— Вай-ваг! Я ведь не закончил промывать ему уши, так что ни о каком долге и речи быть не может! — запротестовал Эврих. — Но скажи, как удалось почтенным купцам спастись из неволи? Капитан «Верволики», помнится, грозился не то приковать вас к веслам, не то отправить на каменоломни?— Вероятно, эта участь постигла корабельщиков, а что касается купцов… Мы, знаешь ли, часто рискуем и стараемся помогать друг другу. У Шераха в Городе Тысячи Храмов нашелся старинный знакомец, который, получив весть о постигшем его несчастье, поспешил прийти ему на выручку. Шерах замолвил за нас словечко, мы написали обязательство на известную сумму и были выкуплены добрым человеком, не успев изведать тягот рабского труда…— Ага… — рассеянно протянул Эврих, глядя сквозь просветы между складами для товаров на разгружавшиеся у пристаней речные суденышки торговцев, доставлявших в Мванааке из глубины империи рис, пшеницу, ячмень и просо, шелковые ткани и мешковину, мясо, руду и древесину. Раньше здесь швартовались и торговые джиллы, и чужеземные корабли, но теперь заморские суда перестали появляться в прибрежных водах Мавуно, а имперские купцы, сторожевики и военные корабли становились на якорь в морском порту. Аррант перевел взгляд на ближайший левобережный причал, прозванный Извозом. — Стало быть, не так уж крепко следят чиновники Кешо за чужеземцами, надумавшими покинуть Город Тысячи Храмов?— Кто станет чинить препятствия несчастным, единственное желание которых — вернуться на родину, дабы не питаться подаяниями сердобольных знакомых? Не думаешь ли ты, что и тебе пришла пора покинуть Южный материк и продолжить путешествие в Мельсину?Чайки, кружащие над Извозом и рыборазделочными столами, казались в солнечных лучах крохотными золотыми молниями. Криков их из-за дальности расстояния слышно не было, но Эврих знал, что они зовут в путь. От Гвадиары пахло не только рыбой, водорослями и смолой, от неё пахло близким морем, свободой, дальними странами. Где нет нужды таиться, незачем натирать лицо соком ореха, где за ним не будут охотиться подчиненные Амаши и не надобно надувать щеки и изображать из себя всемогущего чародея. Хотя нет, щеки придется надувать и там, если он примет предложение Иммамала…— Ты помнишь наш разговор на борту «Ласточки»? Я давно бы покинул Мавуно, но не могу возвратиться в Мельсину, не выполнив возложенного на меня поручения, — продолжал посланник Мария Лаура, не глядя на Эвриха. — Мне известно, что ты уже пробовал договориться о месте на корабле, отплывающем из Мванааке. С моей помощью ты без труда покинешь этот город. Через день-два, самое позднее через седмицу. Если захочешь взять с собой юношу, сопровождавшего тебя в Терентеги, я не стану возражать, место найдется и для него.«Тразий Пэт старше меня года на два-три, — подумал Эврих. — Сейчас ему лет двадцать семь — двадцать девять. Долго ли он ещё протянет в темнице? И до каких пор Кешо намерен держать его там, почему не торопится с публичной казнью?»Он рассчитывал узнать что-нибудь о старинном приятеле через Рабия Даора, но Тартунг сообщил, что тот уехал по каким-то делам из города и неизвестно когда вернется. Это было очень, очень некстати, вот только не зря ли он возлагал столько надежд на Эпиара? С чего он взял, что бывший аскульский купец поможет ему? Да и чем тут вообще поможешь? Императорская темница — не погреб трактирщика, проникнуть в который можно, взломав единственную дверь или же подобрав ключи к одному-двум замкам…— Хвала Богине, она хранила и оберегала тебя от невзгод! Однако не кажется ли тебе, что довольно уже испытывать её терпение? — неожиданно сухо и даже сурово вопросил Иммамал. — Ты легко обзаводишься друзьями, но и врагов приобретаешь с неменьшей быстротой. Причем друзья твои сами нуждаются в помощи, тогда как враги способны стереть в порошок дюжину таких, как ты.— Будешь слишком сладким — съедят мухи, — пробормотал Эврих.Иммамал был на редкость хорошо осведомлен о его делах, и вещи говорил самые что ни на есть разумные. Более того, глядя в сильно загорелое, морщинистое лицо посланника саккаремского шада, аррант неожиданно почувствовал, как соскучился по светлокожим людям. Он провел в Мавуно около года и давно перестал ощущать себя здесь чужаком, но это вовсе не значило, что он не скучал по землякам и Верхней или хотя бы Нижней Аррантиаде. В конце концов, от мытья в розовой воде чеснок не теряет своего запаха. Заботы обитателей империи касаются его лишь постольку, поскольку и он не обязан посвящать им всю жизнь…— Мухи тебя, может, и не съедят, а вот люди Амаши рано или поздно шкуру попортят. Ты видишь, мне кое-что известно о твоих делах и знаешь, почему я проявляю к тебе такой интерес. И если я говорю, что голова твоя нынче нетвердо держится на плечах, то поверь — так оно и есть. Быть может, сам ты этого не понимаешь, но со стороны-то оно виднее. Оставь рыбаку сети, птицелову — птиц, мстящему — месть. Ты лекарь, и твое дело исцелять.