https://wodolei.ru/brands/Grohe/blue-pure/ 
А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 

– Верно, конечно. Но… В общем, скажу так: не могу с уверенностью ни утверждать, что это именно тот человек, ни отрицать. И если бы Гусаков меня не выгнал, я бы потребовала, чтобы так было записано в протоколе.– Не ко двору вы пришлись в Ладожском отделении, Анна Васильевна.– Что ж поделаешь. Какая есть. Я вообще не ко двору в современной жизни, как и все наше поколение.Дубинин медленно спускался по лестнице. Теперь все встало на свои места.Он отчетливо представил себе то, что уже произошло с Глебом Пуришкевичем, и то, что произойдет с ним дальше. И от этого делалось страшно. Обвинение ему еще не предъявили, значит, выбить из него признание пока не удалось. Но сколько он сможет продержаться? Умельцы из милиции ломали людей куда покрепче, чем Глеб, который из-за, зрения не дрался и подростком. Теперь очков на нем нет.«Разбили, гады». Что ж, это в их стиле.«Господи, – снова возникла прежняя тревожная мысль, – что же я скажу Соне?» 8 ноября, суббота Седьмого его оставили в покое. Если бы не эта передышка, Глеб забыл бы о красном дне календаря. Впрочем, передышка была относительной: избитое тело ныло и каждое движение отдавало тупой болью. Но хуже всего было с глазами. Черных точек временами становилось так много и они жались друг к другу так плотно, что Глеб вообще переставал ,что-либо видеть. Ему не надо было объяснять, что происходит. Очкарик со стажем, которому врачи запрещали поднимать больше пяти килограммов, он сам стал почти офтальмологом. И потому понимал – он слепнет.Быстро и неизбежно. Еще несколько ударов по голове – и начнется отслоение сетчатки, а тогда уже все равно, признается ли он, будет жить или нет, и если будет, то где и как. Все это не будет иметь никакого значения, потому что он станет слепым.За него взялись утром. Далеко не ранним. Вчера был праздник, но в субботу дознаватель вышел на трудовую вахту – с вампиром надо было кончать.Снова все тот же коридор. С лязгом открывается дверь одиночки. Глеба поднимают с нар и снова волокут в подвал.«Как сделать, чтобы застрелили? Прямо сейчас. Раз – и все. Чтобы все кончилось…»Глеб почти не почувствовал удара о пол. Тупая боль все равно не отпускала ни на секунду. Где-то рядом слышались голоса. Обсуждали, кто как провел вчерашний день. Игорь Власенко жаловался на похмелье.На миг все затихло. Глеб не шевелился; не отрывая от пола головы, он открыл глаза – за серой завесой черных точек отчетливо виднелся раздавленный окурок, дальше все расплывалось и видны были только пятна.Вот одно из темных пятен двинулось и стало приближаться. Теперь Глеб увидел, что это ноги. Они шли на него, становясь с каждым шагом все более отчетливыми. Одна из них оторвалась от пола, чтобы нанести удар. Глеб зажмурился, инстинктивно спасая глаза. Удар пришелся по ребрам. Глеб почувствовал, как что-то сломалось внутри, и только потом ощутил страшную, пронизывающую боль. Он не пытался поднять веки и не видел, как готовится следующий удар.Казалось, еще миг – и он не выдержит. Боль была такой, что отключался рассудок. Хотелось крикнуть:«Да, да, это я! Я убил». Лишь бы прекратилось ЭТО.Но Глеб молчал. Он стиснул зубы так, что они крошились друг о друга, но молчал.– Ах ты, сука! А ну говори, ты убил? Глеб молчит. Он лежит щекой на цементном полу и только тяжело дышит.– Скотина!Снова удар ботинком с металлической набойкой. Глеб издает слабый стон, больше похожий на крик смертельно раненного животного.– Хватит, Игорек. Пусть пока отдохнет, подумает о жизни. Может, надумает чего.Глеб с трудом разлепляет веки. Левый глаз видит только участок пола.Правый наблюдает, как ноги постепенно теряют очертания и превращаются в темное расплывчатое пятно.– Смотри, Чекасов, какой орел у тебя растет.– Стараемся, Валентин Николаевич.– Ну и чего с ним теперь? – слышится молодой голос.– А ничего. Пусть полежит. Пойдем, возьмем пивка.– Вот это дело. А то после вчерашнего голова раскалывается.– Ничего, сейчас поправимся, полегче станет.
