Гляди, будет случай, встречу тебя да посчитаюсь. Ух ты, кикимора!
Кто-то из зрителей рассмеялся. «Хорек» вскинул руку с нагайкой.
— Погоди! — сказал атаман.
Переступив с ноги на ногу, он коротким точным ударом свалил Шаги — на на землю.
— А теперь встань! — приказал он.
Шагин поднялся с земли. Лицо его было разбито. От угла рта по подбородку ползла струйка крови.
— Ты с ним встретишься, — сказал атаман. — В раю свидишься, зараз и почеломкаетесь. Только на том свете раньше него будешь: дюже торо — пишься туда.
Дружный смех вырвался из десятков бандитских глоток.
«Хорек» глядел на атамана преданными глазами.
«Матрос» вскинул карабин и выпалил в воздух.
— Не балуй! — строго сказал атаман. И прибавил: — С толком расхо — дуй боеприпасы.
«Матрос» загоготал, вновь вскинул к плечу карабин, навел на плен — ников.
Площадь притихла. Все решали секунды. Саша поднялась с земли, за — городила Шагина.
— И меня заодно! — крикнула она. — Разом кончай! Всех троих ра — зом! Ну, чего ждешь, герой?
Толпа загудела. Женщины перешептывались и неодобрительно смотрели на бандитов. Те, что были с мужьями, подталкивали их к атаману.
Шагин обнял Сашу за плечи.
— Твердил же тебе, — сказал он громко, чтобы всем было слышно, — ведь сколько твердил: останемся в городе, не помрем, как-нибудь пе — ребьемся. Так нет же: «В село поедем, до мамы, в степи тоже православ — ные, разве тронут мирных людей?» Вот те и не тронули!
В толпе возникло движение. Женщина в сапогах с короткими голени — щами протиснулась в круг, поставила перед пленниками полное ведро, поклонилась в пояс:
— Пейте, страннички добрые!
— Вот спасибочко, — сказал Шагин и шагнул к ведру. — Бабе вовсе невмоготу без воды.
«Хорек» ногой пнул ведро. Оно опрокинулось, вода широкой струей плеснула по земле.
— Ах ты!.. — Хозяйка подняла вывалившийся из ведра черпак с длин — ной ручкой, в сердцах хватила им по лбу «хорька».
Удар был силен, бандит едва удержался на ногах.
Площадь загоготала. Теперь смеялись все — бандиты и сельчане. И громче всех — атаман. Но глаза у него были серьезные, внимательно ог — лядывали крестьян. Атаман понимал, что разбросанные в степи редкие се — ла да хутора — единственная его опора и база. Здесь банда хоронится после налетов, зализывает раны, набирается сил, здесь же черпает по — полнение и запасает продовольствие, фураж. Стоит ли на глазах у всего села убивать беременную женщину и ее мужа?
Вот и люди, что недавно прискакали из города и переполошили бан — ду, подняв ее на поиски затерявшихся в степи чекистов, одобрят ли они эту спешку с расстрелом?
Нет, по всему выходило, что следует подождать. Сперва надо хоро — шенько допросить задержанных. А убить их можно и ночью, без лишнего шума…
Атаман поднял ладонь, требуя тишины.
— Кто мы есть? — громко сказал он и оглядел площадь. — Мы есть православное воинство. — Рукой, на запястье которой болталась нагайка, он показал на свое окружение. — Свободное православное воинство, а не якие мазурики. Зараз будем говорить с этим людыной. Спытаем, шо он та — кое есть. И тогда решим. — Атаман обратился к Шагину: — Покажь доку — менты!
Шагин отвернул полу пиджака, рванул ветхую подкладку. Она лопну — ла, на землю вывалились бумаги. Их подобрали, отдали атаману. Тот дол — го вертел перед глазами две тоненькие серые книжечки, потом громко сказал:
— Очки принесите!
— Так ты же разбил их, батько! — крикнул «хорек». — На запрошлой неделе разбил. Ночью до ветру ходил, так ненароком наступил на них и разбил. Неужто запамятовал?
