купить villeroy boch 
А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 

Находясь за тысячу километров от этой террасы, в Лондоне, Савойский оркестр исполнял по радио популярный в те времена вальс «Pagan Love Song*»
Наклонившись вперед, Сантер увидел, как преобразилось лицо Асунсьон:
— Мадре миа! — прошептала она тихо и вместе с тем певуче: — Какие воспоминания!
Когда рядом с ним находилась Асунсьон, Сантер, который прилагал огромные усилия, чтобы сохранять хладнокровие, после произнесенных ею слов вот с таким выражением лица и таким голосом, совершенно потерял остатки самообладания.
— Дорогая моя... — сказал он. — Позвольте пригласить вас на танец... Быть может, мне удастся помочь вам восстановить прежнюю иллюзию?..
Асунсьон какое-то время, казалось, пребывала в нерешительности, затем встала и протянула к нему руки. С поспешностью, которая рисковала разрушить иллюзию, обещанную им, молодой человек крепко прижал к себе эту хрупкую женщину и, вальсируя, увел ее подальше от лампы под розовым абажуром, к краю террасы, туда, откуда лучше было видно звездное небо.
Но когда они очутились возле одной из трех дверей, соединяющих террасу с рестораном, раздался чей-то голос, обращенный к ним:
— Добрый вечер.
Очарование, мигом развеялось, танцующая пара остановилась, и Сантер, отпустив свою партнершу, выступил вперед, вглядываясь в темноту.
Голос угрюмо продолжил:
— Надеюсь, я не помешал вам развлекаться?
— Так это ты? — произнес наконец Сантер, узнавая Перлонжура.
— Тон его был полон упрека.
— Я заскучал, — продолжал Перлонжур, — И вот решил...
* Песня языческой любви.
— ... решил и на нас навеять скуку? Ну все равно, спасибо, что пришел.
Положив руку на плечо Сантера, Асунсьон сказала:
— Я хочу вернуться домой...
— Как вам будет угодно, дорогая. Сейчас я только возьму ваше пальто. Вы, кажется, оставили его на стуле?
— Вот оно, — вмешался Перлоижур.
Да, очарование этого вечера развеялось окончательно! Сантером овладело молчаливое бешенство. Что означало появление друга здесь? Ведь он не говорил ему о своем намерении поужинать в обществе Асунсьон, и тем более, где именно он намерен провести это время?.. Выходит, Перлонжур за ним следит?
Сантер немного задержался, чтобы, как и полагается, отблагодарить метрдотеля за оказанные услуги. Выйдя из ресторана, он увидел, как в каких-нибудь пяти метрах от него Перлонжур поспешно отскочил от Асунсьон.
Сантер с непроницаемым видом быстро спустился по лестнице, обогнав своего друга и Асунсьон, даже не взглянув в их сторону, он открыл дверцу роскошной машины, купленной им совсем недавно:
— Садитесь сюда оба!
Сам же он, терзаемый неистовым желанием что-нибудь разбить, сел за руль.
Глава X
Срочно и лично в руки!
Достав свой чемодан из багажника, мужчина поставил его на сидение. Затем, уже в который раз, выглянул из купе.
Он был среднего роста, коренастый, с крепкими кулаками, бронзовым загаром, очень светлыми волосами, очень голубыми глазами и небольшими, порыжевшими от курения усиками» На висках его были видны проступавшие вены. Одет он был в синий, хорошего кроя костюм и держал в руках плащ-реглан бежевого цвета. На ногах его были белые гетры, на голове — шляпа из мягкого фетра, а в галстуке сверкала бриллиантовая булавка. Словом, налицо были все признаки недавней, но солидной элегантности, той особой элегантности вечно спешащих мужчин и кругосветных путешественников, которые имеют склонность за одни сутки обновлять свой гардероб в первом же порту, где они делают остановку.
Отойдя от окна купе, путешественник взял сигару, аккуратно откусил кончик и закурил. Он несколько раз с наслаждением затянулся, затем натянул перчатки, которые надевал, по-видимому, раза два-три. Ему не удавалось скрыть свое огромное удовольствие оттого, что он ходит, одетый во все новое с головы до ног, держит в зубах дорогую сигару и едет в вагоне первого класса.
Поезд подошел к небольшому, задымленному зданию вокзала, уже окунувшемуся в ночные тени. Открыв дверцу купе, путешественник подозвал носильщика, а затем пошел перед ним по — перрону с видом человека, которого ничто на свете не заставит свернуть с избранного пути. Он все время вертел во все стороны головой, глаза горели восхищением, которое вовсе не вписывалось в его окружение.
Выйдя из здания вокзала, путешественник подозвал такси, однако прежде чем сесть в него, довольно долго еще простоял на тротуаре, окидывая все вокруг восхищенным взглядом. Сев наконец в машину, он пробормотал что-то похожее на:
— Пять лет... Боже, до чего же все быстро меняется!..
Через некоторое время он выразил удивление по поводу того, что машина все еще стоит на месте, и сказал об этом водителю. Тот далеко не любезно ответил, что ждет, чтобы ему назвали адрес...
