Зик сказал:
– Мне этот раскормленный котяра нравится не больше, чем вам, но выбора у нас нет. Ночью мы запустим его на фабрику. Там есть небольшой лаз – отверстие для удаления золы из мусоросжигателя. Уверен, что кот моментально направится прямо туда, где люди, а мы заложим ему в ворот ошейника записку, и туда же Меморандум положит ответ.
Ньютон бросил на Зика полный недоверия взгляд.
– Думаю, кот прямо-таки кинется к вам. Особенно если учесть, как он вас любит.
– Кинется. Выход оттуда только один, а из дому он уходит лишь на несколько часов. Гарантирую, что на фабрике он не останется. Он протянет лапку, чтобы с ним поздоровались, побегает там не больше часа и пойдет назад. Я исследовал его модель поведения, как это делаю с любым информатором, и именно так он ведет себя, когда шляется по окрестностям.
Ньютон чуть не поперхнулся.
– Модель поведения!
– Привычки у них почти такие же, как и у более высокоорганизованных позвоночных.
– Не морочьте мне голову, Зик. И вот еще что: вы уверены в Меморандуме? Уверены, что он додумается искать записку в кошачьем ошейнике?
– На этот счет у меня есть одна идея. Доверьтесь мне. Помешать может только одно.
– Одно?
– Размер лаза. Он может оказаться не слишком большим, и если он застрянет…
– Я бы сказал, что наш информатор не в своем уме, если он будет открыто оповещать всех окрест о своем и вашем местопребывании. – Ньютон проглотил ком в горле. – Вы рехнулись. Абсолютно рехнулись.
Зик упрямо возражал:
– Бюро заявляет, что ему нужны люди с инициативой.
– Поймите меня правильно, – торопливо пояснил Ньютон. – Я восхищаюсь вашей изобретательностью и вашим умом, хотя, возможно, мы оба упремся в тупик.
Он откинулся в кресле.
– Итак, в нашем распоряжении три информатора: абсолютно не заслуживающий доверия жулик, страстная блондинка и попрошайка-кот.
4
Темно-зеленая улица перед домом Рэндаллов отходила ко сну. Шел двенадцатый час ночи. Тяжелый июньский воздух наполнен запахом роз, сладкого горошка и апельсиновых деревьев.
Зик тихо затворил дверцу машины. Бесшумно прошел по узкой, выщербленной дорожке, из-под трещин которой пробивалась сорная трава. Высокий, худощавый, он двигался легко и быстро, хотя уже отработал без передышки семнадцать часов. Он приехал прямо с последней из назначенных на этот день встречи – с подругой некоего субъекта, разыскиваемого «за незаконное уклонение от расследования по поводу убийства». Девушка пообещала, что позвонит, если узнает о местопребывании субъекта. Не исключено. Бывает, что они это делают, бывает, что нет.
В поле его периферического обзора попала тень, скользнувшая в гостиной соседнего дома. Это бдит миссис Макдугалл. Она никого не пропустит. Если бы взломщику вздумалось похозяйничать в этом квартале, это был бы дохлый номер.
Из кустарника вылез Приблудный Кот и начал рассказывать душераздирающую сказочку о вечном голоде. Он бросил быстрый взгляд на ноги в брюках, тут же оборвал слезливую историю и вернулся в кусты. На этого парня нечего тратить усилия. Это – кремень.
Пэтти открыла дверь после первого же стука. «Привет!» – произнесла она на одном дыхании. Даже в столь поздний час она выглядела свеженькой, утренней, глаза ее сверкали. На ней было бледно-голубое легкое платье, так и порхавшее вокруг нее. И он почувствовал, как в небытие уходит прошедший тяжкий, жаркий трудовой день.
Когда он вошел, они быстро поцеловались, затем взгляд ее устремился мимо, в сторону опущенных штор на окнах соседнего дома.
– Твой приход, по-моему, уже зафиксирован.
