал Рафано. — Ну, я слушаю. Он откусил и сплюнул кончик сигары.
— Вы так же хорошо, как и я, знаете, что частные детективы в этой стране не могут позволить себе попадать в неприятные ситуации. В Америке частный детектив может делать все что угодно, и с ним считаются, но здесь нет ничего подобного. Поэтому я открываю свои карты.
Рафано молча слушал.
— Возможно, вам известно, что я работаю по делу Ривертона, — продолжал Каллаган. — Старик, полковник Ривертон, платит мне сотню, чтобы получать сведения об Уилфриде. Нужны сведения, а их у нас нет. Факт, что этот парень сам скрылся, никого не касается. Я пытаюсь сделать все, что могу. Две или три недели тому назад мне в голову пришла идея, что здесь замешан некто, достаточно умный, имеющий деньги и влияние, чтобы месяцами изолировать ребят и девчонок. Сегодня вечером я узнал, кто этот некто. Я имею в виду вас.
Рафано молча дымил сигарой.
— Очень плохо, — наконец, выдавил он из себя. — А где вы все это узнали, Каллаган?
— О, в одном месте, — сказал сыщик. — Теперь вы знаете, почему я заставил Лонни победить сегодня вечером. Я знал, что если вам кто-либо перейдет дорогу, вы обязательно захотите с ним поговорить. Я знаю, что если вы захотите поговорить, то разговор будет серьезным. Ну, и вы быстренько оказались здесь. Раз вы пришли, значит, захотели поговорить со мной и будете разговаривать серьезно, и я знаю, почему.
Рафано перестал жевать сигару.
— Ну, разве вы не умный парень? И что за причина?
— Вы боитесь, — ответил Каллаган. — А почему? Потому что это не Америка. Держу пари, вы сейчас думаете о том, как выбраться из этой страны, вы знаете, что здесь очень эффективная полиция и подкупить ее не удастся.
Рафано задумчиво улыбнулся.
— Вы уже говорили это.
— Ну что ж, встаньте на мое место, — сказал Каллаган. — Я многого не знаю, но я знаю достаточно, чтобы сообщить своим клиентам, что слышал о вашем игорном синдикате, ответственном за все деньги, которые спустил Простак.
Рафано молчал.
— Это все, что я могу сказать. Я могу, конечно, кое-что предполагать. Например, что прежде чем обобрать парня, вы споили его, и что вы использовали одну или двух хорошеньких женщин. Но это только догадка. Допустим, что я посвящу в эту тайну адвоката Ривертонов. Что последует за этим, вы сами знаете.
Рафано кивнул.
— Копы, — сказал он.
— Точно, — отозвался Каллаган. — Как только юристы получат мой отчет, они тут же свяжутся со Скотланд-Ярдом, а вы не должны забывать, что семья Ривертонов пользуется большим влиянием. Вы знаете, чем это пахнет, Джейк. В лучшем случае вас отправят обратно в Штаты, а агент Скотланд-Ярда будет с берега махать вам ручкой… Вы вернетесь в Штаты в неподходящий момент.
Он выдержал паузу.
— Возможно, сейчас вам не очень хочется назад в Америку. Мне говорили, что агенты ФБР сейчас работают гораздо лучше, чем раньше.
Рафано выпустил струю дыма.
— Вы хитрый ублюдок, — сказал он. — Вы перебежали мне дорогу в первоклассном деле, которое было у меня в шляпе. Это дело стоило мне нескольких тысяч, а теперь вы явились сюда и даете советы. Если бы это было в Чикаго в старые добрые времена…
— Я знаю, — Каллаган улыбнулся, — Меня бы повезли покататься, и от меня остался бы один пепел. Но здесь не Чикаго, Джейк. Вероятно, вы хотите знать, почему я так любезен с вами и даю вам советы… Я скажу. Допустим, что я сообщу юристам. Допустим. Моя сотня прекратит существование, а я не хочу отказываться от гонорара. Мой отчет означает, что я остановился, и в игру вступила полиция. Рафано кивнул.
— И что же? — спросил он.
— Ну, я и подумал, — Каллаган улыбнулся, — что мы сумеем разыграть эту комбинацию. Скажем, вы отпустите Простака. Оставьте его в покое на несколько недель. Пусть я его найду. Я смогу таким образом продержаться пару месяцев… Получу тысячу фунтов, а вы избежите неприятностей.