Путешественник улыбнулся, констатируя, что наряду со столькими изменениями настроение водителя осталось прежним. Назвав одну из лучших гостиниц столицы, он удовлетворенно вытянул ноги и удобно устроился на кожаном сидении. Свое нынешнее триумфальное возвращение он сравнивал с жалким отъездом пять лет тому назад.
Названия улиц, по которым они проезжали, всплывали в его памяти. Вслед за его такси у гостиницы остановилось еще одно. Уверенным шагом он зашел в холл, даже и не подумав оглянуться: человек с таким положением не оглядывается и не смотрит по сторонам, входя в первоклассную гостиницу.
Он потребовал для себя лучший номер. И управляющий, по долгу службы обязанный хорошо разбираться в людях, дал ему ключ от требуемого номера, не вдаваясь в какие бы то ни было рассуждения, раскрыл перед ним регистрационную книгу постояльцев.
Расстегнув пальто, незнакомец вынул из внешнего кармана пиджака ручку с золотым пером. Затем тяжелой рукой вывел на бумаге: Нестор Грибб.
В графе «Прибывший из» его перо, казалось, застыло в нерешительности, но затем жирными буквами вывело: Виннипега.
А тем временем между шофером, доставившим Грибба, и его коллегой, остановившимся в нескольких метрах от него и высадившем высокого мужчину с черной бородой и в очках в золотой оправе, состоялся следующий диалог:
— Ты что, ехал за мной по пятам?
— Да, так просил тот тип, что подсел ко мне. То ли чокнутый, то ли шпик... «Следуйте за этой машиной, — сказал он мне, имея ввиду твою машину, дружище, — и постарайтесь не упустить ее из вида. Обещаю хорошие чаевые...»
Заполнив реестр, Нестор Грибб поинтересовался у посыльного, откуда можно позвонить. Подойдя к телефону и набрав номер, он услышал доносящиеся издалека длинные гудки, но трубку никто не снимал. Вторая попытка дозвониться также не увенчалась успехом.
— Тем хуже! — сказал он, привыкший, пребывая в длительном одиночестве, разговаривать с самим собой. — Вероятно, следовало заранее сообщить о своем приезде!.. Что ж, тем хуже!
Выходя из кабинки, он столкнулся с мужчиной, лицо которого не успел хорошо рассмотреть, но, сделав несколько шагов, обернулся и посмотрел на этого человека с черной бородой и в очках с золотой оправой.
«Где же, черт возьми, я мог видеть этого типа?» — подумал Грибб.
Этот вопрос он задавал себе и в гостиничном ресторане, где, час спустя, ужинал, и в мюзик-холле, где провел вечер после очередной безуспешной попытки дозвониться и тогда, когда пешком возвращался в гостиницу, и потом, когда раздевался перед большим зеркалом в своей роскошной спальне.
Вызвав коридорного, Нестор Грибб попросил его принести бутылку минеральной воды, которую он осушил прежде чем лечь спать. Ему было несколько досадно оттого, что не удалось повидаться со своим другом — Сантером, и он уже начал подумывать, не приехал ли он первым на условленную встречу, дата и место которой были назначены пятью годами ранее. В конце концов он уснул, и ему приснилось, что он дерется с этим распутником Линкольном, с которым ему пришлось бороться целых два года за право открыть собственную меховую лавку...
Проснулся он очень рано. Вокруг царила необычайная тишина. Лежа в постели, он наслаждался теплом одеял и, не открывая глаз, раскурил сигару... Как теперь все станет просто и прекрасно!.. Завтра он повидается со своей старушкой-матерью. Он привез ей в подарок шелковое платье, шаль с красными кистями и четки с костяшками из кораллов и золотым распятием. Как же она будет счастлива!..
Он встал с постели, как только часы начали отбивать восемь ударов. Стоя перед зеркалом и намыливая подбородок, он начал напевать:
Сказал старый Обадьях молодому Обадьяху:
«Я уж стар, Обадьях, я уж сух».
Сказал молодой старику:
«Я ведь тоже, Обадьях, я ведь тоже».
Он совершенно разучился бриться. Ведь там он ходил с красивой золотистого цвета, жесткой, курчавой бородой. Да и потом, эти бортовые парикмахеры... Нет, он совершенно не умеет бриться. Даже квасцами невозможно остановить кровь от порезов.
Облачившись наконец в свой синий костюм, он позвонил коридорному, чтобы тот принес завтрак. На принесенном подносе, кроме завтрака, лежал еще и большой серого цвета конверт. Марки на нем не было, но, кроме его имени, было еще написано: Срочно и лично в руки.
Распечатав конверт, он достал оттуда сложенный вдвое листок бумаги в клетку. Отослав коридорного, развернул его и прочел написанное большими печатными буквами следующее:
— АНРИ НАМОТТ
— МАРСЕЛЬ ЖЕРНИКО
+ НЕСТОР ГРИББ
УБЕР ТИНЬОЛЬ
ЖОРЖ САНТЕР
ЖАН ПЕРЛОНЖУР
Нестор Грибб никогда не читал газет, поэтому он ничего не знал ни о гибели Намотта, ни о таинственном исчезновении Жернико. Он попросту ничего не понял.