Он улыбнулся.
– Когда обручусь в следующий раз, то выберу девушку, у которой нет таких любопытных соседей.
Шесть месяцев назад он нацепил ей обручальное кольцо. В этот момент они ели гамбургеры у «Боба» – в ресторанчике для автомобилистов на Ван-Нюйс-бульваре. Кольцо это он только что купил и не мог дождаться вечера. Внизу в машине орало радио, вверху ревел реактивный самолет. И все же атмосфера была чудесной. Благодаря ему. С ним всегда легко. Ей не надо думать, что надеть, что сказать, не надо бояться обидеть его случайно произнесенным словом. Она могла быть сама собой, чего не могут многие даже в счастливых браках.
Ингрид внесла на подносе горячий шоколад. Поздоровалась, поставила поднос на конце стола и налила ему чашку. Как-то холодным декабрьским днем он обмолвился, что ему очень нравится, как она готовит горячий шоколад, и теперь она угощала им в июньскую жару. Ингрид обожала его с головы до пят, как и Грега, который был для нее первым «взрослым ее мечты». Конечно, у Грега белая открытая машина, в которой он подвозил ее по утрам в школу. Пусть ревнует! Но в Зике было что-то такое… в общем, она надеялась, что Пэтти по-настоящему честно, глубоко, искренне, без обмана способна оценить его. А Пэтти бывала весьма критична по отношению к мужчинам.
Из ниоткуда возник Майк. Минуту назад его не было, и вдруг он оказался тут как тут. Обстановка сразу же преобразилась.
– Эти помои пить необязательно, – заявил он без лишних слов.
– Майк! – воскликнула Пэтти. Она уселась на диван рядом с Зиком и вложила ладонь в его крупную, грубую руку. – Так что там насчет Д.К.? – хитро спросила она.
– Знаю, что ты сочтешь меня сумасшедшим. Я сам считаю себя сумасшедшим. Но мы попали в отчаянное положение. Объяснить не могу. Если бы я имел право! Одно я могу сказать: мы запустим Д.К. в заброшенное фабричное здание. Его придется просунуть в отверстие для удаления золы, чтобы он проник туда…
– Просовывать никого не надо, – заметила Пэтти. – Кто-нибудь видел кошку, не желающую лезть в дыру?
– Он, наверное, будет нам нужен каждый вечер в течение недели, – продолжал Зик. – Будем забирать его сразу, как стемнеет, а начнем завтра. Домой будем привозить его после полуночи.
– Он вернется цел и невредим, правда? – спросила Ингрид.
– Вряд ли ему угрожает опасность, – медленно произнес Зик. – Мы примем все возможные меры. Но, конечно, при такой работе всегда возникает определенный риск.
– А почему бы не привлечь П.К.? – спросил Майк. – Семьи у него нет, если что случится, плакать будет некому.
– Этого дурака! – воскликнула Ингрид.
– И сколько же ФБР будет нам платить? – спросил Майк. – Кошачье питание стоит больших денег, так что…
– Майк! – крикнула Пэтти.
Майк упрямо продолжал:
– Разве информаторам ничего не платят? Я где-то читал…
Зик расплылся в улыбке:
– Когда все кончится, я поймаю ему самую большую в его жизни рыбу.
Как будто услышав, что речь идет о нем, Д.К. издал полузадушенный, злобный крик из кухни, куда его временно изолировали. Он терпеть не мог закрытых дверей. И если оказывался перед затворенной дверью, то начинал царапать ее когтями до тех пор, пока кто-нибудь не откроет, и это было абсолютно справедливо, ибо ему было положено знать обо всем, что в доме происходит.
