Прежде всего я развязал полотенце, закрывавшее его рот, и…
— Благодарю вас, сэр, — спокойно произнес он. — Ключи от оков лежат вон на том выступе, рядом с фонарем. Сначала мне удалось сломать кольцо в стене, удерживающее мою цепь. Но эти желтые дьяволы догнали меня на полпути — ведь бежать мне пришлось в цепях и кандалах, — и я не успел привлечь ваше внимание. Потом меня приковали к другому, более надежному кольцу.
Он еще не кончил говорить, когда я уже держал ключи в руках и снимал оковы с обоих пленников. Едва освободившись от кляпа, сэр Лайонел разразился потоком гневных проклятий.
— Эти дети сатаны одурманили меня! — кричал он. — Грязный негодяй Гомопуло подсыпал наркотик мне в чай! Я очнулся в этой проклятой камере, план и путь к которой затерялись много поколений назад! — Он обратил сверкающие голубые глаза на Кеннеди и не вполне последовательно осведомился: — А ты-то как попался? Я полагал, у тебя есть хоть капля мозгов.
— Гомопуло прибежал из вашей спальни, сэр, и сказал, что вам внезапно стало плохо и нужно немедленно вызвать врача.
— И что дальше, болван?
— Доктор Гамильтон отсутствовал, сэр.
— Несомненно, ложный вызов, — вставил Смит.
— Ну, и поэтому я пошел в деревню за новым доктором, Магнусом. Он тут же последовал за мной, и я провел его наверх, в вашу комнату. Он отослал миссис Орам прочь, и в результате в спальне, кроме него, остались лишь Гомопуло, я и вы.
— И что же потом?
— Оглушили мешком с песком, — бесстрастно пояснил слуга. — Доктор Магнус — он же даго, * по-видимому, тоже из их шайки.
— Сэр Лайонел! — воскликнул Смит. — Куда ведет коридор за той дверью?
— Бог его знает, — последовал ответ, разбивший мою последнюю надежду. — Мне известно об этом не больше, чем вам. Возможно…
Внезапно он умолк. Речь его прервал звук, который в этой освещенной единственным фонарем мрачной камере заставил меня мысленно перенестись в древний Рим, в Рим Тигеллина, в подземелья гладиаторского цирка Нерона. Рычание львицы и нескольких леопардов гулким эхом раскатилось по потайным коридорам.
Найланд Смит хлопнул себя рукой по лбу и устремил на меня безумный взгляд.
— Храни ее Боже, — прошептал он. — Либо их планы, неизвестно откуда добытые, оказались неточными, либо в панике они сбились с пути…
Теперь с рычанием хищников смешивались дикие вопли людей.
— Они попали прямо в старую часовню!
Как мы выбрались из потайного лабиринта Грейуотер-парка на поверхность земли, как обогнули западное крыло и подбежали к заросшей плющом стрельчатой двери бывшей часовни, я не помню. Вокруг меня плясали какие-то огни, а полуодетые слуги появлялись, казалось, из пустоты.
Я находился в состоянии временного помрачения рассудка.
Сэр Лайонел Бартон тоже вел себя как помешанный. Он сорвал с двери древние засовы и бросился в вымощенный каменными плитами сводчатый коридор, пересеченный полосами лунного света и тенями норманнских колонн. Из-за железных прутьев доносились теперь леденящее душу ворчание леопардов и звуки возни.
Смит твердой рукой держал фонарь, пока Кеннеди справлялся с тяжелыми засовами на двери.
Бесстрашный баронет влетел к своим свирепым питомцам, и луч электрического света выхватил из темноты сцену, при виде которой мне стало дурно от ужаса. Возле зияющего в полу пролома навзничь лежал Гомопуло с растерзанным в клочья горлом; белую рубашку его заливала кровь. Черный леопард, попирающий передними лапами грудь мертвеца, устремил на нас горящий взгляд. Рядом сидел второй хищник.
