https://wodolei.ru/catalog/dushevie_kabini/120x90/pryamougolnie/ 
А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 


— У телефона.
— Я застрелил кошку, — вдруг сказал Платон, хотя собирался спокойным голосом спросить «Куда скинуть битую тачку?»
— Поздравляю, — равнодушно заметил Коля Птах. Его равнодушие слегка обидело Платона, и он не стал уточнять, что с закрытыми глазами умудрился попасть кошке в глаз.
— Машина разбита, — заметил он уже с раздражением.
— Бросьте ее.
— Где?
— Да где сейчас стоите. Хоть на светофоре. Только побыстрей. Мы уже не успеваем отработать дорожный патруль.
— А как же?..
— Перейдите на ту сторону улицы, третья припаркованная от столба — будет ваша. Красный «Москвич». Ключи в зажигании. Оставите во дворе, вечером созвонимся.
— Что? — спросил Федя, когда Платон убрал телефон.
— Подъезжай к обочине и остановись. Выходим. По-быстрому, — пробормотал Платон, стараясь не выдать свою растерянность голосом.
— Говорил же тебе, что гаишника нельзя трогать! — посетовал Вениамин. — Теперь у анкла неприятности!
Они перешли улицу. Платон огляделся. Третья от столба — это, конечно, конкретное место, но на углу машины были припаркованы с двух сторон от столба. И, как назло, с одной стороны — «Москвич», и с другой стороны — тоже.
— И что характерно — оба красные, — пробормотал Платон вслух.
— Ну прости, анкл, — от души попросил Федя.
Подумав, Платон двинулся направо, осмотрел салон «Москвича» — третьего от столба. Ключей в зажигании не было, на заднем сиденье вповалку лежали рюкзаки.
— Не тот, — резко развернулся он. Братья послушно шли за ним гуськом.
Когда Платон открыл дверцу, сел за руль и завел еще теплый двигатель, Федя, оглядевшись, наклонился и сообщил:
— В «мерсе» слева тоже ключи забыли.
— Садитесь быстрее!
— Слушайся анкла, — Веня толкнул брата в салон. — Погоришь на дорогих тачках. Они же все с антиугоном!
Оказавшись в знакомом дворе, Платон перевел дух и только тогда понял, что дорога от аэропорта его совсем доконала. Он собирался, неспешно передвигаясь, в пути объяснить братьям правила проживания в его доме. Теперь все слова начисто вылетели из головы. Платон прислушался к пульсации крови в ушах. Выключил мотор. Набрал воздуха, чтобы начать разъяснительную беседу, потом надул щеки и медленно выпустил воздух из легких.
— За кого вы меня принимаете? — спросил он вместо задуманного: «Мальчики, я живу холостяком, имею устоявшиеся привычки и странности, постарайтесь не тревожить меня излишним любопытством и выполнять определенные требования по перемещению по квартире».
— Анкл, мы тебя уважаем, — ответил Веня за двоих.
— Тогда постарайтесь изо всех сил и не прикасайтесь к вещам, которые трогать нельзя, — это у него сложилось само собой, вместо: «Некоторые предметы в квартире имеют для меня большую ценность, я прошу не брать их без разрешения. Особенно книги. Это исторические раритеты». Понятно? — спросил Платон, зациклившись про себя на слове «раритеты» и радуясь, что не произнес этого вслух. Потом пришлось бы понятным для братьев языком объяснить, что оно означает.
— Чего тут непонятного, — пожал плечами Федор. — Покажешь сразу, где у тебя растяжки стоят, и все дела.
— Я рад, что вы меня поняли, — кивнул Платон, соображая — спросить или не надо, что такое растяжки? Решил не сбивать беседу и продолжил: — Не трогайте дорогие мне растяжки, и все будет в порядке. Теперь по площади. Вам выделена самая большая комната, кухня — само собой — тоже в пределах допустимого передвижения, еще места общего пользования, естественно. В мою спальню можно заходить, но не более того. Все, что стоит за стеклом, трогать нельзя, в обуви ложиться в кровать запрещено, курить… Вы курите?
