Дорс с трудом выпрямилась и побрела к двери. Нужно было найти Гэри. Нужно было обязательно успеть все ему рассказать!

27

Гэри Селдон в страхе вскочил на ноги. Он никогда не видел Дорс в таком виде: с перекошенным лицом, сгорбленная, она шла, шатаясь, как пьяная.
– Дорс! Что случилось? Что?!
Гэри подбежал к жене, обнял ее за талию, и она безжизненно повисла у него на руках. Селдон поднял Дорс (весила она больше, чем обычная женщина ее комплекции, но Селдон был так взволнован, что не заметил этого) и положил ее на кушетку.
– Что случилось, дорогая?
Дорс рассказала все, тяжело, прерывисто дыша. Селдон слушал, гладя ее волосы. Верилось с трудом, и чувства смешались, но он пытался заставить себя верить.
– Элар мертв, – прошептала Дорс. – Я все-таки убила человека… Впервые… Это еще хуже…
– Ты сильно пострадала, Дорс?
– Сильно… Элар включил свой прибор… успел включить… на полную мощность… прежде чем я настигла его.
– Все можно поправить, починить.
– Как? На Тренторе никто не знает, как это сделать. Мне нужен Дэниел…
Дэниел. Демерзель. В глубине души Гэри всегда подозревал, что такое возможно. Его друг, робот, дал ему защитницу, тоже робота, для того чтобы психоистория и Основания, существующие пока только в мечтах, не погибли и, словно брошенные в почву семена, пустили в ней корни. Все бы ничего, но Гэри ухитрился влюбиться в свою защитницу – робота . Теперь все обретало смысл. Теперь появились ответы на все вопросы, разрешились все сомнения. Но все это ровным счетом ничего не значило, не имело смысла. Смысл сейчас имело одно – Дорс.
– Нет, – хрипло проговорил Селдон. – Это не должно случиться.
– Должно… – пробормотала Дорс, широко раскрыла глаза и пристально посмотрела на Селдона. – Должно… Хотела спасти тебя, но не смогла… самого главного не смогла… кто же теперь будет защищать тебя?
Селдон плохо видел лицо любимой. Что-то случилось с глазами.
– Не волнуйся за меня, Дорс. Это тебя надо… Это ты…
– Нет. Тебя, Гэри. Скажи Манелле… скажи ей, что я… простила ее. У нее получилось лучше… Объясни все Ванде. Ты и Рейч… берегите друг друга…
– Нет, нет, нет, – как в бреду повторял Селдон, раскачиваясь из стороны в сторону. – Ты не сделаешь этого! Держись, Дорс. Пожалуйста, любимая, прошу тебя!
Дорс вяло покачала головой и вымученно улыбнулась.
– Прощай, Гэри, любовь моя. Никогда не забуду… всего, что ты сделал для меня.
– Я ничего, ничего для тебя не сделал!
– Ты… любил меня, и твоя любовь сделала меня… человеком.
Глаза Дорс остались открытыми, но все было кончено.
В это самое время дверь в кабинет Селдона распахнулась и вбежал запыхавшийся Амариль.
– Гэри, начались демонстрации и восстания, гораздо скорее, чем мы ожи…
Запнувшись на полуслове, он ошеломленно посмотрел на Селдона, перевел взгляд на безжизненное тело Дорс и прошептал:
– Что случилось?
Селдон посмотрел на него измученными, полубезумными глазами.
– Восстания! Какое дело мне теперь до восстаний! Какое дело мне теперь до всего на свете !


Часть четвертая
Ванда Селдон

СЕЛДОН ВАНДА – …На склоне лет самой большой привязанностью Селдона стала его внучка Ванда. Осиротев в юности, Ванда Селдон, став взрослой, посвятила свою жизнь психоистории и стала сотрудницей Проекта, заняв место Юго Амариля. Суть работы Ванды Селдон большей частью остается загадкой, поскольку работала она, в основном, в одиночку. Единственным, кто имел доступ к исследованиям, проводимым Вандой, были сам Гэри Селдон и молодой человек по имени Стеттин Пальвер, чей потомок, Прим Пальвер, четыреста лет спустя внесет неоценимый вклад в дело возрождения Трентора из руин после «Великого Опустошения» (300 г. а.э.)… Несмотря на то, что досконально оценить вклад Ванды Селдон в создание Основания крайне затруднительно, несомненно, он был необычайно велик…
Галактическая энциклопедия