В углу логовища, среди соломы и мусора, лежал бирманский дакойт, впившись сильными пальцами в горло третьего, самого крупного леопарда, уже мертвого. Сверкающие в свете фонарика белоснежные клыки зверя утопали в разодранном плече бирманца.
И возле этой пары на соломе ничком лежала Карамани. Голова девушки покоилась на вытянутых вперед тонких обнаженных руках, и волна волос полностью скрывала ее лицо.
В один миг сэр Бартон оказался возле стоящего над Гомопуло крупного зверя, схватил его за шкирку и держал на весу в могучих руках. Леопард скулил и подвывал от страха, беспомощный, словно крыса в зубах терьера. Второй хищник спасся бегством в смежное логово.
Картина это вспыхнула перед моим взором и померкла. В мире внезапно стало пусто и безмолвно, и я опустился на колени возле той, чья жизнь была и моей жизнью.
Долгие часы прожил я в мучительной агонии — часы, которые на самом деле были всего лишь мгновениями, пока голова Карамани покоилась у меня на плече и я пытался обнаружить у возлюбленной признаки жизни и страшился увидеть жуткие раны… Поначалу я не мог поверить в чудо, не мог осознать невероятную, немыслимую правду.
Карамани осталась цела и невредима и спала глубоким сном наркотического опьянения!
— Леопарды решили, что она мертва, — прошептал Смит. — И потому даже не прикоснулись к ней!
ГЛАВА XXXVII
ТРИ НОЧИ СПУСТЯ
— Прислушайтесь! — воскликнул сэр Лайонел Бартон.
Он стоял на черном коврике перед массивным резным камином — громадный человек в соответствующем по масштабу интерьере.
Я осекся и напряженно прислушался. В Грейуотер-парке в этот поздний час стояла мертвая тишина.
Снаружи потоками лил дождь, и в его безостановочном шуме тонули все другие звуки. Затем сквозь ровный гул ливня мне все же удалось различить некий звук, природу которого поначалу я не мог определить.
— Вой леопардов? — предположил я.
Сэр Лайонел нетерпеливо помотал головой. Звук становился все громче и громче, и наконец я понял.
— Кто-то кричит! — воскликнул я. — Человек, который скачет на лошади во весь опор.
— Он приближается, — добавил сэр Лайонел. — Вот, он уже у входной двери!
Бешено зазвенел колокольчик, и эхо разнесло пронзительный звон по огромным залам и бесконечным коридорам Грейуотера.
— Кеннеди откроет.
Сквозь свист ветра и шум дождя до меня донесся лязг отпираемых засовов. Вся прислуга давно уже отправилась спать, и Карамани тоже, но слуга сэра Лайонела бодрствовал и не терял бдительности.
Сэр Лайонел направился к дверям; я поднялся с кресла и хотел уже последовать за ним, но тут на пороге комнаты появился Кеннеди, а за ним весь забрызганный грязью смертельно-бледный кучер. Его перепуганные глаза перебегали с одного лица на другое.
— Доктор Петри? — выдохнул он.
— Да! — откликнулся я, внезапно охваченный тревогой. — Что случилось?
— Бог мой! Да это же слуга Гамильтона! — воскликнул Бартон.
— Мистер Найланд Смит, сэр, — продолжал кучер прерывающимся голосом, и худшие мои опасения подтвердились. — На него напали, сэр, по дороге со станции. И доктор Гамильтон, в дом которого его перенесли…
— Кеннеди! — закричал сэр Лайонел — Выводи из гаража «роллс-ройс»! Оставь свою лошадь здесь, парень, и поедем с нами!
Он резко повернулся, и в тот же миг кучер, хватаясь руками за стену, тяжело повалился на пол.
— О Господи! Что это с ним?
Я наклонился над распростертым на полу человеком и бегло осмотрел его.
