– Мало нас котелок путал, – подхватил Вирхов, – его сам Сайкин имел в тайничке. А вынул, ожидая прихода прелестницы, чтобы подкрепить свои мужские силы – медики знают, что сельдерей с солью способствует тому. Не обошлось и без толченого кактуса, подарка Суржикова.
– Как интересно! – синьорина Чимбалиони всплеснула пухленькими ручками. – И все из-за меня! Илья Михайлович, если вы укокошили старого развратника, я прощу вам книжонку, будь она неладна. Я вас прекрасно понимаю – мало того, что он отнял у вас имя, славу и гонорар, так еще вздумал состязаться с вами на любовном фронте! Это уж совсем ни в какие ворота! Для меня созданы вы!
Устав от долгого монолога, Вирхов обмахивался вынутым из кармана платком и в продолжение неуместной тирады циркачки не сводил глаз с почти изобличенного преступника, замечая на его прекрасном лице смену разнообразных чувств: досаду, возмущение, гнев, растерянность, отчаяние…
– Плащ мы взяли с собой. Не сомневаюсь, что при обыске мы найдем в вашем доме и оружие, – сказал Вирхов. – Нет сомнения, что, опросив вашу прислугу, узнаем и имя того, чьей рукой переписано ваше сочинение.
Как ни странно, но Илья Михайлович Холомков совладал со своими чувствами и, приосанившись, выпалил:
– Никаких прямых доказательств, что я преступник, у вас нет. Я напишу протест прокурору. Я требую адвоката. Уверен, меня оправдают. Вы находитесь на ложном пути.
– Вот-вот, напишите, голубчик. Мы вам и бумагу дадим, и ручку. Поликарп Христофорович, – распорядился Вирхов, – принесите писчебумажные принадлежности, ручку, чернильницу.
Затаив дыхание, собравшиеся в камере наблюдали, как обвиненный в преступлении, покрываясь красными пятнами, дрожащей рукой старательно выводит под диктовку Вирхова первые строки злополучного произведения. Потом Вирхов взял исписанный лист, поднес к глазам и внимательно долго сравнивал написанное с лежащим перед ним образчиком.
– Нужна графологическая экспертиза, – мрачно объявил он, – преступник пытается изменить почерк. Размеры букв не совпадают, но очертания многих сходны.
– Ничего я не менял, у меня рука дрожала, – дерзко возразил Холомков.
Вирхов повернулся к рыжеусому полковнику.
– Уважаемый эксперт, – сказал он устало, – как вы думаете, какова при всех перечисленных обстоятельствах вероятность того, что кто-то неизвестный нам мог воспользоваться именем Холомкова для создания псевдонима?
Полковник, переместившийся к окну и царапавший ногтем верхний край бочки, отозвался не сразу:
– По правде говоря, при всех вышеперечисленных обстоятельствах, сложившихся в непротиворечивую версию, вероятность этого ничтожно мала…
– Вот видите, Илья Михайлович, – укоризненно проговорил Вирхов, – напрасно вы упорствуете. Адвоката мы вам, конечно, дадим. И прокурору можете писать сколько угодно. Только шансов избежать возмездия у вас практически нет. Так что придется вам проследовать в арестантскую. Подпишите протокол.
Холомков, необыкновенно бледный и прекрасный, поднялся и прошествовал к столу, где восседал Поликарп Христофорович. Вирхов нажал кнопку электрического звонка, и на пороге появился дежурный.
– Уведите в арестантскую, – велел Вирхов.
– Не бойтесь, Илья Михайлович, – крикнула вслед уходящему красавцу синьорина, – я подниму на ноги весь Петербург! Мы вас спасем! Вас оправдают! Мы наймем лучших защитников!
– Успокойтесь, фройляйн, – осадил ее Вирхов, – напрасно вы полагаетесь на адвокатское красноречие. Красоты слога меркнут перед фактами. Полковник, – Вирхов подошел к Вернеру, голос его звучал дружески, – я весьма признателен вам за участие в нашем разбирательстве.
