И Грант обнаружил, что вид из окна совершенно такой же, как был в яремной вене. Преобладали все те же сине-зелено-фиолетовые тельца. Далекие стены были несколько более волнистыми, линии волн совпадали с направлением движения.Они прошли мимо какого-то проема.– Не этот, – сказал Мичелз.Он трудился над своими картами.– Можете ли вы следить за моими отметками, Оуэнс?– Да, док.– Хорошо. Сосчитайте повороты, которые я отмечаю, а затем сюда, направо. Это ясно?Грант смотрел на ответвления, встречающиеся через все более короткие интервалы, уходившие влево, вправо, вверх и вниз, в то время как канал, по которому они двигались, становился все уже, стенки виднелись все яснее и ближе.– Было бы противно заблудиться на этом шоссе, – сказал Грант задумчиво.– Вы не смогли бы заблудиться, – ответил Дьювал. – Все дороги в этой части тела ведут к легким.Голос Мичелза стал еще более скучным.– Теперь вверх и вправо, Оуэнс, прямо вперед, а потом четвертый слева.– Я надеюсь, Мичелз, что мы больше не попадем в артериально-венозную фистулу, – сказал Грант.Мичелз раздраженно пожал плечами. Он был слишком поглощен своим делом, что бы что-нибудь ответить.– Это невероятно, – сказал Дьювал. – Наткнуться волею случая на две фистулы было бы слишком. Кроме того, мы приближаемся к капиллярам.Скорость потока крови резко упала, и, соответственно упала скорость «Протеруса».– Кровеносный сосуд сузился, доктор Мичелз, – сказал Оуэнс.– Так и должно быть. Капилляры – самые маленькие сосуды из всех, совсем микроскопические по размерам. Продолжайте двигаться, Оуэнс.В свете носового прожектора можно было видеть, как стенки, теперь достаточно близкие, потеряли свои складки и борозды и сделались гладкими. Их желтизна побледнела до кремового оттенка, а затем они стали бесцветными. Они приобрели рисунок четкого мозаичного образца, разбитого на криволинейные многоугольники, каждый из которых ниже центра был слегка суженным.– Так красиво, – сказала Кора. – Можно увидеть каждую клетку стенки капилляра. Посмотрите, Грант.Затем, словно что-то вспомнив, она добавила:– Как ваш бок?– С ним все в порядке, отлично, правда. Вы наложили очень хорошую повязку, Кора. Я надеюсь, что мы все еще в достаточно дружеских отношениях, что бы называть вас Корой?– Я полагаю, было бы просто неблагодарным с моей стороны отрицать это.– И бесполезно к тому же.– А как ваша рука?Грант осторожно прикоснулся к ней.– Дьявольски болит.– Мне очень жаль.Не сожалейте. Только – когда придет время – будьте очень благодарны.Губы Коры слегка сжались, и Грант поспешно добавил:– Это просто у меня такая несчастная манера казаться веселым. А как вы себя чувствуйте?– Я пришла в норму. Бок еще побаливает, но не сильно. И я не обиделась. Но послушайте, Грант…– Когда вы говорите, Кора, я слушаю.– Повязка отнюдь не последнее достижение медицины, как вам известно, и не является всеобщей панацеей. Вы что-нибудь сделали, что бы предотвратить заражение?– Я помазал йодом.– Ну, а вы не хотите посетить врача, когда мы вернемся?– Дьювала?– Вы знаете, что я имею ввиду.– Хорошо. Я сделаю это, – обещал Грант.Он снова вернулся к наблюдениям за клеточной мозаикой. «Протерус» теперь еле двигался, продираясь по капилляру. В лучах его носового прожектора через клетки просвечивали какие-то странные очертания.– Стенки кажутся прозрачными, – сказал Грант.– Не удивительно, – заметил Дьювал. – Эти стенки толщиной меньше одной десятичной дюйма. К тому же они усеяны порами. Для жизни необходим материал, проходящий через эти стенки, а так же через стенки, образующие альвеолы.– Какие стенки?Некоторое время он смотрел на Дьювала, тщетно ожидая ответа. Хирург, казалось, больше интересовался тем, что видит, чем вопросом Гранта. Кора поспешила заполнить паузу.– Воздух попадает в легкие через трахею, – пояснила она. – Знаете, это воздушная трубка. Она разделяется, как и кровеносные сосуды, на все меньшие и меньшие трубки, до тех пор, пока они, к конце концов, не достигают микроскопических размеров, углубленных в легкие, где приходящий воздух отделяется от внутренностей тела только узкой мембраной. Эта мембрана такая же узкая, как и капилляры. Вот эти камеры и называются альвеолами. В легких их около шестисот миллионов.– Сложный механизм.– Великолепный. Кислород просачивается через альвеолярные мембраны и через капиллярные мембраны. Он попадает в поток крови, и, прежде чем он успевает просочиться назад, его захватывают красные кровяные тельца. А тем временем отходы в виде двуокиси углерода просачиваются в противоположном направлении, из крови в легкие. Доктор Дьювал ожидает увидеть, как это происходит. Вот почему он не ответил на ваш вопрос.