— Голова! Сильный ушиб. Помогите мне, сэр Лайонел. Его надо перенести на диван.
Мы положили бесчувственное тело на диван, и с помощью сэра Бартона я попытался привести кучера в сознание. Мы подняли с постели одного из слуг, и, как раз в тот момент, когда он появился в дверях, слуга доктора Гамильтона, к моему великому удовлетворению, открыл глаза и бессмысленно повел ими по сторонам.
— Говорите скорей, — сказал я. — Чем вас ударили?
Он пощупал голову и слабо застонал.
— Что-то прожужжало в воздухе, сэр. Я не слышал звука выстрела и ничего не видел. Понятия не имею, что это могло быть.
— Где это произошло?
— На полпути к деревне, сэр. Как раз возле рощицы у перекрестка дорог на вершине холма Рэддон.
— Оставайтесь здесь, — сказал я и дал краткие указания разбуженному слуге.
— Сюда, скорей! — крикнул Бартон, незадолго до этого выбежавший из комнаты, и его огромная фигура появилась в дверном проеме. — Машина готова.
Исполненный страшных предчувствий, я выбежал на дорожку. Сэр Лайонел Бартон уже сидел за рулем.
— Кеннеди, садись, — велел он, когда я занял место рядом с ним. Слуга вскочил в машину.
Автомобиль пронесся по узкой аллее, тяжело накренился на повороте и, набирая скорость, полетел по направлению к холмам, где нас ожидал затяжной подъем.
Фары выхватывали из темноты ровную прямую дорогу, и Бартон, невзирая на правила, увеличивал скорость до тех пор, пока подъем не дал о себе знать. Скорость автомобиля начала постепенно падать. Теперь сквозь надсадный рев мотора я мог слышать шум дождя в кронах деревьев, растущих вдоль обочин.
Я напряженно всматривался в тьму, прикидывая, далеко ли еще до того перекрестка, где кучер доктора Гамильтона подвергся таинственному нападению. Я решил, что мы как раз проезжаем мимо этого места, и в подтверждение моей догадки сэр Лайонел резко повернул машину и направил ее в черное устье узкого проезда.
До этого мы ехали по ровной дороге, но теперь нас начало весьма ощутимо качать и потряхивать.
— Чертова дорога! — прокричал Бартон. — Да еще этот подъем!
Я кивнул в ответ.
Видимая из машины часть дороги представляла собой сплошной поток грязи, по которому нам предстояло прокладывать путь.
Вдруг дождь прекратился так же внезапно, как и начался. И почти в тот же миг с заднего сиденья донеся яростный вопль.
В машине с поднятым брезентовым верхом было темно, но, резко обернувшись, я разглядел во мраке Кеннеди: он сидел без фуражки и потирал коротко остриженную голову. Слуга пространно чертыхался.
— Что случилось, Кеннеди?
— В меня кто-то выстрелил! — крикнул слуга. — К счастью, на мне была фуражка.
— Выстрелил? — переспросил Бартон, взглянув на него через плечо. — Вероятно, камнем швырнул?
— Нет, сэр, — возразил Кеннеди. — Не знаю, что это было, но уж никак не камень.
— Очень больно? — спросил я.
— Да нет, сэр, пустяки, — но в голосе его ясно слышались нотки страха — страха перед неизвестным.
Тут что-то опять ударилось в брезент, и он гулко зазвенел, словно барабан.
— Вот опять, сэр! — воскликнул Кеннеди. — Нас кто-то преследует!
— Ты видишь кого-нибудь? — резко спросил Бартон.
— Не могу сказать точно, сэр. В первый момент я как будто заприметил кого-то там, ярдах в двадцати отсюда. Но сейчас слишком темно.
— Попробуйте выстрелить, — предложил я, передавая Кеннеди свой браунинг.
В следующий миг тишину разорвал резкий звук выстрела, и мне почудился позади чей-то приглушенный крик.