– Дело, Карл Иваныч, будет тяжелым, – ответил эксперт, – не исключено, вмешается Охранное отделение.
Вирхов вздрогнул. Перед мысленным взором его возникла внушительная фигура жандармского полковника Гельфрейха.
– Есть обстоятельства, – продолжил Вернер, – которые меня смущают. Но не имею права разглашать.
– Вы всегда придерживаетесь служебных инструкций так строго? – спросил обескураженный Вирхов.
– Всегда, – Вернер улыбнулся, – за исключением пустяков, о которых иногда рассказываю тетушке. Вы ведь знаете ее интерес к вкусной и здоровой пище….
– Передавайте Елене Константиновне мой сердечный поклон, – ответил Вирхов, – надеюсь, вы проводите синьорину Чимбалиони. В такой поздний час, да еще после столь неприятных событий женщине трудно оставаться одной.
– Разумеется, – улыбка исчезла с лица полковника, – доставлю в наилучшем виде. А вам, Карл Иваныч, если не обижу, дам совет. Верните бочку бедному капитану. Вина в ней нет.
– Вы так думаете? – следователь с интересом воззрился на полковника.
– Да, – ответил тот. – Вы когда-нибудь видели бочки в винных погребах?
– Не имел случая.
– А я видел, – ответил Вернер. – Ваша как-то странно запечатана. И звук, если по ней постучать, странный, как будто там пустота.
Глава 22
Оставшись в кабинете один, следователь Окружного суда Вирхов вздохнул с облегчением и глянул на часы. Время близилось к полуночи. Пора собираться и на покой. Преступник изобличен и сидит в арестантской. Все указывает на то, что книжного воротилу Сайкина отправил на тот свет именно Илья Михайлович Холомков. Произвести обыск у него в доме можно и завтра, на свежую голову. А сегодня – достаточно поработали.
Услышав посторонний, похожий на треск, звук, Вирхов напрягся и резко выдвинул ящик стола, где у него лежал револьвер. В следующую секунду шум получил объяснение – из смежной комнаты вышел Павел Миронович Тернов. В руках он держал раздраконенный портрет синьорины Чимбалиони. Вирхов совсем упустил из виду, что кандидат на судебные должности еще не отпущен домой.
– Что это вы делаете, дружочек? – обессиленно спросил Вирхов, которому было жаль юнца: несмотря на все его старания и явный успех в деле поимки преступника, смазливая циркачка предпочла ему убийцу, пустышку, прожигателя жизни.
– В служебном помещении не должны находиться ненужные предметы частного характера, – косноязычно ответствовал Тернов, ища глазами мусорную корзину.
– Напрасно вы так, батенька, – пожурил помощника Вирхов. – Во-первых, красотка – выдающаяся артистка, в своем роде, конечно: в полетах под куполом, в хождении по проволоке. А во-вторых, фотография осталось бы у вас на память об интереснейшем деле, в котором вы так блеснули.
Тернов вздрогнул. Он редко слышал похвалы в свой адрес из уст следователя и слегка опешил.
– Вы считаете? – растерянно спросил он, вертя в руках сломанную рамку.
– Не давайте воли своим страстям, – посоветовал Вирхов, – от них самые большие бедствия и случаются. Даже если в основе их лежат благие намерения.
– Это я читал в Священном Писании когда-то, – нерешительно ответил Павел Миронович, боясь показаться невежливым и вновь нарваться на нелюбезность следователя.
– Вот и хорошо, что помните, – не стал портить настроение помощнику Вирхов. – Сейчас отправляйтесь домой. Выспитесь хорошенько. Завтра предстоит обыск.
– А так хочется отметить нашу победу. – Тернов осторожно покосился на винную бочку.