— Верно, — солидно кивнул атаман. — В таком разе позвать писаря Прокопенку!
Подошел рыжий увалень — тот, что грыз морковь, охраняя лошадей возле оврага. Он и сейчас ел — крепкими белыми зубами обдирал остатки мяса с большого бычьего мосла.
— Здесь я, батько, — сказал он и руку с едой завел за спину. — Слухаю вас.
— На-ка! — Атаман протянул ему книжечки.
Прокопенко спрятал мосол в карман, сальные руки вытер о собствен — ную шевелюру, затем осторожно взял документы и стал рассматривать.
Пленники были спокойны за документы. Фальшивые эсеровские карточ — ки, которыми они предусмотрительно запаслись перед походом, оказались здесь к месту.
Шевеля губами, рыжий писарь силился разобрать записи. Все ждали. «Хорек» приблизился к Прокопенко и, дыша ему в ухо, тоже заглядывал в раскрытые книжки. Время шло, нетерпение присутствующих нарастало.
В наступившей тишине послышался стук колес и голос возчика, пону — кавшего лошадь. К площади приближалась подвода.
Саша вздрогнула, осторожно передвинулась за спину товарища. Она узнала и каурую кобылу, и ее хозяина — бородатого биндюжника.
Между тем рыжий писарь закончил наконец возню с документами, вы — тер рукавом вспотевшую физиономию и ткнул пальцем в сторону Шагина.
— Это будет Иван Щукин, — провозгласил он. — А баба есть жинка его, Настасья.
— Православные? — крикнул мужик из толпы.
— Должно, так, — сказал писарь, вновь поднося к глазам бумаги.
— Добро! — Атаман хлестнул нагайкой по сапогу. — А шо за люди? Какого звания? Не комиссары?
— Не, батько, — возразил писарь. — Написано: учитель. — Он снова уткнулся в документ, засопел от натуги и с трудом выговорил: — Соци — ал-революционер.
— Так. Значит, эсеры. Ну-ну, побачим. — Атаман посмотрел на плен — ника: — Эй, одежу скидай!
Шагин снял пиджак, стащил с плеч рубаху, все это положил на зем — лю.
— И сапоги, и портянки!
Пленный сбросил обувь. Помедлив, распустил шнурок на брюках, вы — лез из них.
Теперь он стоял голый по пояс, в одних кальсонах, стараясь не глядеть на Сашу.
«Хорек» присел на корточки, встряхнул пиджак, вывернул карманы, отодрал подкладку. Затем так же тщательно осмотрел брюки. Ничего не обнаружив, отбросил вещи, выпрямился.
Атаман все видел.
— Зачем ушли в странствие? — спросил он Шагина. — Баба еле ногами двигает, а ты ее по степи мотаешь.
— Голодно стало в городе…
— Голодно… Куда путь держите?
— До ее матери. — Шагин показал на Сашу, — Четвертые сутки в пути.
— А в селе небось заждались вас. — Атаман подбоченился, оглядел крестьян, адресуясь к ним. — Гонцов со всех сторон слали, истомились ожидаючи, все очи проглядели: приезжайте, желанные городские гости, курей наших жрать, да сало, да калачи!
Бандиты негодующими криками поддержали своего главаря. Крестьяне хмуро глядели на пленников.
— Нам сала не надо, — сказал Шагин. — Нам бы картошки да хлеба, какой найдется. Только бы вволю. И за все это я отработаю. — Он выста — вил вперед руки, раскрыл кулаки. — Много буду работать. Только бы жин — ка в заботе родила.
— Это где же ваше село?
— Добираться надо через Николаевку, — сказал Шагин, держа в памя — ти недавний разговор селянок о фельдшере, — а потом… — Он посмотрел на Сашу, как бы приглашая ее завершить описание пути.
— Свернуть треба после Николаевки на закат, — сказала Саша. — Еще верст тридцать — и будет хутор Лесной.