— Нет, — покачал головой Федя. — Мы себе не враги. Так, иногда сделаем в хорошей компании пару затяжек.
— И прекрасно. Пару затяжек делать в моей спальне тоже нельзя. Что осталось? Библиотека, но книги, я думаю, для вас пока тема не актуальная. Еще есть одна запертая комната — мой кабинет. Я вам его покажу, но входить в него потом будет запрещено.
— Анкл, ничего не выйдет,. — покачал опущенной головой Федор.
Платон посмотрел на них обоих в зеркальце. Братья сидели на заднем сиденье плечом к плечу.
— Почему не выйдет? — спросил Платон, слегка похолодев.
Его выстроенная крепость, его уютная норка, прекрасный музей и неприкасаемая коллекция вин! Венецианское стекло, фарфоровые статуэтки восемнадцатого века, ковры и бронза! А трубки?! Платон даже застонал от ужаса.
— Понимаешь, анкл, не можем мы жить с Федькой в одной комнате, — объяснил Веня. — Федька на ночь обязательно кого-нибудь приводит, а если не находит подходящую кошелку, то дрочит по полчаса. Громко! — уточнил Вениамин и, подумав, добавил: — Жениться ему надо.
— Ну так!.. — пожал плечами Федор.
— А ты?.. — Платон не смог быстро подобрать слова, но Веня его понял и с готовностью разъяснил:
— А я книжку читаю.
— Ага, — подтвердил Федя. — Уже год, как читает на ночь книжку. Прочитал больше половины. Импотент!
— Какую же ты книгу читаешь? — опешил Платон.
— Первую, — ответил Веня. — Первую книжку Гарри Поттера. Это, короче, про одного пацана, который…
— Я поселю тебя в библиотеке, — с облегчением выдохнул Платон, кое-как совладав с улыбкой.
Успокоенный и даже слегка повеселевший, он открыл замки своей квартиры и нажал в коридоре на пульте шифр сигнализации.
— Ни хрена себе! Ты что, музей ограбил? — с порога оценили обстановку братья.
— Располагайтесь, — сразу погрустнел Платон.
Обойдя квартиру, братья внимательно все рассмотрели, выслушивая наставления дядюшки. Веня сдвигал все картины по очереди и заглядывал за них, а потом поинтересовался:
— А где сейф? Где ты прячешь оружие?
А Федор, осмотрев запретный «кабинет», уважительно присвистнул и попросил:
— Можно Веньку оставить в большой комнате книжку на ночь читать, а меня сюда поместить для траханья?
Платон вздрогнул и осмотрел квадратное помещение, задрапированное гобеленами, со статуэткой работы Челлини и мальтийской Венерой на антикварном столике, застеленном древней иранской шалью, ниспадающей до пола. С китайскими гравюрами по шелку — совокупляющиеся любовники, с курительницей в углу, как раз под резной деревянной вязью на стене в три квадратных метра: все пары Ноева ковчега в виде причудливо переплетающихся фигурок людей и зверей в экстазе продолжения жизни. Тяжелые шторы со свисающими кистями плотно закрывали окно, подсветка шла из углов комнаты — от бронзовых напольных светильников с еле тлеющими красными огоньками в чеканных цветах. Одна пара штор закрывала окно, а другая — зеркало во всю стену, если раздвинуть сразу все портьеры, комната начинала светиться двумя окнами — настоящим и его отражением. Пол был завален подушками разных размеров. Из мебели ничего не было, кроме китайской ширмы, столика, застеленного тончайшей шалью с вышитыми фигурками ярких птиц, и лежанки рядом с древней курительницей.