– Он в порядке и сердится, – сказала Ингрид, отворяя дверь. Д.К. тут же прыгнул на стол, размахивая хвостом и подвывая по-собачьи, тем самым давая понять Зику, что он о нем думает. Ингрид почесала его за ухом, и он постепенно смолк. Потом с шумом соскочил на пол – так ему удобнее было выгнуть спинку и шейку, чтобы Ингрид могла почесать его поэнергичнее. Затем он закатил глаза, изображая тельца перед закланием. Вот маленький лицемер, подумал Зик. Все кошки таковы, весь их кошачий род. У них такие умильные мордочки, особенно когда они спят, прикрыв нос лапкой. К тому же это единственные животные, владеющие умением изображать ангелов. Он не раз видел, как взрослые мужчины таяли от мурлыканья.
Ингрид подошла к парадной двери, за ней Д.К. Он остановился на пороге и осторожно высунул нос наружу. Никогда не знаешь, кто там рыщет.
– Давай, тигр. Ты выходишь или нет?
– Это вам не человек, который принимает решения с кондачка, – заметила Пэтти.
Тут он проследовал вперед с громким урчанием, предупреждая чужаков, что идет по делу.
Обернувшись, Ингрид сказала:
– Извините, но мне надо идти. Мне задано подготовить критический анализ творчества Китса и думаю, что для начала стоит прочесть парочку его поэм.
– Спасибо за шоколад, – поблагодарил ее Зик.
Она засияла.
– А ты идешь? – обратилась она к Майку.
– С какой стати? – Но, бросив взгляд на парочку, тут же сказал:
– Конечно, конечно. – Помедлил и произнес: – Может быть, если напишете в Вашингтон и расскажете, как старина Д.К. опять рискует жизнью, они сами захотят что-нибудь ему заплатить.
– Вы понятия не имеете о Вашингтоне. Если до них дойдет, что по платежной ведомости ФБР проходит кот, начнется расследование, которое всю страну перевернет вверх ногами.
После ухода Ингрид и Майка Пэтти сказала:
– Ты, наверное, изжарился. Я же предупредила Ингрид, что для горячего шоколада погода не слишком подходящая.
– Мне нравится этот ребенок.
– Не увлекайся. Помни, что ты обручен с ее сестрой.
Зик с сожалением поднялся.
– Мне вставать в пять.
– Ты слишком много работаешь.
– Может быть, кот завтра чуть-чуть поголодает, тогда он охотнее побежит, куда нам надо.
– Он побежит независимо от того, сыт он или нет. В чужом месте все всегда вкуснее.
– И еще одно: проследи, чтобы он хорошо выспался. Он должен быть в хорошей форме.
Она рассмеялась.
– Не беспокойся, прослежу, чтобы он делал зарядку с гантелями.
За дверь они вышли вместе. Зик продолжал:

– Если ты не против, завтра я пришел бы с товарищем по работе, чтобы познакомить его с котом. Этот парень безумно любит кошек, а поскольку я не в лучших отношениях с Д.К. …
Пэтти увлекла его в темноту под сень деревьев.
– Наверное, не с Д.К., – промурлыкала она, – а с лучшим его другом… – Она приподнялась на цыпочках, чтобы поцеловаться, а он обнял ее.
– Ты почти как незнакомец, – прошептала она. – Иногда по ночам, в темноте мне становится страшно…
Он обхватил голову Пэтти и посмотрел ей прямо в глаза.
– Если бы я мог, я бы не уходил отсюда никогда.
Зик нежно поцеловал Пэтти.
В этот миг они услышали, как задвигался некто, спрятавшийся в кустах. Пэтти вышла на лунную полянку.
– Миссис Макдугалл?
Миссис Макдугалл поднялась с корточек из-за кустов роз, обозначавших границы между двумя участками. Чем-то она напоминала зобастого голубя.
– Никогда не знаешь, где кончается твое и начинается чужое, – заметил как-то Зик.
