Из-под цилиндра, плотно надвинутого на лоб, виднелись темные очки. Второй был приземист и широкоплеч, короткая кожаная куртка, казалось, вот-вот разойдется на его мощной фигуре. Широкополая шляпа не давала как следует рассмотреть его лицо. Они прошли так близко от окна, что мы с Холмсом едва успели присесть, чтобы не быть замеченными. Подождав с минуту, Холмс скомандовал: «За ними! Быстро!» — и мы выбежали на улицу.Двое, видимо, очень спешили, уходя вдаль быстрым шагом. Прижимаясь к стенам домов, мы кинулись вслед. Лестрейд со своими людьми неотступно следовал за нами.На Чаринг-Кросском вокзале высокий человек купил билеты и вместе со своим спутником поспешил на поезд. Мы едва успели всучить кондуктору пачку купленных накануне билетов, как поезд тронулся.— Вы напрасно потратились на билеты, — отдуваясь и пряча в карман удостоверение, проговорил Лестрейд. — Вас бы пропустили со мной.— Я не служу в Скотланд-Ярде, — гордо ответил Холмс. — И вполне могу сам покупать билеты. Ведь правда, Ватсон?Вагон был переполнен. В тамбуре, куда нам едва удалось втиснуться, было накурено и душно. Меня сразу же задвинули куда-то в угол, прижав к стеклу и больно наступив на ногу. Холмс с Лестрейдом напряженно вглядывались в глубину вагона.За окном проносились убранные поля, одетые в желто-багряный наряд леса, проселочные дороги. Вдали блеснула Темза, и почти сразу же показалась станция.Поезд затормозил и остановился, народ хлынул на платформу. На мгновение я потерял Холмса с инспектором из виду и усиленно заработал локтями, выбираясь из толпы. Ответив на последнее нелестное замечание в свой адрес, я едва не столкнулся нос к носу с теми двумя, но вовремя отвернулся и сделал вид, что изучаю доску объявлений. Двое отделились от основной массы, прошли до конца платформы, спустились вниз и быстро пошли вдоль насыпи.Я окликнул Холмса, бестолково озиравшегося по сторонам, и указал на беглецов. Преследование возобновилось.Мили через две, миновав буковую рощу, мы вышли на обширную пустошь. Скрываться здесь было уже труднее. Временами, чтобы нас не заметили, нам приходилось ползти на четвереньках, а временами даже падать и застывать без движения.Судя по обилию угольных куч, эта пустошь в крутой излучине реки служила для загрузки барж углем. С каждым шагом кучи становились все громаднее и величественнее. Когда я смотрел на них снизу вверх, у меня начинала кружиться голова. Временами мне казалось, что мы сбились с пути и теперь плутаем где-то в отрогах Кембрийских гор. Однако Холмс уверенно шел вперед, не теряя преследуемых из виду и прячась за глыбами угля в минуту опасности.И вдруг нашим глазам предстало поразительное, небывалое зрелище! Прямо среди мрачных черных гор угля, мы увидели геометрически правильную вершину, озаряемую первыми лучами солнца. Перед нами, по мере приближения, все выше и выше поднималась… громада пирамиды! Настоящей египетской пирамиды! Пропавшей пирамиды Хеопса! Это была она! Она! Пирамида! Я украдкой бросил взгляд на Холмса — на его лице боролись чувство глубокого удовлетворения и крайняя степень отвращения.Прославленная пирамида была примерно на четверть засыпана углем. По ней с лопатой в руках лазил человек с мокрым пятном пота на спине тельняшки и старательно сбрасывал уголь вниз. Заслышав шаги приближающейся парочки, он мгновенно выпрямился и, прикрывая глаза от бьющего в лицо солнца, удивленно уставился вниз. Потом, бросив недоуменный взгляд на часы, он кинул лопату и начал поспешно спускаться.Едва он достиг подножья, как навстречу ему с револьвером в руке выскочил Холмс и громовым голосом проревел:— Ни с места! Руки вверх! Не двигаться! Стреляю без предупреждения!И он действительно выстрелил без предупреждения, видимо, случайно нажав на курок. Пуля ударила в пирамиду и рикошетом сбила шляпу с моей головы. Человек в тельняшке выхватил из-за пояса кинжал, но тут Лестрейд метнулся вперед и нанес ему великолепный удар в челюсть. Подскочившие ребята в штатском закончили дело. Минута, и все трое оказалась в наручниках.— Вы арестованы, — тяжело дыша сказал Лестрейд. — Именем закона.— Я протестую, — сказал человек в кожаной куртке. — Я американский поданный. Я буду жаловаться!..— Протестуйте, — устало сказал Холмс, опускаясь на глыбу угля. — Жалуйтесь.В это время Лестрейд, пристально смотревший на человека в тельняшке, изумленно присвистнул и хлопнул себя ладонью по лбу.— Бог ты мой! — воскликнул он. — Морелл! Лопни мои глаза — это Морелл!— Да, — криво улыбаясь ответил тот. — Вам все-таки удалось замести меня. Не прошло и десяти лет… — Он перевел взгляд на Холмса, и лицо его исказила гримаса ненависти. — Опять ты! Жаль, что нам не удалось прихлопнуть тебя тогда, в Швейцарии! — Он рванулся, но полисмены крепко держали его.