Платон вдохнул полной грудью — только здесь был установлен новейший кондиционер с очистителем воздуха, и подожженная палочка сандалового дерева окутывала дымком комнату и мягкие предметы в ней только на время своего тления. В комнате не было старых устоявшихся запахов, ощущение чистоты и свежести не дополняли своим привкусом древности даже персидские ковры на полу.
— Нельзя, — сказал Платон твердо и легко произнес слова, в любое другое время покоробившие бы его: — Это моя личная комната для траханья.
Решили сесть за стол и поговорить. Устроились в большой комнате, Платон принес на подносе сок и фрукты. Братья съели по персику, выстрелили друг в Дружку косточками, после чего достали ядовито-красные резинки и синхронно их зажевали.
Платон не знал, с чего начать беседу с племянниками. Он посмотрел на Федора, на его мощно движущиеся челюсти, отсутствующий взгляд. Потом — на Вениамина.
Пока Платон подбирал слова, Федор шлепнул по столу ладонью.
— Короче, анкл. Отец отбросил копыта, но не нам его судить. А на тебя у нас большие планы.
— Копыта?.. Как это — судить? Какие еще планы? — забормотал Платон.
— Отец обещал передать всю номенклатуру Федьке из рук в руки. Посвятить, так сказать, в дела. Обещал? Обещал. Выполнил? Фиг! — с обидой в голосе объяснил Веня. — Убил его Пончик, что тут непонятного? Ты по своим делам должен знать этого Пончика.
— Да-а-а?.. — протянул Платон. — А мне сказали, что сердечный приступ…
— Они скажут, — кивнул Веня. — Они и не то скажут. У отца с сердцем все было в порядке. Никогда не жаловался. А на Пончика жаловался!
— Считай, по два раза в месяц жаловался, — подтвердил Федор. — Там, короче, такая бодяга была. Пончик не захотел по договоренности поделить гостиницы, отец прижал его, а тот рванул за границу.
— Вот и ладно, — с облегчением вздохнул Платон. — Давайте поговорим о наших с вами планах.
— А мы тебе о чем толкуем?! — повысил голос Федя. — Ты должен завалить Пончика, потому что он жизни нам все равно не даст. Убьет то есть. Тут дело времени. Кто кого успеет первым.
— Минуточку, — выставил перед собой ладони Платон. — Никого я не собираюсь валить, и раз уж вы заговорили о криминальных связях вашего отца, то это разговор отдельный.
— Брось, анкл. Ты что, надеешься с ним договориться? Если отцу не удалось, то тебе и подавно, — отмахнулся Веня. — Мы уже все подготовили. Позвонили, кому следует. Ночью вылетаем.
— Как это?.. — Платон отвалился на спинку стула. — Куда вылетаем?
— В Ялту, — ответил Федор. — Надеюсь, бумаги у тебя в порядке?
— Бумаги?.. — Платон почему-то вдруг подумал, что не написал завещания. Как-то раньше ему это не приходило в голову.
— Паспорт, визы всякие? — уточнил Федор.
— А… нет. Нет, не в порядке. У меня загранпаспорт просрочен, а вы сказали, что этот Пряник…
— Пончик.
— Ну да, Пончик, что он за границей, так что давайте пока отложим его замачивание.
— Мы полетим в Ялту, это недалеко, — успокоил Платона Вениамин. — Он с охраной там окопался в гостинице.
Платон встал, походил по комнате, уговаривая себя перестать паниковать и собраться с мыслями. Кое-как ему удалось составить начало речи.
— Федор. Вениамин. Мы не виделись с вами почти десять лет. За это время и вы, и я сильно изменились. Помолчите! — повысил он голос.
— Закрой пасть, видишь, анкл нервничает, — Федор ткнул брата локтем.
Веня закрыл рот и опустил поднятую руку.
— Да… — сбился с мысли Платон. — Я хотел сказать, что намеревался поближе с вами познакомиться, прежде чем принимать те или иные решения по поводу нашей совместной жизни. Например, расскажите, чем вы занимались в последнее время.
Братья переглянулись.