– Винца пропустить и я бы не отказался, – Вирхов встал и, подойдя к юному юристу, приобнял его за узкие плечи, – да только пока вы там слезами обливались, полковник Вернер доложил, что вина-то в бочке и нет. Пуста она. А то отведали б, не сомневайтесь. Уверен, капитан Суржиков не обиделся бы.
– Жаль, – сказал Тернов. – А может быть, заглянем в ресторан? Отведем душу?
Вирхов вздохнул и вернулся к столу.
– Стар я, батенька, по ресторанам разгуливать ночами. Это дело ваше, молодое. И на здоровье. Организм выносливый, с отравой справляется легко. Лишь бы на службу не мешало вовремя являться.
– Так мне можно идти? – спросил Тернов.
– Идите, не томитесь, – разрешил Вирхов, – я и сам вскоре отправлюсь на свои пуховики, к коту Минхерцу.
Оба замолчали и в наступившей тишине расслышали робкий стук в дверь.
– Войдите! – крикнул Вирхов. Дверь отворилась, и на пороге возник доктор Коровкин.
– А, Клим Кириллович! – Вирхов устало приподнял уголки губ в приветственной улыбке. – Еще бы пять минут, и не застали. А так – в самое время пожаловали. Здорова ли Полина Тихоновна?
Доктор, переминаясь в дверях, ответил:
– Тетушка, слава Богу, здорова. Я заглянул к вам наудачу – не рассчитывал застать. Дежурный ваш даже не решился вам доложить. Говорил, вы сегодня измотались, преступление раскрыли.
– Да, милый доктор, не отпираюсь, раскрыл. Да проходите, не стойте в дверях.
– Я не один, Карл Иваныч.
– Не один? – Вирхов сделал глазами знак Тернову, чтобы тот убрал портрет циркачки. – А кто же с вами?
– Мария Николаевна Муромцева, – обреченно выдохнул доктор.
– Мне следовало самому догадаться. – Вирхов погрозил гостю пальцем. – Зовите, чего уж прятаться.
Доктор обернулся и пропустил юную сыщицу пред светлые очи изнуренного Вирхова, который, правда, успел пригладить жидкие белые вихры и оправить мундир.
– И как это вас родители отпускают в такое позднее время из дому? – спросил он, лукаво поглядывая на доктора. – Прошу садиться. Чем обязан?
– Карл Иваныч, – Мура покосилась на бочку, на которую присел небезызвестный ей Тернов, – я бы не стала обращаться к вам, но после минувшей ночи мы в опасности…
– Что-нибудь с Брунгильдой Николаевной?
– С сестрой все в порядке. Она дома. А меня мама отпустила с доктором, ненадолго. Но мы сильно задержались. Если вы нам не поможете, придется ездить по городу до утра. Дома волнуются.
Вирхов ничего не понял из сетований барышни, но учтиво сказал:
– Всегда готов служить вам, чем могу, вы знаете. Излагайте вашу просьбу.
Мура замялась, говорить о конфиденциальном деле Филипповой она не имела права. Кроме того, по официальной версии ученый умер естественной смертью, и все экспертизы и расследование вело Охранное отделение, а не судебные власти.
– Я должна начать с иоаннитов, – решилась она.
– Не понял. – Вирхов сдвинул плоские белесые брови.
– С госпитальеров, рыцарей Мальтийского ордена, – опасливо продолжила Мура. – В общем, Брунгильда попала на их собрание. Как – она не помнит. По счастливой случайности там же оказался Бричкин, он ее и вызволил.
– И где же ваша сестра умудрилась найти рыцарей в Петербурге?
– В особняке графа д'Ассейна.