— Так-то оно так, и если бы ты предложил мне покинуть Город Тысячи Храмов раньше, я бы не колеблясь последовал за тобой… — задумчиво проговорил Эврих и, неожиданно решившись, продолжал: — Теперь, однако, я не могу уехать, не выполнив своего долга по отношению к попавшему в беду другу и не сдержав обещания, данного Аль-Чориль. Или, по крайней мере, не попытавшись это сделать.В нескольких словах он поведал Иммамалу о знакомстве своем с Тразием Пэтом и поисках дочери Газахлара своего сына. Чем дольше он говорил, тем мрачнее становилось лицо саккаремца, а когда Эврих закончил рассказ, лжекупец затейливо выругался и отчаянно захрустел сцепленными за спиной пальцами.— Умеешь ты осложнять свою жизнь! — промолвил он после некоторого молчания и удивленно покачал головой. — И как это у тебя хватило смелости рассказать мне о своих замыслах? Откуда такая уверенность, что я не сболтну лишнего, дабы расстроить твои безумные планы?— Так в том-то и дело, что планов никаких нет! Окажись мой знакомец сейчас в городе, я бы, может, и не стал откровенничать…— Удивительная наивность! Ты, стало быть, хочешь, чтобы я помог тебе отыскать Ульчи и освободить Тразия Пэта? — уточнил Иммамал, в очередной раз оглянувшись по сторонам и убедившись, что никто не может их подслушать. — А почему бы тебе не попросить у меня, например, трон аррантского Царя-Солнце? Не высоко ли голову задрал? Гляди, дождь в ноздри попадет — захлебнешься!— Легче, легче! — остановил Эврих раздосадованного саккаремца. — Я ведь тебя по всему Городу Тысячи Храмов не выслеживал, чтобы за помощью обратиться! Да и не просил ещё пока ни о чем. Просто объясняю, почему не могу нынче принять твое предложение.— Объясняешь? — в сердцах повторил Иммамал и так хрустнул пальцами, что аррант испугался за их сохранность. — Нет, ты торгуешься со своим благодетелем, вместо того чтобы ноги ему лобызать! Я из кожи вон лезу, дабы дурную голову от топора уберечь, а тело от пыток, и что же слышу? Он позволит себя спасти, ежели я наследника имперского престола ему сыщу, да ещё и дворцовую темницу разрушу!..— Ну полно из себя оскорбленную добродетель строить, — вновь прервал Эврих Иммамала. — Напрасно ты меня в наивности упрекаешь и землю копытом роешь. Будучи преданным слугой Мария Лаура, ты не можешь не понимать, что отыскать Ульчи в интересах шада. А Тразий Пэт, коли удастся его освободить, великим подспорьем для Ильяс станет. И не сверкай на меня очами! Предотвратить вторжение имперских войск в Саккарем поважнее, пожалуй, в настоящий момент, чем здоровье дочери Дильбэр.— Смышлен, ох смышлен! — неожиданно ухмыльнулся Иммамал, отбрасывая маску напускного гнева. — Рассуждаешь ты верно, да по чину ли халат меришь?— По мне так как раз, а ты себе можешь попроще подыскать! — заявил Эврих, дивясь собственному нахальству.Решившись рассказать Иммамалу о Тразий Пэте и Ульчи, он не вполне отдавал себе отчет, зачем это делает, и теперь с некоторым изумлением понял, что порыв его был очень даже обоснован. Вряд ли посланник Мария Лаура оставался до сих пор в Мванааке только ради того, чтобы залучить чудо-лекаря в Мельсину. Надобно думать, он нашел способ послужить здесь верой и правдой своему повелителю, разыскал единомышленников и, следовательно, мог оказать Эвриху неоценимую помощь. Ежели, конечно, сочтет, что у них есть хоть какие-то шансы на успех.— Вай-ваг! Насколько нам всем было бы проще жить, кабы ты предложил мне бежать из Мванааке до моего отъезда с Газахларом! — вырвалось у Эвриха помимо его воли.— Тогда я ещё не мог предложить тебе этого. — Саккаремец выдавил из себя кислую улыбку и развел руками. — Не ожидал, что ты так меня озадачишь. По мне, лучше заплата, чем голое колено, но мысль устроить в Мванааке заваруху и сорвать вторжение Кешо кажется заманчивой, чего уж тут говорить. Мне надобно подумать. Давай встретимся с тобой здесь… через три дня. И еще… Я бы хотел поговорить с Аль-Чориль и удостовериться, есть ли у неё люди, способные действовать, или это все досужие разговоры.— Этого я тебе обещать не могу. Предводительница гушкаваров чрезвычайно подозрительна, и не без причины. Хотя… Я поговорю с ней, и, быть может, она не откажется встретиться с тобой.— Поговори. И да прольется дождь тебе под ноги. — Иммамал поднял руку в прощальном приветствии и неспешным шагом двинулся по направлению к приречным складам.