Говорила она механически, почти не слыша собственного голоса. Са — ша все глядела на бородача в шляпе с пером. Оставив подводу, он проби — рался к центру площади.
Атаман задал еще несколько вопросов и умолк. Соображал, о чем бы еще спросить.
— Бабу надо пощупать. — «Хорек» шагнул к Саше, ухватил ее за пле — чо, намереваясь сорвать платье.
Саша была готова к этому. Отшатнувшись, вскрикнула и повалилась на землю. Падая, сильно толкнула присохший к израненному телу порт — фель. Она вновь вскрикнула, теперь от пронзительной боли, и потеряла сознание.
Когда Саша очнулась, женщины поили ее водой. Еще две селянки на — седали на «хорька», выталкивая его из круга.
Площадь гневно гудела. Атаман размахивал руками, что-то кричал, но его не было слышно, Тогда он выхватил маузер и выпустил в воздух несколько пуль.
Стало тише.
— Раскудахтались, кацапы вонючие, — прорычал он, тяжело дыша. — А ежели то комиссары и мы их упустим?
Женщина в сапогах с короткими голенищами показала на окровавлен — ные ноги пленницы.
— Глядите, люди, якой це комиссар!
— И бумаги у них справные, — поддержала ее другая крестьянка. — Сами же проверяли. Вот писарь говорит: все в полной справе. Не позорь бабу, атаман!
— Помыть ее надо да внести на лежак, чтобы отошла. — Женщина в сапогах приблизилась к атаману: — Дозволь, возьму ее в свою хату. А ты караул поставь, если сомнение имеешь.
Главарь бандитов и сам видел, что хватил через край. Движением руки он успокоил собравшихся. Обратился к Саше:
— Встань, баба!
Шагин помог Саше подняться на ноги. Атаман подошел ближе, упер руки в бока.
— Ежели ты из здешних мест, должен кто-нибудь знать тебя и в на — шем селе. Назови этого человека, пусть откликнется, и тогда иди с ми — ром.
Саша ответила, что в селе у нее нет знакомых: с малых лет жила в городе, в услужении, пока не вышла замуж.
— Вона! — протянул атаман. — Что же, наши и в город ездят, на привоз или еще куда. — Он повысил голос, обращаясь к сельчанам: — Кому ведомы учитель и баба, кто даст ручательство, что не комиссары?
Никто не отозвался.
Молчал и биндюжник, ошеломленно разглядывая Сашу, ее обезображен — ную фигуру.
Атаман повторил вопрос.
И тогда бородач будто очнулся. Растолкав людей, стал пробираться в первые ряды.
Саше стало трудно дышать. Рука невольно потянулась к вырезу коф — точки, где был спрятан наган.
Между тем атаман заметил старика, поманил нагайкой.
Возчик приблизился, стащил с головы шляпу. Все это время он не сводил глаз с Саши.
— Что это за старик? — шепнул Шагин. — Знает тебя?
— Знает… Плохо дело, Андрюша.
На церковной паперти появился местный священник — тощая несклад — ная фигура в длинной, до пят, выцветшей рясе. Прикрыв ладонью глаза, он оглядел площадь, собравшихся на ней сельчан, увидел пленных.
— Ты кто? — спросил атаман биндюжника. — Из каких будешь мест? Чем занимаешься?
— Тутошний я…
— Прозвище?
— Микола Ящук.
— Свой, значит. — Атаман осклабился. — А чего вылез? Может, зна — комы тебе мужик и баба?
Все так же глядя на Сашу, Ящук согласно кивнул:
— Трошки знакомы.
— Выкладывай, кто такие!
— Ее знаю, бабу.
— Давай, Микола Ящук. Где видел ее?
— Та в городе, где же еще!
При этих словах возчика поп проворно сбежал с паперти, стал про — бираться в круг.
— А ты чего? — сказал ему атаман.
— Коня у него отобрали в городе, — сказал священник, положив ла — донь на плечо Ящуку. — Доброго коня увели комиссары. А взамен дали дохлятину. — Дернул биндюжника за руку, показал на пленных: — Они и есть те самые каты? Ежели опознал, говори, не запирайся!