– Нет необходимости извиняться. Я знаю, что такое быть поглощенным чем-нибудь одним до такой степени, что бы не реагировать ни на что другое.Он широко улыбнулся.– Правда, я боюсь, что у меня и доктора Дьювала разные увлечения.Кора недовольно посмотрела на него, но голос Оуэнса помешал ей ответить.– Прямо впереди! – закричал он. – Посмотрите, что происходит!Все глаза обратились вперед. Зелено-голубое тельце подпрыгивало, словно на ухабах, и медленно скреблось своими кромками о стенки капилляра. Волна бледного соломенного цвета, появившись на кромках, двигалась внутрь, пока темный цвет не пропал совсем.Другие сине-зеленые тельца, двигавшиеся за ним, таким же образом меняли свой цвет. Носовые огни выхватывали впереди только соломенный оттенок, но в отдалении цвет углублялся до красно-оранжевого.– Видите, – сказала Кора взволнованно, – когда они поглощают кислород, гемоглобин превращается в оксигемоглобин, и кровь осветляется до красной. Теперь они отправятся назад, в левый желудочек сердца, и обогащенная кислородом кровь будет под давлением направлена по всему телу.– Вы имеете в виду, что мы должны будем снова пройти через сердце? – спросил Грант.Он немедленно забеспокоился.– О, нет, – сказала Кора. – Сейчас мы находимся в капиллярной системе и сумеем обойти его.Однако ее голос звучал не очень уверенно.– Взгляните на это богом данное чудо, – сказал Дьювал.– Это всего лишь замена газа, – ответил Мичелз твердо. – Механический процесс, выработанный случайными силами эволюции за два миллиарда лет.Дьювал с горячностью повернулся к нему.– Так вы утверждаете, что это случайность, что этот изумительный механизм, доведенный до совершенства в тысяче узлов и полностью синхронизированный, создан ничем больше, как только случайными столкновениями атомов?– Да, именно это я и хотел сказать, – подтвердил Мичелз.В этот момент оба, стоя друг против друга в воинственных позах, быстро обернулись на неожиданный пронзительный звук зуммера.– Что за дьявол, – произнес Оуэнс.Он с отчаянием стукнул по переключателю, но стрелка на одном из приборов быстро упала к красной горизонтальной черте. Он выключил зуммер и позвал:– Грант!– Что там?– Что-то не в порядке. Проверьте ручное управление вон там, справа наверху.Грант быстро направился туда, куда указывал палец Оуэнса. Кора последовала за ним.– Стрелка находится в красной зоне над чем-то, обозначенным «Левый танк». Очевидно, левый танк теряет давление.Оуэнс застонал и оглянулся назад.– И еще как. Мы пускаем воздушные пузыри в поток крови. Грант, быстро поднимитесь сюда.Он отстегнул свои привязные ремни.Грант вскарабкался по лестнице, уступая место Оуэнсу, проскользнувшему мимо него вниз.Кора ухитрилась обнаружить пузырьки через маленькое заднее окошко.– Воздушные пузырьки в потоке крови могут оказаться губительными, – сказала она.– Но не эти, – быстро произнес Дьювал. – В нашем миниатюризированном масштабе мы выпускаем пузыри, которые слишком малы, чтобы причинить вред. А когда они деминиатюризируются, то окажутся слишком раздробленными, чтобы быть по настоящему опасными.– Причем тут опасность для Бенеша, – сурово сказал Мичелз. – Воздух нужен нам.Оуэнс снова обратился к Гранту, который снова сел за пульт управления:– Оставьте все, как есть сейчас, и следите только за красным сигналом, который может вспыхнуть где-нибудь на пульте.Проходя мимо Мичелза, он сказал:– Это, должно быть, поврежден клапан. Я не могу предположить что-либо еще.Он направился в заднюю часть корабля и открыл панель, быстро дернув ее за один конец с помощью небольшого инструмента, который он вынул из кармана форменной одежды. Лабиринт приводов и реле обнаружился во всей своей устрашающей сложности.Умелые пальцы Оуэнса быстро пробежали по ним, проверяя и отбрасывая их с легкостью и проворством, которые могли быть присущи только конструктору этого корабля.Он отсоединил контактор, быстро вскрыл его и дал возможность защелке закрыться, затем пошел проверить дополнительную систему управления под окнами на носу корабля.– Это, должно быть, внешнее повреждение, полученное, когда мы попали в легочную артерию или когда нас ударила волна артериальной крови.– Клапан цел? – спросил Мичелз.– Да. Я думаю, что от сотрясения он немного сместился, и когда что-то приоткрыло его, просто, может быть, один из толчков Броуновского движения, он остался в этом положении. Я выровнял его, и теперь он больше не причинит беспокойства, только…– Только что? – спросил Грант.– Я боюсь, что это расстраивает все наши планы. У нас не хватит воздуха до конца путешествия. Если бы это была обычная подводная лодка, я бы сказал, что нас следует подняться на поверхность для пополнения запасов воздуха.