1

Гэри Селдон, слегка прихрамывая, вошел в Галактическую Библиотеку и направился туда, где выстроились ряды скиттеров – небольших самодвижущихся тележек. С помощью этих транспортных средств можно было быстрее перемещаться по длиннющим коридорам Библиотеки.
Однако по пути внимание его привлекли к себе трое мужчин, устроившихся в галактографической кабине, и наблюдавших трехмерное изображение Галактики. Изображение медленно вращалось, имитируя перемещение звездных систем вокруг центра.
Оттуда, где остановился Селдон, он видел, что отдаленная провинция Анакреон высвечена красными огоньками. Провинция была расположена на краю Галактики и занимала довольно обширное пространство, но звезд в ней было немного. Анакреон не блистал ни высоким уровнем жизни, ни какими-либо необычайными достижениями в области культуры. Пожалуй, интереснее всего было то, что он находился на громадном расстоянии от Трентора – десять тысяч парсеков.
Селдон, повинуясь безотчетному интересу, уселся у ближайшего компьютера и настроил его на свободный поиск информации. Он интуитивно почувствовал, что столь пристальный интерес к Анакреону обязательно должен был носить политическую окраску – географические координаты этой провинции делали ее самым шатким миром из всех, которые пытался удержать в Империи нынешний правящий режим. Селдон смотрел на экран компьютера, но напряженно прислушивался к разговору троих мужчин. В Библиотеке редко происходили политические дискуссии. Если на то пошло, их здесь не приветствовали.
Ни один из троих Селдону знаком не был, и это вовсе не удивительно. Библиотеку посещали немногие завсегдатаи, и почти всех Селдон знал в лицо, а с некоторыми даже знаком лично, но залы были открыты для всех граждан Трентора. Никаких особых затруднений для того, чтобы попасть в Библиотеку, не возникало – но, конечно, на ограниченное время. Селдон был из числа тех избранных, кому было позволено, так сказать, «окопаться» в Библиотеке, он исключительно ценил возможность трудиться в отдельном кабинете, а также иметь доступ ко всем хранилищам и оборудованию.
Один из троих, которого Селдон про себя окрестил «Крючконосым» (не без причины), негромко, но торопливо проговорил:
– Ерунда. Не смогут же они торчать там вечно, а как только уберутся восвояси, все станет на свои места.
Селдон понял, о чем речь. Всего три дня назад по тренторвидению было передано сообщение о том, что правительство Империи решило предпринять демонстрацию силы, дабы призвать к порядку зарвавшегося губернатора Анакреона. Проведенный Селдоном психоисторический анализ ситуации показал, что мероприятие это абсолютно бесполезно, но правительство, оскорбленное в лучших чувствах, не пожелало прислушаться к его совету. Теперь от слов Крючконосого Селдон печально усмехнулся – молодой человек говорил его словами, но при этом не пользовался выкладками психоистории.
А Крючконосый тем временем продолжал:
– А если плюнуть на Анакреон, что мы теряем? Он все равно останется на своем месте, там, где всегда был – на самом краю Империи. Не может же он собрать вещички и удрать к Андромеде, верно? Значит, ему все равно придется торговать с нами, а стало быть, жизнь продолжается. Какая разница, поклоняются они Императору или нет? Никакой.
Второй мужчина – этого Селдон окрестил «Лысым», также не без причины, сказал:
– Может и так, только все это как бы не само по себе происходит. Отпочкуется Анакреон – следом за ним посыплются другие дальние провинции. Империя развалится.
– Ну и что? – яростно прошептал Крючконосый. – Империя все равно не в состоянии существовать дальше в таком виде. Она слишком велика. Так пусть Внешние миры катятся куда подальше – легче будет с Внутренними управиться. Пусть пограничные провинции перестанут принадлежать нам политически, экономически они все равно останутся нашими.
– Было бы неплохо, – сказал третий, которому Селдон дал кличку «Краснощекий», – если бы ты был прав, но боюсь, так не получится. Если пограничные провинции обретут независимость, они первым делом попытаются усилить свою власть и влияние за счет ближайших соседей. Начнется война, вспыхнут конфликты, каждый губернатор примется мечтать стать Императором. Все станет так, как во времена до создания Тренторианского королевства – мрачные века, тянувшиеся тысячи лет.
Лысый возразил:
– Уверен, все будет не так уж плохо. Империя, может, и развалится, но быстро придет в себя, когда люди поймут, что развал означает войну и нищету. Тогда все вспомнят о золотых днях, когда Империя была едина, и все вернется на круги своя. Мы же не варвары какие-нибудь. Что-нибудь придумаем, выкрутимся.
– Точно, – согласился Крючконосый. – Не будем забывать о том, что Империя сталкивалась с кризисами всю свою историю, но всякий раз выкарабкивалась.