— Дрова ей возил, — сказал бородач, исподлобья взглянул на Сашу и отвернулся.
— Какие дрова? — опешил священник.
— Березовые кругляши.
— Стой! — Атаман оттолкнул попа, готовившегося задать новый воп — рос. — Куда возил дрова? В комиссариат?
— Не… — Биндюжник замотал головой. — До дому дрова возил. Она на привозе купила, я и отвез.
— Да кто же они есть?
Ящук скосил глаза на писаря, который все еще держал в руках доку — менты пленников.
— Баба — учительша, — твердо сказал он. А мужик — супружник ее законный.

2
Пленников привели в хату, стоявшую здесь же, на площади, втолкну — ли в глухой чулан позади горницы. Дверь затворили, они остались одни.
Когда глаза освоились с полумраком, Шагин увидел ведро воды и брошенный на пол мешок с сеном. Слабый свет проникал сквозь щели в рассохшейся дощатой двери. В самую большую щель можно было разглядеть часть горницы — массивный некрашеный стол и угол комнаты с божницей, традиционным рушником над ней и веточкой вербы. Окно находилось левее, косо бьющий оттуда свет разрезал сумрак плотной сверкающей полосой.
Шагин постарался удобней устроить Сашу — пододвинул сено к стене, усадил девушку на мешок, чтобы была опора спине. Затем оторвал от сво — ей рубахи широкий лоскут, смочил в ведре, прохладную влажную тряпку положил Саше на лоб.
— Да, да, — прошептала она, — сейчас мне гораздо лучше, не беспо — койся, Андрюша.
Скрипнула входная дверь. В доме появилась хозяйка. Сперва Шагин разглядел в дверную щель ее ногу в стоптанном сапоге с обрезанным го — ленищем, потом локоть обнаженной руки и древко ухвата. Вероятно, жен — щина возилась у печи.
Так прошло несколько минут. В воздухе растекся запах варева. Поч — ти тотчас в чулане померк свет — кто-то подошел к двери.
Вот уже стукнула откинутая щеколда. Дверь отворилась. У входа в чулан стояла хозяйка. Шагин узнал ее — это она принесла воды и напала на «хорька», когда тог опрокинул ведро.
— Борщ я сготовила, — сказала женщина. — Наварила полный чугун. Кушайте на здоровье.
Саша задвигалась в своем углу.
— Мне бы выйти…
Хозяйка нерешительно оглянулась, будто спрашивала у кого-то раз — решения.
Шагин наклонился вперед и увидел «хорька». Тот сидел на табурете возле окна. На подоконнике стояла наполовину пустая бутыль. Положив карабин на колени, страж неторопливо тянул из жестяной кружки.
— Бабе можно, мужику нет, — изрек бандит, вешая кружку на горлыш — ко бутыли.
Саше помогли встать. Хозяйка обняла ее, осторожно вывела из дома.
Шагин сел на мешок, закрыл глаза. В памяти всплыло все то, что произошло за последнее время. Итак, бандиты знают о портфеле с ценнос — тями. Секретная информация снова просочилась к противнику. От кого же она получена?
Вспомнился убитый чекист. Да, тот, кто стрелял в Гришу Ревзина, мог знать и о портфеле с драгоценностями.
Резонно предположить, что он здесь, этот человек. Приехал, орга — низовал поиски. Возможно, и сам сейчас рыщет в степи: будь он в селе, обязательно пришел бы на площадь посмотреть на задержанных.
Шагин поежился при мысли о том, что предатель может появиться в любую минуту.
Понимала это и Саша. В этих обстоятельствах выход был один — по — бег немедленно, сейчас, пусть даже с самыми ничтожными шансами на уда — чу. С этой мыслью она, поддерживаемая хозяйкой, медленно вышла из до — ма. Женщина провела ее в дальний угол двора, показала на сплетенную из лозняка загородку:
— Здесь… Может, помочь?
Саша покачала головой, шагнула вперед.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12