Рафано погасил сигару. Он махнул рукой официанту и заказал два двойных виски с содовой. Когда они выпили, Рафано придвинулся к Каллагану.
— Я подумаю, — сказал он.
Каллаган встал.
— Подумайте хорошенько, Джейк. И сделайте, как я говорю. И еще одно. Насчет Лонни. Он прекрасный парень. Я думаю, он еще будет хорошим боксером, и мне неприятно думать, что кто-либо, расстроенный потерей денег, попытается навредить ему. Вы знаете, о чем я говорю. Если с ним что-нибудь случится, я могу подумать, что в этом замешаны вы. А если я так подумаю, то я найду способ запутать вас в это дело, Джейк. Рафано посмотрел на него и улыбнулся:
— — Я не сделаю ничего подобного, Каллаган. Он достал сигару из кармана и протянул ее сыщику.
— Нет, спасибо, — отказался Каллаган. — Спокойной ночи, Джейк.

***
Каллаган покинул клуб и дошел до телефонной будки на Корк-стрит. Он взглянул на часы и позвонил в отель «Чартрес», назвал номер приемной миссис Ривертон и попросил передать, что мистер Каллаган придет в четверть двенадцатого… Затем он направился к отелю.
Лифт поднял его на второй этаж. Портье распахнул дверь и Каллаган вошел в номер. У камина стояла женщина. Он представился с подчеркнутой учтивостью:
— Я — Каллаган. Пришел в этот дом, чтобы повидаться с миссис Ривертон.
— Я — миссис Ривертон, — сказала она. Каллаган поднял брови.
— Вас это, кажется, несколько удивляет, — заметила она холодно.
Каллаган продолжал рассматривать ее. Прикусив нижнюю губу, он в этот момент, думал о чудесах, которые еще встречаются на свете. Например, как у Ривертона, шестидесятилетнего, седого, скучного старика — могла быть такая жена.
Ей было, судя по всему, около тридцати лет. У нее были черные, как смоль, волосы и темные серьезные глаза, красивый овал лица. Каллаган, который любил подбирать точные штрихи для описания словесного портрета, добавил про себя, что у нее трепетный рот.
Каллаган обожал женщин. Особенно таких, которые умеют себя держать, знают, как двигаться, одеваться, короче — прекрасных женщин. Он верил, что быть женщиной — это бизнес, а если вы занимаетесь бизнесом, то, черт возьми, надо выкладываться до конца.
Он был заинтригован необычным, непонятным, каким-то колдовским излучением, которое исходило от этой женщины.
«Она красива.., — думал он, — породиста.., а порода означает очень многое — и хорошее, и плохое: своенравие и особенно беспокойный характер. Таких надо крепко держать в руках, иначе вам крышка».
Он молча стоял перед ней, держа в руках шляпу, и слабая улыбка играла на его губах.
— Мистер Каллаган, — сказала она. — Я вижу, вы чем-то удивлены. Каллаган положил шляпу на стул и улыбнулся.
— Жизнь может быть очень забавной, — сказал он. — Я ожидал увидеть пожилую даму. Видите ли, я встречался с полковником, когда мы договаривались об этой работе, и думал, что жена такого пожилого джентльмена должна быть примерно его возраста. Я не предполагал увидеть такую женщину, как вы.
— Надеюсь, вы довольны своим осмотром? — спросила она, вскинув брови. — Не ожидала увидеть вас сегодня, поэтому распорядилась, чтобы вас просили позвонить мне. Но это, возможно, к лучшему, что вы пришли. Я хочу поговорить с вами.
Каллаган учтиво кивнул. Холодна, как лед, подумал он, и груба, как черт. Но продолжал улыбаться.
— Вы не возражаете, если я закурю? — спросил он.
— Пожалуйста, — холодно разрешила она. — Садитесь, курите.
Сыщик отошел от двери и встал у камина рядом с миссис Ривертон.
— Я постою, если вы не возражаете, — сказал он. — По крайней мере, пока стоите вы. Это не столько хорошие манеры, сколько психология.
Его улыбка стала еще шире.
— Мне всегда нравится, чтобы люди, которым я делаю выговор, сидели, пока я стою. Это усугубляет их комплекс неполноценности.
Она покраснела, и не шевельнулась.
