Дикари даже не заметили всадников у себя в тылу.Однако Шаззад отнюдь не была в этом так уверена. На гребне холма, откуда дикари начали наступление, она разглядела одинокую фигуру, опирающуюся на стальное копье. Она видела, как этот человек поднял оружие и потряс им в воздухе. Внизу всадники на огромной скорости вломились в задние ряды дикарей. В считанные мгновения копья должны были вонзиться в их спины и сокрушить шессинов на глазах у первых рядов невванской пехоты.Принцесса ожидала, что шессинов при появлении конницы охватит паника, но все получилось совсем наоборот. Она не услышала сигнала, но три задних шеренги шессинов стремительно развернулись и, прикрывшись щитами, выставили вперед смертоносные копья. Кабо замедлили шаг и застыли в нескольких шагах перед ощетинившейся копьями стеной щитов, не обращая внимания на ругань и понукания своих всадников. Вместо того чтобы нестись на противника, невванские всадники тщетно пытались заставить двигаться своих скакунов. Из строя шессинов взметнулась новая туча дротиков. С необычайной меткостью они находили щели в тяжелых доспехах невванцев и поражали всадников. Многие из них были сброшены мечущимися в ужасе раненными скакунами, однако Шаззад видела, что шессины стремились поразить людей, но не животных. Кровавое побоище продолжалось всего несколько минут, затем всадники развернули кабо и отступили. Но половина из них осталась лежать на поле боя.Шаззад ощутила какой-то запах, напомнивший ей о жертвоприношениях в храме, и она тут же узнала его. Это был запах свежей крови, всегда чрезвычайно возбуждавший принцессу. Во время жертвоприношений кровь собиралась в мраморные или золотые чаши, и ее испарения смешивались с ароматами благовоний. Здесь же, над полем битвы, витал запах крови, хлещущей из ран и орошающий землю, пьянящий, одурманивающий. Если бы не трагедия, что разворачивалась сейчас на глазах у принцессы, Шаззад ни на что не променяла бы возможность остаться здесь и полностью насладиться этим столь волнующим ее ароматом.Внезапно серебристый отблеск на склоне холма ослепил ее: Гассем вновь подавал какой-то сигнал.Пашар побледнел, и лицо его стало похожим на мраморную маску. Он видел, как половина воинов в задних рядах шессинов отделилась от основной массы войска противника. Они разбились на две группы и быстро двинулись в разные стороны. Прочие шессины повторили их маневр, и вскоре их «рога» окружили невванскую армию.Фланги войска несли серьезные потери: длинные копья шессинов легко проникали внутрь недостаточно защищенных щитами рядов воинов. Вскоре ряды невванцев были смяты, и дикари зашли в тыл войскам Пашара. Над полем боя раздавались крики ужаса, охватившего окруженных солдат. Дикари, безжалостно сея смерть, приходили в неистовство. Они покидали строй, углублялись в ряды противника и рубили, кололи, проламывали черепа, действуя мечом, копьем или каменной булавой и, казалось, вовсе не замечая ран, пока сами не падали замертво.Это было ужасающее зрелище. Еще минуту назад перед принцессой была боеспособная дисциплинированная армия — и вдруг ее глазам предстала беспорядочная толпа ополоумевших от ужаса людей. Шаззад видела, как поднимаются и опускаются копья шессинов и каждый их удар достигает цели. Внезапно она поняла, что странный приглушенный звук, который доносится откуда-то сзади, — это голос ее отца.— Дочь моя!Она обернулась, встретившись взором с королем.— Что происходит, отец? Почему они бегут? Ведь причин для паники нет. Мы все еще превосходим их численностью более чем вдвое!— На поле боя царят сейчас ужас и смерть. Храбрость наших солдат испарилась, как только они увидели, что дикари не бегут, как мы этого ожидали. А паника возникла, когда они поняли, что окружены с флангов. Здесь уже больше ничего нельзя поделать. Ты видела достаточно. Теперь немедленно отправляйся в город.— Ты должен поехать со мной, отец! — воскликнула Шаззад.— Нет, я не смогу вернуться в столицу, неся на своих плечах бремя такого позора!— Не говори глупостей, отец! — рассердилась принцесса. — Дикари одержали победу в незначительной битве у неподготовленной армии. У тебя в резерве еще пять таких армий! И кроме того, у нас есть союзники. Собрав их воедино, ты вернешься и уничтожишь самое воспоминание об этих варварах!Губы короля растянулись в невеселой улыбке.— У моей дочери стали в характере больше, чем у короля дикарей в наконечнике копья. Я, конечно же, не останусь здесь навсегда, но я не могу уйти до тех пор, пока мое войско сражается.— Большая часть его скоро будет мертва, — жестоко заметила Шаззад. — Ты не должен медлить, отец!