— Анкл… — начал говорить Веня, но Платон его перебил:
— Вы все время называете меня этим странным прозвищем, оно несколько режет слух.
— Чего оно режет? — спросил у брата Федор.
— Ему не нравится слово «анкл», — объяснил Веня.
— А как тебя называл отец? — заинтересовался Федор.
— Ну… — задумался Платон. — В хорошем настроении он называл меня Тоней, а в плохом… Нет, минуточку. Я хотел предложить вам называть меня по имени и отчеству, этого вполне достаточно.
— Тоня не пойдет, это по-бабски как-то, — заявил Федор. — Мы будем называть тебя Тони. Тони — это как у мафиози в Италии.
— Ага, — кивнул Веня. — Я фильм видел, там так звали главного гангстера.
— Меня зовут Платон Матвеевич…
— Так мы не поняли, что ты решил с Пончиком? — перебил его Веня.
Платон вдруг успокоился и посмотрел на братьев с участием и жалостью.
— Тони, не смотри так, будто мы уже покойники, — попросил Федор. — Мы в тебя верим.
— Давайте продолжим знакомство. Расскажите мне о брате. Я его давно не видел.
— Чего говорить? — уточнил Федор.
— Ну, чем он интересовался последние годы.
— Пять лет назад чеченцев теснили от гостиниц, он этим интересовался. Еще он немножко интересовался казино, но там было кому интересоваться, кроме него.
— Еще он интересовался два месяца кино, — напомнил Веня. — А потом перестал. Поставил на главную роль телку и завязал.
— Телку?.. — не понял Платон. — В смысле — корову?
— Телку — в смысле шикарную соску. Он был этим, как его… — Федор нахмурил лоб.
— Продюсером, — медленно выговорил Веня. — Кого скажет на главную роль, того и поставят. За два месяца кое-как выбрал. Героиню, в смысле.
— Ах, героиню, — улыбнулся Платон.
— Расскажи про татуировку, — напомнил Федор.
— Да. Он татуировками стал интересоваться. На заднице наколол себе дракона. Из Японии в прошлом году приезжали жирдяи, у них есть спорт такой — толкаются, кто кого вытолкнет из круга. Отец разохотился, тоже тряпкой между ног обмотался и выскочил на подиум толкаться.
— И что? — заинтересовался Платон.
— Показал всем дракона на заднице. А зря, что ли, его выкалывали полдня?
— А еще он целый год интересовался бриллиантами, — вспомнил Федя.
— Якутскими алмазами, — уточнил Веня.
— Ну да. Он так изучил чукчей, что все время говорил про них! Даже язык выучил немного.
— Он уверял, что может уломать любого чукчу купить у него все, что угодно. Даже печку.
— Не печку, а типа духовки! — поправил брата Федор.
— Печку!
— Подождите, может быть, холодильник? — внедрился в спор Платон. — Есть такой анекдот про чукчу с холодильником. Там вся суть в том, что температура в холодильнике плюс пять, понимаете? — Платон сбился, видя одинаково снисходительное выражение на лицах братьев, — ну, в общем, в холодильнике теплее…
— Ну ты, Тони, странный какой, — удивился Веня. — На кой черт чукче холодильник? У него в чукляндии и так один лед кругом!
Братья замолчали. Платону стало вдруг нестерпимо грустно.
— Ваш отец… — Платон задумался, обнаружив вдруг в горле спазм, с которым еле совладал. — У Богуслава тоже была любимая книжка. Он ее выучил почти наизусть.
— А нам потом рассказывал на ночь, — тяжело вздохнул Федор, кивая головой.
— Ага, — невесело поддержал его Веня. — Рассказывал одно и то же, как молился. Я до десяти лет думал, что это молитвы такие из Библии. Облажался в первом классе на уроке. Учительница спросила, что мы знаем о боге, я на память зашпарил ей бормотания отца на ночь вместо сказки.
1 2 3 4 5 6 7


А-П

П-Я