Глава XI
Очередная жертва
— Месье Воробейчик, а не могли бы вы сказать мне откровенно? — спросил Сантер, которого час тому назад детектив поднял с постели в гостинице «Титаник» и попросил пойти вместе с ним в его квартиру, чтобы еще раз осмотреть ее.
Скрепя сердце и не в силах скрыть свою антипатию к детективу, Сантер все же уступил его настойчивой просьбе.
Месье Ванс посмотрел на Сантера и иронично улыбнулся:
— Вы и вправду считаете, что я могу сказать что-нибудь откровенно?
Хотя Сантер в этом очень сомневался, но все же без колебаний ответил:
— Конечно, можете! Скажите-ка...
— Что? — машинально спросил месье Ванс.
— Как вы полагаете, может ли быть так, что Жернико до сих пор еще жив?
Ступив несколько шагов по комнате, Воробейчик неожиданно признался:
— Я не знаю! Ведь вы сказали мне, что его рана оказалась серьезной и он потерял так много крови, что рубаха и покрывало были буквально залиты ею... Если ему даже хватило сил пережить транспортировку, то не думаю, что «рыжий тип», будем его так называть, сжалился бы над ним... Это противоречило бы тому плану, который он, похоже, наметил. Я, скорее склонен думать — простите, вы ведь сами попросили меня быть откровенным, — что тело вашего друга на днях появится в канале...
Сантера невольно прошиб пот.
— А вам не приходило в голову, что его похитили из-за той его татуировки? Быть может, сейчас его держат где-то вдали от людских глаз и пытаются выведать, где находится его секретный тайник? Как ужасно, будучи его другом и сознавая все это, не иметь возможности помочь ему...
Месье Ванс лишь пожал в ответ плечами:
— Такая мысль могла прийти в голову только женщине! — просто ответил он.
— Вы полагаете, что только женщине? — спросил Сантер, чувствуя, что начинает краснеть. — Но иначе я никак не могу объяснить похищение Марселя... А вы сами?..
— Видите ли, я вообще всему этому пока никакого объяснения не нахожу, — признался месье Ванс. — После паузы он добавил. — Но оно, несомненно, должно быть...
— Несомненно, — съехидничал Сантер. — Вероятно, вы так и не понимаете, каким образом это похищение было совершено?
— Честно говоря, не понимаю, — ответил месье Ванс.
— Тот рыжий тип тем временем разгуливает на свободе, а ведь я поклялся Жернико отомстить за него. С тех пор прошло уже столько дней.
— Ровным счетом пять.
— Да, целых пять дней прошло с момента его исчезновения, и мы, его невеста и я, со все возрастающей тревогой спрашиваем себя: жив ли он? Если да, то его необходимо срочно спасать, ну, а если мертв...
— ...то его невесту следует известить об этом, — закончил месье Ванс.
Сантер недоверчиво посмотрел на детектива. Интересно, на что это он намекает?
— Будьте столь любезны объяснить мне, что вы хотели этим сказать, — сухо потребовал он.
— Да что здесь объяснять, дорогой мой! Если месье Жернико мертв, то необходимо, чтобы об этом узнали все и, в первую очередь его невеста мадемуазель Асунсьон. Ведь одно дело держать слово, данное живому, и совсем иначе — мертвому! Если бы она хранила верность мертвому, то это было бы по крайней мере неприятно. Благородно, но неприятно.
Говоря это, месье Ванс направился к спальне.
Стоя на месте, Сантер испытывал крайнее бешенство. Он слышал доносящиеся из спальни шаги детектива. Инспектор открыл выходящую на лестничную клетку дверь, вышел, затем вернулся, и Сантер увидел через оставшуюся приоткрытой дверь, как тот опустился на колени, тщательно обследуя ковер... И что это он надеется там обнаружить? Следы чьих-то туфель, сигаретный пепел или расчлененный на четыре части волосок? Быть может, благодаря гранатового цвета рисунку ковра он рассчитывал открыть тайну похищения Жернико?
Старания детектива выглядели до того жалкими и по-ребячески нелепыми, что Сантер лишь пожал плечами и, чтобы убить время, принялся распаковывать сложенные в углу чемоданы Намотта.
Просматривая вещи своего трагически погибшего друга, Сантер между делом предавался размышлениям. Что же касается тем как для серьезных, так и для меланхолических размышлений, то их хватало с избытком. Очаровательное приключение, как он называл все происходящее еще несколько дней тому назад, заканчивалось донельзя плохо. Все началось с таинственной гибели Намотта, затем последовало похищение Жернико... а ведь, по словам Жернико, этот таинственный убийца намерен беспощадно уничтожить всех их шестерых... Кроме того, он думал об Асунсьон, об этой настоящей загадке в женском обличьи и о странном поведении Перлонжура вечером накануне.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17


А-П

П-Я