— Вы достойный соратник профессора Мориарти, — улыбнулся Холмс. — Ему, наверное, очень не хватает вас на том свете.Захват произошел так быстро, что я ничего не успел сообразить и теперь во все глаза смотрел на арестованных, пытаясь хоть что-то понять.— Холмс, — сказал я наконец, — мне кажется, я видел этих троих раньше…— У вас прекрасная зрительная память, мой дорогой Ватсон, — с уважением сказал Холмс. — Но не волнуйтесь, это, скорее всего, пройдет. Да, вы их действительно уже видели. Вот этот — Франклин Рональд Морелл или, проще, Фрэнк Моррел. Преступник мирового масштаба, разыскиваемый полицией двенадцати стран. Именно он организовал и осуществил похищение пирамиды Хеопса. Вы могли видеть его на похоронах сэра Хьюго Блэквуда в обличии священника.Моррел с ненавистью смотрел на великого сыщика.— Этот, — Холмс указал на человека в кожаной куртке, — Альберто Канетти, подданный Северо-Американских Соединенных Штатов, выходец из Италии. Известный скупщик краденного, в том числе, — Холмс резко повернулся к американцу, — и краденных английских военных секретов, не правда ли, мистер Канетти? Вот уже три года нам никак не удается поймать его за руку. Но теперь-то мы надолго упрячем его за решетку. А видели вы его, Ватсон, в отеле «Нортумберленд» среди прочих постояльцев.Американец раскрыл рот:— Так вы тот самый ненормальный с дрелью?..— И, наконец, последний! — громко объявил Холмс. Он подошел к высокому человеку в цилиндре и резким движением сорвал с его лица темные очки и фальшивую бороду.— Позвольте представить вам, джентльмены, — торжественно провозгласил Холмс. — Перед вами мистер Грегори Блэквуд, убийца родного отца, похититель пятидесяти шести фунтов стерлингов и — наконец! — знаменитое привидение замка Блэквудов! Глава 16 — Как вы заметили, Ватсон, дело не представляло особого труда, — довольно потирая руки, начал Холмс, когда мы возвращались в кэбе из Скотланд-Ярда. — В сущности, это было обычное, я бы даже сказал, банальное дело, еще раз доказавшее нам одну простую истину: преступный мир есть не что иное, как цепь, звенья которой неразрывно связаны друг с другом. Таким образом, потянув за одно из них, мы неизбежно явим свету второе, третье и так далее. «Дело Блэквуда» — не сомневаюсь, что именно под таким названием оно войдет в ваши анналы — дело о похищении пятидесяти шести фунтов стерлингов вылилось в дело об отравлении старого лорда, в дело о похищении пирамиды Хеопса, в дело о международных аферах американских бизнесменов… Для меня все было ясно с самого начала, но вы, Ватсон… Как бы вам подоходчивей объяснить…Холмс с сомнением поглядел на меня, вздохнул и начал набивать трубку. Когда табак начал вылезать через мундштук, Холмс опомнился.— Ах да, дело, — он несколько раз кивнул. — Начнем, ну хотя бы с того, что привидений не бывает. Я никогда не мог понять вашего страха перед призраками. То ли дело я. А на вас, мой милый Ватсон, в ту ночь в замке было просто стыдно смотреть. Помните, мимо нас прошло нечто белое? Так вот, это нечто отбрасывало тень, припоминаете? Теперь, дражайший Ватсон, назовите мне хотя бы одного призрака, который позволил бы себе ее отбрасывать. Ну? Я еще пытался обратить на это ваше внимание, когда вы так невежливо заткнули мне рот. Да-да… Мне сразу стало ясно, что это самый обычный человек. В том, что это Грегори, я никогда не сомневался. Его следы на навозной куче — той самой, куда мы так ловко сбросили химеру, — лишний раз подтвердили мою догадку.— Холмс, а это были не ваши следы? — осторожно спросил я.— О! Какая прозорливость! И как всегда к месту! — раздраженно проговорил Холмс. — Повторяю для бестолковых: там были следы сапог. Но не просто сапог. Подошва левого была подбита крестом! Крестом! Помните, Грегори говорил, что применяет это народное средство против привидений?Я отвел глаза. Теперь я точно знал, чьи следы обнаружил Холмс.— Ясно, что по этой куче лазил Грегори, — продолжал Холмс. — Но раз химера развалила кучу ночью, значит, Грегори взбирался на нее уже после нашего прихода.— А зачем ему это понадобилось? Ведь куча так далеко от дорожки?— Зачем, зачем! — взорвался Холмс. — Какое вам дело? Разве это хоть что-то меняет? Хотелось ему. И все. Возникает другой, более существенный вопрос: что он делал в замке? И я отвечу вам. Он ломал стену. Я вижу, вам опять неймется. Вы хотите спросить меня, зачем он ее ломал? Я отвечу и на этот вопрос. Он искал деньги.— С тем же успехом он мог бы искать их в навозной куче, — сострил я, но до Холмса не дошло.