«Все. Началась новая жизнь, – сказал себе Дмитрий, проснувшись, но еще не открывая глаз. – Беру пример с Мишки Березина. Теперь он –»герой моего романа".Значит, можно не вскакивать с постели, не носиться из кухни, где шипит глазунья, в ванную, чтобы наскоро побриться, в то время как яичница неминуемо подгорает. Наоборот, можно все делать медленно, спокойно, жить ради самой жизни и ее маленьких радостей.Тем более сегодня суббота.Все еще не открывая глаз, он прислушался. На кухне жужжала кофемолка, Агнесса уже поднялась. Значит, часов десять, не раньше. Кстати, сегодня ее очередь гулять с Чаком. Опять ведь выскочит на пять минут. Скажет: холодно, сыро. Ничего, теперь началась новая жизнь не только у самого Дмитрия, но и у Чака, и даже у Агнессы – ей больше вообще не придется гулять с собакой. Пусть ходит по своим музыкальным делам.Дмитрий открыл глаза, потянулся и медленно вылез из-под одеяла, Натянул халат и не спеша пошел в ванную. По дороге заглянул на кухню. Агния пила кофе и одновременно читала «Итоги».– Видишь, о встрече соотечественников, – сказала сестра. – Нас с тобой, правда, не упоминают, а вот Сонечку Захарьину даже поместили крупным планом.Хотя чем она…– Внешностью, – ответил Дмитрий. – Посмотри на нее и посмотри на себя.– Злой мальчик, – буркнула Агния. – Ладно, сейчас допью кофе и…– Агнесса, ты не торопись, – сказал Дмитрий. – Я сам погуляю с Чаком.Сестра бросила на него изумленный взгляд:– Ну спасибо. А то сегодня так промозгло… Да, кстати, – она улыбнулась, – кофе остался намолотый. Что-то я не рассчитала.– Нарочно или случайно? – поинтересовался Дмитрий.В ответ Агнесса рассмеялась:– Много будешь знать, скоро состаришься. Во всем теле появилась легкость, будто Дмитрий наконец принял важное решение, к которому все время шел и никак не мог прийти. И даже то, что Штопка успела найти другого, почти не уменьшало этой легкости. Что ж, ее избранник – достойный человек и, наверно, лучше, чем Дмитрий Самарин. Новая жизнь…Дмитрий подошел к зеркалу. Ему показалось, что у него изменилось лицо – с него сошла постоянная озабоченность. Он враз помолодел.Дальше случилось то, что не могло присниться и во сне – ни в кошмарном, ни в самом приятном. Агния допила кофе и вышла в прихожую.– Дмитрий, что с тобой? – спросила она, заглядывая брату в лицо.– Со мной все прекрасно! – Тот изобразил радостную улыбку, какая должна играть на губах человека, начавшего новую жизнь.– Что-то на работе случилось? – тревожно спросила Агнесса.– А что там может случиться? – пожал плечами Дмитрий. – Да что бы ни случилось, гори все синим пламенем. Мне-то какое дело? Мне приказывай – я выполняй.– Так". А что нового по маньяку?– Вот уж не в курсе, слава Богу, – бодро ответил Дмитрий и снова улыбнулся. – И что ты об этом вспомнила? Сегодня суббота, вот позавтракаю, пойду с Чаком гулять. А потом хоть телевизор посмотрю по-человечески. Да что ты так на меня уставилась?– Дима, – Агнесса положила руку ему на плеч чо, – что-то случилось, да?