— Видели что-нибудь? — поинтересовался Бартон. Ни я, ни Кеннеди ему не ответили. Мы смотрели вниз по склону холма. На секунду луна выглянула из-за облаков, и сзади, ярдах в трехстах от автомобиля, пятно тусклого света пересекло дорогу и растаяло в густой тьме.
Но за этот краткий миг мы успели разглядеть три человеческие фигуры — трех худых полуодетых мужчин. Я не представлял, что за оружие они использовали, но теперь стало ясно: нас преследуют три дакойта доктора Фу Манчи.
Бартон что-то свирепо прорычал и вывел машину на левую сторону дороги. Впереди показались ворота поместья доктора Гамильтона.
Их распахнул слуга, ожидающий нашего прибытия. Автомобиль свернул влево и понесся по вязовой аллее туда, где сквозь распахнутую дверь дома струился на мокрый гравий яркий свет. Весь дом был освещен, огни горели в каждом окне. Миссис Гамильтон встречала нас на крыльце.
— Доктор Петри? — взволнованно спросила она.
— Это я. Как мистер Смит?
— По-прежнему без сознания.
Мы миновали группу слуг у основания лестницы, похожих на небольшое стадо перепуганных овец, и прошли в комнату, где лежал мой бедный друг.
Доктор Гамильтон, седовласый человек с военной выправкой, приветствовал сэра Лайонела, и последний сразу же представил меня моему коллеге. Мы обменялись рукопожатием, а затем направились прямо к постели раненого и повернули абажур лампы так, чтобы свет падал прямо на него.
Руки Найланда Смита, крепко сжатые в кулаки, лежали поверх одеяла. Чеканное загорелое лицо моего друга приобрело сероватый оттенок, вокруг головы белела повязка. Он тяжело, прерывисто дышал.
Я невольно стиснул кулаки, но, не произнося ни слова, повернулся и вышел из спальни.
Внизу, в кабинете доктора Гамильтона, находился человек, обнаруживший Смита.
— Мы не знаем, как это случилось, — сказал он в ответ на мой первый вопрос. — Мы со Стейплзом наткнулись на него в темноте возле большой березы, в доброй четверти мили от деревни. Не знаю, сколько времени он пролежал там, но, по-видимому, довольно долго: ведь последний поезд прибыл на станцию целым часом раньше. Нет, сэр, его не ограбили. И деньги, и часы остались при нем. Но записная книжка мистера валялась раскрытая рядом на дороге. А ведь в ней — ну не странно ли? — лежали три пятифунтовые банкноты.
— Вы поняли, Петри? — воскликнул сэр Лайонел. — Очевидно, Смиту удалось раздобыть копию древнего плана потайных коридоров Грейуотер-парка и Колодца Монахов раньше, чем он предполагал. И поэтому наш друг решил вернуться сегодня вечером. Они похитили план и оставили Смита умирать!
— А затем они напали на слугу доктора Гамильтона?
— Фу Манчи явно пытался нарушить связь между нами этой ночью! Он старается выиграть время. Можете не сомневаться, Петри: час его отъезда приближается и он боится попасть в ловушку в последний момент.
Сэр Лайонел заходил взад-вперед по комнате, словно лев в клетке.
— Подумать только, — горько сказал я. — Все наши попытки раскрыть тайну не увенчались успехом…
— Тайну моих собственных владений! — прорычал Бартон. — Тайну, которая стала известна хитрому китайскому дьяволу!
— И по всей вероятности, также и Смиту…
— А Смит не может говорить…
— Кто это не может говорить? — раздался позади нас хриплый голос.
Не веря собственному слуху, я резко обернулся: в дверях стоял, придерживаясь рукой за косяк, Найланд Смит.
— Смит! — укоризненно воскликнул я. — Вам нельзя вставать с постели!
С помощью доктора Гамильтона мой друг опустился в одно из кресел.
— К счастью, у меня крепкий череп!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27