Эврих смотрел ему вслед, пока фигура сухощавого саккаремца не скрылась между приземистыми строениями. Неожиданно ему пришла в голову мысль, что ради воплощения в жизнь своих замыслов он собирается задействовать силы, которые и впрямь могут потрясти империю до основания, и это его ничуть не порадовало. Он вовсе не был уверен, что, если задуманное Ильяс удастся и она станет опекуншей при малолетнем императоре, это принесет радость или пользу обитателям Мавуно. Аррант не желал зла Кешо — раз уж тому удалось отстранить Таанрета от управления империей, значит, он и впрямь лучше подходил на эту роль, но обстоятельства складывались так, что все его здешние знакомцы оказывались врагами ныне здравствующего императора и выбирать ему было не из чего. К тому же, если Ильяс придет к власти, саккаремцы несколько лет могут спать спокойно, и Марий Лаур успеет приготовиться отразить вторжение…— О, Всеблагой Отец Созидатель! — с тоской в голосе пробормотал Эврих, поднимая глаза к небу, затянутому набежавшими со стороны моря облаками. — Ну почему мне постоянно приходится расхлебывать кашу, к которой я не имею ни малейшего отношения?Ни Всеблагой Отец Созидатель, ни Великий Дух, ни прочие Боги не ответили, разумеется, на вопрос чудного арранта. Да и зачем бы им утруждать себя, коли ответ напрашивался сам собой? Ежели не проходит человек по жизни бледной тенью, то вольно или невольно приходится ему расплетать оставленные предшественниками в наследство узелки судеб в пестро-красочном ковре мироздания. А то и свои заплетать, на горе и радость современникам и потомкам…Чем ближе подходил Эврих к улице Оракулов, тем безнадежней представлялось ему задуманное. Подобно утопающему, он цеплялся за оказавшуюся под рукой соломинку, прекрасно понимая, что спасти она его не может. Надеяться на то, что кто-нибудь из предсказателей подскажет ему, где надобно искать Ульчи, было глупо: подчиненные Амаши, да и сама Ильяс, уже обращались к ним с этим вопросом, и, если бы кто-нибудь знал ответ, наследник императорского престола был бы давно найден. Однако ничего лучшего, чем прибегнуть к помощи оракулов, аррант в сложившейся ситуации придумать не мог и последовал совету Тартунга.Все десять дней, проведенных в Мванааке, он напускал на себя важный вид. Кидал в пламя жаровни пахучие порошки, делал над ним затейливые пассы руками, бормотал нечто невразумительно-глубокомысленное на всех известных ему языках, дабы создать видимость магических действий, но никакого результата эти трюки, как и следовало ожидать, не принесли. И не могли принести, ибо Эврих не был магом, а тянуть время становилось опасным. Если бы только Рабий Даор был в городе…Проблеск надежды появился после неожиданной встречи с Иммамалом, но уверенности в том, что саккаремец захочет и сможет чем-то помочь в освобождении Тразия Пэта, у Эвриха не было, а между тем вернувшийся в Город Тысячи Храмов Газахлар, безусловно, доложил Кешо о встрече с Аль-Чориль. Таким образом они потеряли преимущество внезапности, и люди Амаши уже рыщут в поисках их по столице. Эврих надеялся, что узнать в нем светлокожего, золотоволосого арранта будет непросто, и все же предпочел бы не вылезать из дома до встречи с Эпиаром или с посланцем Мария Лаура. Вряд ли Амаша прикажет прочесывать приречный район города, где среди бедного люда — ремесленников, грузчиков и рыбаков — испокон веку находили приют всякие сомнительные личности, а вот устроить засаду у «Мраморного логова» или на улице Оракулов очень даже может.Нет, будь его воля, аррант носа бы из временного их убежища не высунул, тем паче, скучать ему было некогда. Ильяс, воспользовавшись отсутствием Газахлара, связалась с Урубом, и тот ухитрился передать её людям все те драгоценные Эвриховы тюки, разлуку с коими он так остро переживал. Обретение лекарственных снадобий и манускриптов, которые он считал безвозвратно для себя потерянными, окрылило арранта, и он с позволения Аль-Чориль, сотворил для приютившего их трактирщика и его домочадцев пару-тройку маленьких чудес — тех самых, которые не имели к настоящей магии решительно никакого отношения. Тарагата была против и, как оказалась, рассуждала на этот раз более мудро, чем Ильяс. Весть о том, что в притоне старика Шайала поселился чудо-лекарь, немедленно разнеслась по окрестным лачугам, лепившимся друг к другу и к склонам бывшего карьера так, что и не разберешь, где кончается одно и начинается другое жилище. Недужные голодранцы потянулись в трактир, и чем большему числу их Эврих оказывал необходимую помощь, тем больше страждущих стекалось в заведение Шайала на следующий день.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53