Дмитрий взглянул в зеркало – он увидел себя и Агнию. Ее рука лежит у него на плече, и он чувствуе тепло ее ладони. Он вспомнил себя маленьким мальчиком, а Алю – высокой долговязой девчонкой c косами, которая успокаивала его, когда он падал с велосипеда или разбивал коленку. Давно забытое чувство. И сейчас перед ним появилась та старшая сестра, которая немного мама.Вот что значит – новая жизнь!– Нет, ничего не случилось. Просто… – Дмитрий попытался найти правильные слова, – просто я устал. С меня хватит. Теперь все будет по-другому. Буду опять с Чаком, ходить в магазин, супы варить.– Что-то ты мне не нравишься, – покачала головой Агнесса.Часы на кухне сказали механическим голосом:– Одиннадцать часов ноль минут.– Ой, опаздываю! Хотела заскочить на репетицию в Мариинку! – крикнула Агнесса и бросилась в ванную наводить марафет.«Все-таки хорошо, когда есть старшая сестра», – явилась непрошеная мысль.Да, новая жизнь начиналась как нельзя лучше.Дмитрий разбил на сковородку пару яиц и впервые за много дней сделал яичницу именно такой, какой она должна быть, – чтобы белок подсох, а желток оставался в середине немного сырым. Сварил кофе и включил телевизор. «Еда – это наслаждение вкусом», – сказала реклама. С этим Дмитрий не мог не согласиться.Закончив завтракать, не спеша оделся. Чак радостно прыгал вокруг.– Сейчас пойдем с тобой погуляем, малыш, – сказал Дмитрий, пристегивая к ошейнику поводок. – Будем гулять, пока не надоест. От пуза.Погода была не ахти – шел мокрый снег, но было не холодно. Самарин с собакой прошли по Бармалеевой к парку у «Горьковской» и оттуда стали потихоньку двигаться к Зоопарку.Господи, а ведь он ходил сюда с Таней, секретаршей Жеброва. Давно это было или недавно? Из всей этой прогулки Самарин отчетливо помнил только, что она сообщила о розыске негритенка. Значит, это было неделю назад. Всего неделю?!Дмитрий вспомнил Таню. Как она на него смотрела. «А барышня-то по тебе сохнет, – сказал внутренний голос. – И что ты теряешься? Пора становиться мужиком».По дороге зашли на Сытный рынок, купили бульонных кубиков и польский замороженный суп – удобно: десять минут, и обед готов.Чаку Дмитрий насыпал полную плошку «Педигри» – гулять так гулять.О работе думать не хотелось. «Уволиться, что ли… Чтобы больше не видеть эти стены, эти лица». Но он пока еще не уволился, а только взял передышку, так что волей-неволей мысли возвращались к прокуратуре. «Ни во что не буду вмешиваться, – думал Самарин, прихлебывая суп, – пусть хоть десять подтасованных экспертиз, мне-то что? Не мое дело. Пусть этим Жебров занимается». При воспоминании о Жеброве стало неприятно. «Черт с ним, с Жебровым. Мне с ним детей не крестить, – убеждал себя Дмитрий. – И мне совершенно безразлично, имеет ли он какое-то отношение к Марине Сорокиной, к негритенку, аутичной Вере и беспризорнику Мите».Это была несвоевременная мысль, грозившая потянуть за собой другие, еще более несвоевременные, а потому Дмитрий одернул себя и силой заставил думать о чем-нибудь другом. Ну хотя бы о секретарше Тане.А что, милая девушка, очень симпатичная. И в целом не такая уж глупая. И что он от нее бегает, как черт от ладана… Нет, разумеется, ни о чем серьезном не может быть и речи, но почему отношения обязательно должны быть серьезными…Дмитрий встал и решительно направился к телефонному аппарату, на ходу соображая, где у него записан Танин телефон. Ну конечно, на обоях! Агния, сколько ни вешала специальных телефонных блокнотиков с ручкой на веревочке, так и не смогла отучить Дмитрия от скверной привычки записывать нужные телефоны тут же поперек розовых лепестков.– Таня, с вами говорит Дмитрий.На другом конце провода задышали, будто кому-то внезапно сдавили горло.– Может быть, встретимся… Вы любите театр? Или предпочитаете кино? А то, знаете что, приходите в гости. Познакомитесь с моей сестрой. Она известный музыкальный критик.– Дмитрий Евгеньевич, как хотите…– Тогда… – Дмитрий мысленно взвешивал плюсы и минусы каждого из вариантов, – тогда приглашаю в гости.