– У д'Ассейна минувшей ночью маскарад был, знаю. Не ко времени затеяли, да, наверное, на благотворительные сборы рассчитывали, не успели отменить. Человек он известный, сеть больниц для бедных поддерживает, – проявил осведомленность Вирхов и отечески попенял: – Не тем вы занимаетесь, голубушка. Начитались на ваших курсах средневековой чепухи и выдумываете разные пустяки. Бенедиктинцы, францисканцы и доминиканцы и прочие рыцари – давно выродились, хотя, может, какие-то последователи и остались, балуются глупыми ритуалами. Если бы все современные госпитальеры были такими, как д'Ассейн, честь им и хвала. А вот как ваша сестра и Бричкин там оказались – это вопрос.
– Согласна, Карл Иваныч, согласна, – ответила Мура и покосилась на доктора Коровкина, проявляющего признаки нетерпения. – Сестра не помнит, как туда попала, а Бричкин случайно мимо проезжал. И его сочли агентом полиции. Его преследуют.
– С чего вы взяли? – нахмурился следователь.
– Они его разыскивали, – со значением сказала Мура. – Я проверила. Кто-то сегодня навещал ломовика, на котором вернулись Бричкин и Брунгильда, и выяснял, как найти Бричкина. Доктор подтвердит, мы от жены ломовика узнали.
Изумленный изобретательностью Муры, доктор как можно убедительней закивал головой.
– И кто же этот злодей, вам известно? – Вирхов скривился, как от зубной боли.
– Сначала мы думали, что это Илья Михайлович Холомков, – призналась смущенно Мура, – но после того как узнали, что вы его арестовали…
– И он иоаннит? – Следователь выкатил голубые глаза. – Никогда б не подумал. А Сайкин, вероятно, знал. Поэтому и назвал книгу «Автомобиль Иоанна Крестителя».
– Илья Михайлович действительно убил Сайкина? – уточнил доктор Коровкин.
– Есть неопровержимые доказательства, – подал голос с бочки Тернов. – Правда, пока только косвенные.
– И господин Холомков признался в содеянном? – Доктор испытывал странное удовлетворение, он всегда ожидал от красавца чего-нибудь гнусного.
– Запирается, – ответил Вирхов. – Ночку в кутузке посидит – и сломается. Он из слабых, я чую. Но мы отвлеклись. Так кто же злодей?
– Его фамилия Амантов. Коверный в цирке. Его надо остановить, пока он не натворил непоправимого.
– Вам известно, где он охотится за Бричкиным?
– Да, – сказала Мура. – Здесь недалеко, у паноптикума. Помогите нам схватить негодяя. Нужны опытные агенты.
– Погодите, погодите, – вмешался доктор, – я тоже все слышал собственными ушами: Амантов направился к Полянскому!
– Он обманул! Нечего ему делать у Полянского! У Полянского Бричкина нет! – возразила Мура.
– А что, господин Полянский тоже иоаннит? – встрепенулся Тернов, услышав знакомую фамилию.
– Нет, он не иоаннит! – Мура заторопилась. – Послушайте, я волнуюсь. Я не хочу, чтобы Бричкин погиб. Отправьте же кого-нибудь к паноптикуму, предупредите убийство!
– А что Бричкин делает в полночь в паноптикуме? – Вирхов тряхнул головой, стараясь согнать усталость.
– Охотится за Амантовым! – воскликнула Мура. – Как же вы не понимаете?
Вирхов хлопнул кулаком по столу, резво вскочил, широко развел руки и притопнул:
– А вот не понимаем! Не понимаем, и все! Кто за кем охотится? Иоаннит за Бричкиным или Бричкин за иоаннитом? Что вы мне плетете? Вы что-то скрываете! Чего-то не договариваете! И хотите, чтобы я среди ночи гнал людей в паноптикум?
На черные реснички сидящей перед ним девушки набежали слезы, еще немного и она расплачется, решил Вирхов и сбавил тон:
– Клим Кириллович, может быть, вы членораздельно объясните мне, что происходит?
– Я готов, – нерешительно промямлил доктор.
Но ему помешал телефонный звонок. Вирхов не шевельнулся, а Тернов соскочил с бочки и взял с рычага телефонную трубку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30