Она обернулась к командиру личной стражи короля, который с мертвенно-бледным лицом наблюдал за происходящим. Дабы вывести его из оцепенения, Шаззад с размаху отвесила ему пощечину — такую сильную, что отбила ладонь. Однако это, казалось, лишь привело офицера в состояние еще большей растерянности. Следующая оплеуха заставила его наконец оторвать взгляд от гибнущей армии и взглянуть на принцессу.— Слушай мой приказ! Отец велит мне отправляться в столицу. Уведи его за мной как можно скорее. Если вы окажетесь в Касине позже чем через час после меня, я подвергну тебя и твоих людей страшным пыткам, а потом ваши тела зашьют в парусину и бросят в море — как урок охране, которая придет вам на смену. Ты меня понял?Гвардеец низко поклонился:— Все будет исполнено, принцесса!Шаззад удовлетворил такой ответ. Люди прекрасно знали, что она никогда не грозила понапрасну. К тому же это вполне совпадало с желанием гвардейцев: больше всего они хотели поскорее убраться с этого проклятого места. Принцесса села на своего лучшего скакуна и, в последний раз оглянувшись, посмотрела на вершину рокового холма. С необычайной ясностью, которая пришла на смену полному беспорядку в ее чувствах и мыслях, она увидела, что рядом с королем шессинов теперь стоит маленькая фигурка, которую Гассем обнимают за плечи. Несомненно, то была его королева. Интересно, как может выглядеть женщина столь грозного мужа? Неожиданно Шаззад осознала, что смертельно ей завидует. Шепча про себя проклятия, принцесса поскакала в столицу.
Король Гассем с вершины холма смотрел на то, как его воины уничтожают армию невванцев. Одной рукой он сжимал копье, другой обнимал Лериссу; его лицо оставалось бесстрастным. Только королева могла понять его, и она знала, что нынешняя ночь запомнится надолго и ей самой, и, возможно, некоторым плененным во Флории женщинам. После выигранной битвы Гассем внушал благоговейный трепет. Лерисса погладила его бедро через красную кожаную набедренную повязку, и король до боли сжал ее руку.— Погоди, моя королева. Позже… А пока дай мне насладиться зрелищем.— Ты одержал величайшую победу, мой господин! — Королева видела, как внизу их воины преследуют последних спасавшихся бегством невванцев и сгоняют вместе всех кабо, оставшихся без всадников.— Это только начало, — проследив за ее взглядом, заметил Гассем.— Многим ли удалось сбежать? — Лерисса прибыла лишь к концу сражения. — Ведь ты мог бы полностью окружить войско Пашара?— Разумеется, мог, — усмехнулся король. — Даже худшие из моих воинов куда подвижнее этих черепах, которые прячутся за своими доспехами. Окруженные, они обезумели от отчаяния. Но если ты выигрываешь битву, всегда нужно оставлять врагу возможность для спасения. Иначе он не будет побежден полностью.— Ты так мудр, мой любимый. Справились ли шессины с новой тактикой?— Она не такая уж и новая. Еще в племени мы использовали такой прием, но с более плотным построением. Никто из шессинов не бьется в одиночку. Если позволить людям врезаться в самую гущу врагов, они убьют многих на своем пути, но неизбежно погибнут сами. Те, кто сохраняет боевой порядок, несут меньшие потери. Лучше предоставить умирать иноплеменникам, а шессины лучше будут убивать сами. Я должен сохранить своих людей. Шессины — драгоценная сталь в оправе бронзы моей остальной армии.Внизу понемногу стихали звуки боя, и островитяне затянули древний победный гимн. Король и королева наблюдали с холма за кровавой резней. Когда они спустились на поле битвы, Лерисса увидела яркие капли крови, сверкавшие, как драгоценные камни, на стеблях травы и на ветвях деревьев. К тому времени, когда они достигли места расположения основных сил, ее ноги были обагрены кровью по щиколотку. Капли кровавого дождя падали с мечей, копий и кинжалов, когда воины выдергивали оружие из тел, добивая раненых.— Кампо! — окликнул король.Широкоплечий шессин приблизился к нему и отдал честь копьем.— Да, мой господин?— Велики ли наши потери?— Меньше сотни человек, господин!— А среди шессинов?— Двое убитых. Еще двое получили серьезные ранения и могут не дожить до следующего утра.На лице Гассема появилась торжествующая улыбка.— Вот видишь, моя королева? Нашим воинам пришлась по вкусу эта тактика. Теперь они знают, как просто побеждать войска на материке.Их окружила толпа воинов, распевавших победные песни и размахивавших захваченными трофеями. Древний гимн вскоре превратился во всеобщее скандирование одного имени, которое они повторяли раз за разом:«Гассем! Гассем! Гассем!..»Явив таким образом восхищение своему вождю, воины вернулись к прежнему занятию — обшаривать тела мертвецов и обирать пленников. Гассем взглянул на Лериссу. Теперь даже лицо ее и волосы были забрызганы кровью.— Возвращайся в лагерь, моя королева. Сегодня я приду к тебе в шатер. Оставь при себе темнокожую малышку, а прочих рабынь отпусти. И не смывай с себя кровь!