– Так это вы, Пэтти? – затараторила миссис Макдугалл. – Вы меня так перепугали! Думала, что тут ни души. Решила, что я здесь одна-одинешенька. А, мистер Келсо, добрый вечер! Вас я тоже не заметила. У меня такое плохое зрение! На той неделе два раза ходила к доктору, а он сказал мне, что мне уже не двадцать и мне пора… Но я так рада вас видеть, мистер Келсо! У меня всегда грудь распирает от гордости, когда я вижу, как лучшие люди нашей страны денно и нощно берегут наш покой, в то время как на первый взгляд представляется, будто человек не может чувствовать себя в безопасности даже в собственной постели, потому что то режут ножом, то душат и кровь течет рекой повсеместно.
Она подняла над головой моток тонкой проволоки и отрезала короткий кусочек.
– Я разбрасываю проволоку под кустами для наших маленьких пернатых друзей. Мне так жалко несчастных малюток, у меня прямо сердце уходит в пятки, когда подумаешь, что в таком огромном городе, как наш, им не из чего строить гнезда.
Она подала пучок из коротеньких кусочков металла.
– Я думала, что когда вы завтра пойдете охотиться на всех этих нехороших людей, вы сможете по дороге разбросать эти кусочки.
Зик взял проволочки из рук миссис Макдугалл.
– Обязательно, миссис Макдугалл, буду только рад. Когда у меня появится пауза между перестрелками, чем же мне еще заняться?
Она радостно кивнула, а Зик и Пэтти побрели к машине. Когда они отошли на безопасное расстояние, Пэтти прошептала:
– «Буду только рад»… Да ты, оказывается, такой врушка!
– И жулик в придачу. Сегодня днем я торговал книгами, вечером назначил информатором кота, а завтра буду разбрасывать проволочки для птичьих гнезд.
Пока Зик заводил машину, Пэтти перегнулась через дверцу и поцеловала его.
– А я тебя люблю, хоть ты и жулик!
– Скажи ей, – произнес Зик, – что этот поцелуй по счету пятый. Не исключено, что она пропустила один, а я не хочу, чтобы в ее учетные документы вкралась ошибка…
Сидя на ограде из бетонных блоков, Д.К. наблюдал за тем, как уезжал Зик. Ну и балда! Ничуть не лучше кретина по ту сторону улицы.
Он проследил за тем, как Пэтти вернулась в дом. Не прыгнуть ли к парадной двери? Она так хорошо умеет чесать за ушком и берет на руки перед сном. Но его могут больше не выпустить, а на дворе такая ночь… трудное предстоит решение. Да и есть наверняка больше не дадут. Он вспомнил, как смолотил за ужином целую банку макрели с невероятно приятным запахом. Никогда в жизни не нюхал такой макрели! Только потом во рту остался неприятный привкус. Полчаса он облизывался, пытаясь от него избавиться.
Дверь затворилась. Лучший в семье специалист по чесанию шейки и ушей очутился в доме.
Услышав шорох в кустах, он напряг все свои двадцать пять фунтов веса и навострил уши.
Оказывается, по кустам ходил всего-навсего Приблудный Кот. Какой он все-таки зануда – но доброжелательный зануда. Д.К. не был столь черств душой, чтобы прогнать его. Пока он знает свое место и не пытается проникнуть в дом, он может оставаться. Правда, пару раз он пробовал пробраться внутрь или пристроиться к его обитателям, чтобы те почесали и ему ушко, так что пришлось ему наподдать как следует на долгую память.
Ладно, пора начать ночное патрулирование. Никому нет дела до его забот, до битв, которые он вынужден вести, чтобы защитить территориальную неприкосновенность суверенной собственности. Его люди даже не представляют себе, что происходит, когда они спят. Он спрыгнул вниз, потянулся и крадучись двинулся вперед.
5
На следующее утро Зик сидел за столом и сочинял телетайпограмму в нью-йоркское управление. Ему надо было запросить ориентировку по поводу принципиального отношения к кошкам убийцы Артура Квинсленда Ричфипда и информатора Кэлвина Тэрмена по прозвищу Меморандум.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25