— Вы думаете? — пробормотал он. — Здесь что-то есть. Ну да об этом потом. А сейчас, Ватсон, вас, наверное, интересует, зачем он искал деньги?— Нет, — сказал я с сарказмом. — Ни капельки.Холмс позеленел.— Вы с ума сошли, Ватсон! — заорал он. — Это ведь так интересно! — Он с бешенством взглянул на меня.— Ну ладно, валяйте, — махнул я рукой и совершенно случайно попал Холмсу по уху. — Ой, извините.Через несколько минут Холмс взял себя в руки.— А деньги — понимаете? — деньги, — орал он, размахивая руками, — нужны были ему для того, чтобы отдать карточный долг! Понимаете? Долг! Д-о-л-г!!!— Как вы сказали? — спросил я очень вежливо.Холмс зарыдал.— Ватсон, пожалуйста, помолчите хотя бы пять минут!— Ну что же, — я демонстративно посмотрел на часы, — начинайте.— Этот Грегори сразу показался мне подозрительным. Когда я наводил о нем справки в «Золотом Клипере», его партнеры по бриджу заметили вскользь, — Холмс вытер слезы, — что играют «по одному». Сначала я не придал этим словам особого значения, решив, что это какая-то новая разновидность бриджа — ну, где каждый играет сам с собой, в одиночку. Но впоследствии, после длительных размышлений, я понял, что слова «по одному» означают «по одному фунту за очко». Это много. А как гласит теория вероятности — есть, есть такая теория, Ватсон, нечему тут глупо улыбаться, — она гласит, что постоянный выигрыш есть явление маловероятное и практически не наблюдаемое. Если, конечно, игра ведется честно. Один крупный проигрыш по такой ставке приведет к финансовой катастрофе и никаким заработком его не покроешь. Правда, ходили слухи, будто Грегори хранит крупную сумму в банке, но слухи не подтвердились. Я обошел все лондонские банки и ни в одном из них не обнаружил вклада на имя Грегори Блэквуда…— Во-первых, банки есть не только в Лондоне, — перебил я Холмса. — А во-вторых, ни один порядочный банк не дает справок о своих клиентах.— …а следовательно, — продолжал Холмс как ни в чем не бывало, — оплата проигрыша была ему не по карману. И вот Грегори проигрался. Я знаю это наверняка, я верю в теорию. Он просто не мог не проиграться. По законам и обычаям «Золотого Клипера» долг необходимо уплатить в течение месяца. Но денег у Грегори не было. С этого-то все и началось. Грегори знал, что по завещанию отца ему полагается половина состояния…— Не надо ля-ля, Холмс, — снисходительно заметил я. — Уж завещание-то я помню прекрасно. Там этого не было.— Этого не было в последнем варианте завещания, — торжественно произнес Холмс. — В первом же варианте все состояние делилось между братьями поровну — Хьюго Блэквуд никогда не скрывал этого. Потому-то и был так поражен наш друг Дэниел. Не меньше был поражен и Грегори. Правда, по его лицу никто бы этого не смог угадать. Кроме меня, разумеется. Тем не менее, Грегори был просто ошарашен. И не даром, поскольку, зная лишь о первом варианте завещания, он решил отравить отца, чтобы получить наследство и разделаться с долгами…— Кстати, Холмс, — лениво заметил я, — пять минут уже истекли.— Чтобы отравить человека, нужен яд, — хладнокровно продолжал мой друг. — Но у Грегори не было денег даже на это. И он пошел на крайнее средство. Да, Ватсон, это он украл деньги у Дэниела, он ограбил родного брата. Он — и никто иной. Хотя, помнится, вы пытались подозревать слуг, леди Джейн и даже самого беднягу Дэниела. Да-да, не отпирайтесь, Ватсон, память у меня феноменальная. Такая идиотская мысль могла прийти только в вашу голову…Минут десять Холмс объяснял воображаемой аудитории всю абсурдность моих суждений, необычную ограниченность моих познавательных способностей, общую тупость и, вдобавок, недоразвитость моей центральной и периферийной нервных систем. Потом он спохватился и вернулся к своим рассуждениям.— Семнадцатого октября, воспользовавшись тем, что в гостевом зале Блэквуд-холла никого не было, Грегори влез на шкаф и, один за другим, вытащил все пятьдесят шесть фунтов стерлингов. Затем он пошел в аптеку и купил яд. Подсыпать его отцу не составило особого труда — Грегори часто приходил навещать его и нередко оставался с ним наедине. Но тут он совершил ошибку, которая его и погубила. Он оставил бокал со следами яда на месте преступления. А я, как вы помните, нашел его. — Холмс самодовольно улыбнулся.— Еще бы! Такой известный пузырист как вы! Пузыролог! Пузырствующий пузыровед! Пузыроман! Величайший поэт! Музыкант! Остряк, каких мало! Каких очень мало! Каких лучше бы вообще не было! Какой вы умный! Как у вас еще башка не лопнула! От ума…— Спасибо, дружище, — растроганно сказал Холмс. — Вы единственный, кто может по достоинству оценить все грани моего таланта. Итак, почему же старый лорд изменил завещание?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15