Он не успел повесить трубку, как телефон зазвонил снова.– Дима, на тебе сейчас кражи из вагонов? – закричал Спиридонов вместо приветствия.– На мне, – ответил Самарин.– Тогда гони скорее на Ладожский, там какое-то ЧП. Они мне весь телефон оборвали, все мечтают тебя увидеть.Дмитрий вслух чертыхнулся, а про себя выразился покрепче. Вот тебе и Таня, вот тебе и гости, и знакомство с сестрой.Черт бы их всех подрал! Опять тащиться на Ладожский. Надо же, что-то украли из вагона! А охрана все ходит, бдит. Ее все усиливают и усиливают.Только всегда почему-то выходит, что в самый ответственный момент один охранник находится в противоположном конце состава, а второй отлучился по большой нужде.Опять в метро. Хорошо, хоть в выходные не такая давка.В метро делать нечего, тексты реклам выучены, как в былые времена «Отче наш». А потому незанятый ум начал перебирать обстоятельства прошлых краж с товарного двора. Они были похожи как близнецы-братья, и тут явно действовала одна и та же команда. Небольшая – человека от силы три-четыре. Орудовать они начали давно, но сначала кражи считались отдельными эпизодами – объединять их в одно дело не приходило в голову.«Та же история, что с маньяком, – подумал Дмитрий. – Не хотят объединять в одно дело, потому что оно становится слишком серьезным и от него уж так просто не отмахнуться. Остаются мелкие эпизоды, которые разрабатывают разные следователи и разные отделения, а в результате – пшик!»В следующую же минуту он уже одернул себя:"Тебе-то какое дело? Тебе тоже удобнее, чтобы были маленькие тихие дела.Их не берет на контроль высокое начальство, за них не вызывают на ковер, а по прошествии двух месяцев многие из них спокойно закрывают. Следователь получает причитающуюся ему зарплату, и спит спокойно, и гуляет с собакой, и собака не кашляет".«Станция „Ладожская“, выход на Ладожский вокзал».Дмитрий вздохнул и пошел к дверям.– Ну что там у вас? – спросил он у дежурного. На этот раз им оказался капитан Чекасов.– Та! – махнул тот рукой. – Как всегда. Сперли чего-то, не помню чего. То ли лазерные плейеры, то ли еще какая-то эта хренотень. Мне-то по барабану, я в этих штучках не разбираюсь. Но говорят – дорогие, черти!– Понятно, – мрачно бросил Дмитрий и прошел мимо.– Чего-то у них там сорвалось в последний момент, я так понял! – крикнул ему вслед Чекасов.– Что сорвалось? – обернулся Самарин.– То ли они с тормозов вагон сняли и пытались откатить, то ли чего. Или его и раньше на тормоза не поставили – разгильдяйство же одно! Ну, короче, вагон отцепился и пошел по рельсам. Впилился в другой, там тормозные колодки были, но все равно тряхнуло его здорово. Да я-то ничего толком не знаю. Пойди к Гусакову, он, кстати, тебя дожидается.– Понятно. – Дмитрий понял, что больше от Чекасова ничего не добьешься, и пошел на второй этаж в кабинет заместителя начальника отделения майора Гусакова.– Самарин, я вас жду. – Майор Гусаков смотрел на Дмитрия спокойно, но за этим спокойствием Дмитрию чувствовалась неприязнь, если не ненависть.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51


А-П

П-Я