Отчаянно подгоняя кабо, Шаззад за несколько часов преодолевала расстояние, на которое армии потребовался бы не один день. Во время скачки она пыталась обдумать, что ей делать, когда она достигнет городских стен. Как себя вести? Ни в коем случае нельзя было допускать, чтобы в столице воцарились паника и отчаяние.Самым правильным было бы сразу собрать отдаленные гарнизоны, но она не обладала для этого достаточной властью. Придется ждать возвращения короля. Как следует все взвесив, Шаззад решила, что, если о поражении армии Пашара узнают раньше времени, может возникнуть опасность государственного переворота. Женщин в Невве всегда старались держать в стороне от политики и войны, но она зато прекрасно знала жрецов. В голове принцессы начал созревать некий план.Рассвет близился, когда Шаззад узрела вдали сигнальные огни на крепостных стенах. За полмили до ворот она остановилась, чтобы привести себя в порядок перед тем, как войти в город. Из седельной сумки принцесса достала новую накидку и, набросив ее на плечи, прикрыла запыленную в пути одежду. Затем, закрыв лицо капюшоном, она рысью направила кабо вперед.Шаззад оказалась у ворот, как раз когда их открывали, и назвала свое имя. Стражник, охраняющий ворота, преклонил колени.— Принцесса! Все ли благополучно с войском?— Конечно. Там не происходит ничего особенного. Мне просто там наскучило, и я решила вернуться раньше. Здесь гораздо больше развлечений. Да, чуть не забыла! Отец велел передать тебе кое-какие распоряжения.— Я готов исполнить любой приказ твоего отца, госпожа.— В армии было случаи дезертирства. Предатели украли кабо и могут попытаться выдать себя за людей благородного происхождения. Возможно, появившись здесь, они постараются попасть в порт, чтобы, захватив корабль, уплыть прочь.— В это время года, принцесса?— Ах, да, конечно… Ну, тогда просто затеряться в городской толпе. Так или иначе, их нужно немедленно арестовать и поместить в одиночные камеры. Ни в коем случае никому нельзя позволить говорить с ними. Тебе ясно?— Я исполню свой долг, госпожа!— Превосходно. Все остальные должны помогать тебе в этом. Если возникнет нужда, пленных нужно будет любым способом заставить молчать.— Я все понял, принцесса.Шаззад въехала в город. Она корила себя за оплошность: как можно было упустить из виду, что мореходный сезон закончился! По счастью, стражник оказался слишком туп, чтобы заподозрить неладное. Когда она прибыла во дворец, то сразу же послала рабов, чтобы немедленно собрать служителей пяти самых крупных культов Неввы. Только после этого принцесса велела согреть себе ванну.Окунувшись в горячую ароматную воду, Шаззад жестко пресекла все попытки рабынь поболтать с ней и попыталась расслабиться. Когда доложили о приходе жрецов, она велела тотчас провести их к себе. Разумеется, обычно она не принимала гостей в купальне, но жрецов нельзя было считать настоящими мужчинами. Как и все служители государственных культов, они были кастратами.Толстые, самодовольные жрецы изумленно воззрились на возлежащую в мыльной пене принцессу. Их чувство благопристойности явно было оскорблено.— Моя госпожа! — воскликнул верховный жрец морского бога Аква. — Что стряслось, если ты велела призвать нас, оторвав от утренних молений?Шаззад с трудом удалось удержаться от смеха. Никто из этих старых ленивых болванов уже по крайне мере лет двадцать не отправлял никаких утренних служб. Все дела, требующие хоть каких-то усилий, они препоручали младшим жрецам и послушникам.— Я ценю вашу исполнительность. Но сейчас я намерена воззвать к вашему патриотизму.— Патриотизму, госпожа? — Жрец был так удивлен, будто никогда в жизни не слышал подобного слова.— Выслушайте меня внимательно. Нам предстоит сделать очень многое, а времени у нас мало.Рассеянно продолжая водить губкой по своему великолепному телу, она в общих чертах сообщила посетителям с происшедшим под стенами Флории.В паузах она склонялась к воде, чтобы смыть пену с волос. Подняв голову, принцесса сделала вид, что ей в нос попала вода, и это наконец-то дало ей возможность рассмеяться.Больше сдерживаться она уже не могла — настолько потешно выглядели жрецы. Узнав о поражении, которое произошло вдали от стен столицы, они побледнели, взмокли от пота и затряслись.— Я видела как армия была разбита значительно меньшим войском лишь по одной причине: солдатам показалось, что они попали в окружение, из которого нет выхода.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37