Но Краснощекий покачал головой и сказал:
– Это не просто очередной кризис. Сейчас все гораздо хуже. Процесс упадка длится уже не первое столетие. За время десятилетнего правления хунты экономика разрушена, а с тех пор как хунта убралась со сцены и воцарился наш новый Император, Империя так ослабла, что периферийным губернаторам даже пальцем шевелить не придется. Пограничные провинции отвалятся, так сказать, за счет собственного веса.
– Но верность Императору… – упорствовал Крючконосый.
– Какая верность? – фыркнул Краснощекий. – После покушения на Клеона мы вон сколько лет подряд обходились без всякого императора, и никому это особенно не мешало. А нынешний и вообще марионетка. На что он способен? Да и не только он. Так что это не кризис. Это конец.
Остальные двое хмуро смотрели на Краснощекого. Лысый сказал:
– Да ты, похоже, и впрямь так думаешь! Что же, по-твоему, правительство Империи будет сидеть сложа ручки?
– Да! Оно, как и вы двое, не станет верить, что все так, а не иначе. То есть не станет верить до тех пор, пока не будет слишком поздно.
– Ну а если бы правительство, допустим, поверило, как ты думаешь, чего от него ждать? – спросил Лысый.
Краснощекий задумчиво посмотрел на галактограф, словно мог там найти ответ.
– Не знаю… Послушай, настанет день, и я умру, а на мой век порядка хватит. Может, потом и хуже станет, так пусть другие себе головы ломают, меня-то уже не будет. Старые добрые времена прикажут долго жить. Может, и навсегда. Кстати, не я один так думаю. Слыхал про такого – Гэри Селдона?
– Естественно, – с готовностью откликнулся Крючконосый. – Не он ли был премьер-министром при Клеоне?
– Он, – кивнул Краснощекий. – Он, вроде бы, ученый. Пару месяцев назад передавали его интервью, и я был приятно обрадован тем, что не я один думаю, что Империя разваливается. Он сказал…
– Он сказал, – прервал его Лысый, – что все полетит к чертям, и мрачным векам конца не будет?
– Ну нет, – покачал головой Краснощекий. – Он человек осторожный. Он сказал, что такое возможно . Но он ошибается. Такое произойдет .
Селдон решил, что пора вмешаться. Прихрамывая, он подошел к столу, вокруг которого сидела троица, и опустил руку на плечо Краснощекого.
– Сэр, – сказал Селдон, – можно поговорить с вами несколько минут?
Краснощекий вздрогнул, глянул на Селдона снизу вверх и удивленно спросил:
– Ба, а вы случайно не профессор Селдон?
– Случайно, да, – усмехнулся Селдон и показал Краснощекому пропуск в Библиотеку, на котором была его фотография. – Мне хотелось бы пообщаться с вами. Послезавтра, в четыре тридцать пополудни, в моем библиотечном кабинете. Устроит?
– Я буду на работе, вообще-то.
– Скажитесь больным, коли на то пошло. Это очень важно.
– Честно говоря, не знаю, сэр…
– Постарайтесь. Будут трудности – я улажу. А сейчас, джентльмены, если не возражаете, мне бы хотелось немного поработать с моделью Галактики. Давненько не доводилось.
Все трое оторопело кивнули, явно обескураженные встречей с бывшим премьер-министром. Вскоре друг за другом троица покинула нишу, а Селдон устроился у пульта управления моделью Галактики.
Селдон протянул руку, нажал кнопку, и красные огоньки, обозначавшие провинцию Анакреон, исчезли. Галактика стала похожа на светящуюся линзу, в центре которой выделялась более яркая сфера, за которой находилась черная дыра.
Отдельные звезды без увеличения видны не были, да и в этом случае можно было вычленить только тот или иной участок Галактики, а Селдону хотелось видеть всю Галактику целиком – всю умирающую Империю.
Он нажал еще одну кнопку, и модель Галактики осветилась золотистыми огоньками. Это были обитаемые планеты – двадцать пять миллионов. На фоне рассеянного тумана на краях Галактики золотистые точки были редки, но ближе к центру сливались и образовывали некое подобие кольца вокруг центра (конечно, при увеличении и здесь стали бы видны отдельные звезды). Сфера в центре осталась белой – естественно, ведь там не было и не могло быть обитаемых планет, в этом средоточии энергетических вихрей.
Селдон нажал еще одну кнопку. Золотистые огоньки исчезли, а небольшая область Галактики озарилась синим цветом. Это был Трентор и миры, непосредственно от него зависящие. Эта область была расположена очень близко от центра Галактики, но все же не так близко, чтобы испытывать на себе смертоносное воздействие ядра – и все-таки, хотя это фактически было не так, про Трентор всегда говорили, что он находится в «Центре Галактики». Трентор был невелик по сравнению с громадиной Галактики, но именно он сосредоточил в себе высшие достижения культуры, науки, стал символом процветания и власти, дотоле неведомых человечеству.
Но даже Трентор был обречен.
Троица, выстроившаяся за спиной Селдона, казалось, прочла его мысли.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54