— Не думаю, мистер Каллаган, что хочу обсудить с вами комплекс неполноценности. Я хочу поговорить с вами о моем пасынке. Тот факт, что он мой пасынок, возможно, объяснит вам, почему я не старая дама. Я — вторая жена полковника Ривертона, гораздо моложе полковника и по возрасту ближе к возрасту его сына. Но считаю, что об этом хватит… Мой муж серьезно болен. Вряд ли это вас взволнует, но за последние шесть или семь недель ему стало значительно хуже. Причина ясна. Полковник до смерти беспокоится за сына.
Она выдержала паузу.
— До последнего времени я не вмешивалась в эти дела. Во-первых, потому, что юристы моего мужа очень квалифицированны, а во-вторых, потому, что я верила, что любая фирма, нанятая ими, также заслуживает доверия. За последние шесть месяцев мой пасынок истратил около ста тысяч фунтов. Думаю, это слишком большая сумма, чтобы ее можно было проиграть. Да, мистер Каллаган, это очень большая сумма. А некоторые люди, которые выигрывают деньги у слабого, глупого и нерешительного двадцатичетырехлетнего юнца, вряд ли держат эту информацию при себе, Я полагаю, что детектив за две или три недели может найти этих людей и сообщить моему мужу.
Каллаган молчал.
— Ну, мистер Каллаган?
Каллаган открыл портсигар и достал сигарету. Закурил и задумчиво посмотрел на нее.
— А что я должен сказать, мадам? — спросил он.
— Вы полагаете, что некие жестокие люди вытягивают из вашего пасынка деньги. Предположим. Вы сказали, что он слаб, глуп и нерешителен. Позвольте сказать вам вот что. Откуда вы знаете, что он сам чист, как стеклышко?
Сыщик ждал ответа. Миссис Ривертон молча стояла, опираясь рукой на каминную полку. Каллаган подумал, что она смотрит на него с определенным любопытством, как будто он был для нее новым видом животного. Ее глаза, — теперь он видел, что они не черные, а голубые, — твердо смотрели на него.
— Я не дурак, — сказал Каллаган. — Когда хорошая юридическая фирма, представляющая хорошую семью, приходит ко мне с подобным делом, я спрашиваю себя, почему они не обращаются в Скотланд-Ярд. И я знаю ответ. Потому что они не вполне уверены в том, что происходит. Точно так же вы не вполне уверены, что ваш дорогой пасынок, мистер Уилфрид Юстес Ривертон, чист в этом деле. Кроме того, что значат ваши сто фунтов в неделю по сравнению с размерами ваших убытков.
— Я думаю, что сто фунтов в неделю — это крупная сумма, мистер Каллаган, — сказала она. — Слишком большая для дерзкого детектива. Каллаган усмехнулся.
— Успокойтесь, мадам, — сказал он. — Ничего хорошего не будет, если мы с вами выйдем из себя. Вы знаете, — голос его был спокоен, как обычно, — я люблю женщин с темпераментом.
— Меня не интересует, каких женщин вы любите, — холодно произнесла она. — Я хочу, чтобы мы хорошо поняли друг друга.
Она подошла к дивану и села.
«Она двигается, как королева», — подумал Каллаган. Ему было приятно наблюдать за ней.
— Вы уже знаете, что мой муж серьезно болен, а пока он продолжает волноваться за Уилфрида, на улучшение надежды нет, — сказала она. — Я не знаю, говорил ли вам мистер Селби, что всего через год, в день своего двадцатишестилетия, мой пасынок унаследует двести тысяч фунтов. До этого времени отец является его опекуном и может более или менее контролировать его расходы. Он может, если сочтет это нужным, назначить другого опекуна. Муж хочет передать дела мне, поскольку полагает, что Проживет недолго. Если Уилфрид решительно не изменит образ жизни, ему нельзя позволить распоряжаться деньгами. Вы понимаете, мистер Каллаган?
Сыщик кивнул.
— Я не хочу заниматься опекунством, — продолжала она. — Мачехи и отчимы непопулярны в качестве опекунов. Я не очень уважаю своего пасынка и не хочу иметь никакого отношения к его делам. Я бы предпочла, чтобы ваша фирма побыстрее закончила дело, пока у мужа достаточно сил, чтобы самостоятельно принимать решения. Юристы были предупреждены и должны были обычным порядком проинформировать вас, но последние два дня вас невозможно было разыскать. Надеюсь, я имею право знать ваши планы?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17