– Но что же нам делать теперь? – спросила Кора.– Всплыть на поверхность. Это все, что мы можем сделать. Мы должны попросить, чтобы нас извлекли отсюда немедленно, или через десять минут корабль станет неуправляемым, а еще через 5 минут мы задохнемся.Он направился к лестнице.– Я сменю вас, Грант, а вы отправляйтесь к передатчику и сообщите им новости.– Подождите, – сказал Грант. – Есть ли у вас какой-нибудь запас воздуха?– Это он и был. Весь. И весь вышел. Действительно, когда этот воздух деминиатюризируется, то по своему объему будет намного больше Бенеша. Это может убить его.– Нет, не может, – возразил Мичелз. – Те миниатюризированные молекулы воздуха, которые вытекли из танка, пройдут прямо через ткани во внешнее пространство, очень немногие из них останутся в теле до начала деминиатюризации. И все же я боюсь, что Оуэнс прав. И мы не можем двигаться дальше.– Подождите, – повторил Грант. – Подождите. Почему мы не можем всплыть?– Я же вам только что говорил… – начал Оуэнс нетерпеливо.– Я не имею в виду наше извлечение отсюда. Я имею в виду действительно всплыть на поверхность прямо здесь. Красные кровяные тельца захватывают кислород прямо у нас на глазах. Разве мы не можем делать то же самое? Между нами и океаном воздуха только две тонкие мембраны. Давайте добудем его.– Грант прав, – сказала Кора.– Нет, он не прав, – возразил Оуэнс. – Вы забыли чем мы являемся. Мы миниатюризированы, наши легкие не больше бактерии. А воздух по ту сторону мембран не миниатюризированный. Каждая молекула кислорода в этом воздухе так велика, что ее почти можно разглядеть, черт ее побери. Вы думаете, мы можем вдохнуть их в свои легкие?Грант был в некотором замешательстве.– Но…– Мы не можем ждать, Грант. Вам следует связаться с наблюдательной башней.– Еще нет, – сказал Грант. – Вы, кажется, говорили что этот корабль специально предназначен для глубоководных исследований. Что предполагалось делать на нем под водой?– Мы надеялись миниатюризировать подводные объекты, чтобы поднять их на поверхность и исследовать в спокойной обстановке.– Хорошо. Значит вы должны иметь на борту оборудование для миниатюризации. Вы ведь не сняли его прошлой ночью, не правда ли?– Конечно, оно у нас есть. Но только для миниатюризации в небольшом масштабе.– А какой масштаб нам нужен? Если мы пропустим воздух через миниатюризатор, мы сможем уменьшить размеры молекул и заполнить ими наши танки.– У нас нет на это времени, – вставил Мичелз.– Если время выйдет, мы попросим, чтобы нас извлекли. Но до этого давайте попробуем. Я полагаю, Оуэнс, у вас на борту имеется шнорхель?.– Да, я думаю, что смогу воспользоваться им.Оуэнс, казалось, был совершенно ошеломлен быстрыми и настойчивыми предложениями Гранта.– Мы сумеем протащить шнорхель через капилляр и стенку легкого, не причинив при этом вреда Бенешу, не так ли?– При наших размерах я с уверенностью могу сказать, что это так, – заявил Дьювал.– Тогда все в порядке. Мы проведем шнорхель от легкого к корабельному миниатюризатору и отведем трубку от миниатюризатора к резервной емкости для воздуха. Можете ли вы смонтировать такую установку?Оуэнс некоторое время размышлял, и было видно, что его увлек предложенный план.– Да, я думаю, что смогу, – сказал он.– Тогда хорошо. Когда Бенеш сделает вдох, этого давления будет достаточно, чтобы пополнить наши танки. Помните, что искаженное восприятие времени сделает нашу задержку на несколько минут короче, чем она есть в действительности. Так или иначе, мы должны попытаться.– Я согласен, – сказал Дьювал. – Мы должны попытаться. Во что бы то ни стало. И немедленно!– Благодарю за поддержку, доктор, – сказал Грант.Дьювал кивнул, затем добавил:– Более того, если мы попытаемся сделать это, давайте лучше не поручать какую-либо работу вне лодки одному человеку. Оуэнсу лучше остаться за пультом управления, а я пойду наружу вместе с Грантом.– Ага, – сказал Мичелз, – а я удивлялся, почему это вы так озабочены. Теперь я понимаю. Вы хотели получить возможность провести исследования за бортом лодки.Дьювал вспыхнул, но Грант поспешно вмешался:– Каковы бы ни были мотивы, это хорошее предложение. Действительно, будет лучше, если мы выйдем из лодки. За исключением Оуэнса, конечно. Я полагаю, шнорхель находится на корме?– В помещении склада, – ответил Оуэнс.Он уже снова был за пультом управления и смотрел вперед.– Если вы когда-нибудь видели шнорхель, вы не ошибаетесь.Грант быстро добрался до склада, тут же обнаружил шнорхель и занялся расконсервацией его присоединительного механизма.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28