Позже, когда он оставил этот бизнес, ему доводилось зарабатывать на жизнь стрельбой, но он не становился на сторону какого-то мясного барона только потому, что тот платил больше, чем другой мясной барон. Здесь все решала рекомендация друзей или рассказы простых ковбоев. Вместе с Винном они отправились за Рио-Гранде, чтобы помочь жителям мексиканской деревушки избавиться от банды, которая грабила и без того нищих фермеров. Там тоже все было ясно. Вот работяги, а вот — бандиты. Этим надо помочь, а тех — убить.
Но здесь был особый случай. Он чувствовал, что эти люди нуждаются в его помощи. Больше того: он не мог уехать отсюда, не отплатив им за то, что они спасли ему жизнь. Но Крис умел только стрелять.
Если бы Лукас враждовал с шайкой разбойников, все было бы проще. Но не мог же Крис устроить перестрелку с дюжиной приличных джентльменов, которые к тому же находились под защитой полиции, армии и газет…
— Горнорудная компания… — повторил он, достав «смит-и-вессон»и заглядывая в его ствол на свет. — Надо подумать, с какого боку к ним можно подобраться.
— У компании есть свои ребята в Вашингтоне. По крайней мере, так утверждает этот инженер Скиллард. Говорит, что у него куча друзей на самом верху. Сенаторы, конгрессмены, журналисты. Но они далеко, а мы уже здесь. У нас хорошие шансы, — сказал Винн.
— Пожалуй, ты прав, — сказал Крис. — Кажется, мне пора сменить ствол. Двадцать вторым калибром здесь не отделаешься. Как у нас с патронами?
— Три дюжины сорок четвертого калибра, как раз к нашим «Фронтирам», — доложил Винн. — Есть еще пара лишних винчестеров, «семьдесят третьих».
— Лишних? — Крис усмехнулся. — Заряжены?
— Оба, полные магазины.
— Вот тебе и еще тридцать патронов, — сказал Крис. — Уже кое-что. На первое время хватит. В конце концов, наверняка в Крофорд-Сити есть оружейная лавка.
Энни они и не узнали бы, если б она не проворчала, подъехав к ним на вороном мерине:
— Из чего, интересно знать, делают такие вонючие сигары? Не из чесночной шелухи? Не отставайте, а то заблудитесь!
Она была похожа на мальчишку-ковбоя — в черных брюках на широких подтяжках, в красной рубашке и синей кавалерийской куртке, распахнутой на груди. Ее белый шейный платок был стянут серебряной застежкой, а на голове красовалась черная шляпа с белой лентой.
Они скакали вдоль реки, когда Крис заметил, что выше них по косогору движется еще один всадник. Винн тоже оглянулся, перешел с рыси на шаг, и всадник быстро нагнал их. Это был индеец в обычной ковбойской одежде, но его серую мягкую шляпу украшал пучок коротких черных перьев, пришитый к ленте тульи. Поперек седла лежал карабин, украшенный кожаными накладками.
Индейцы относятся к своему оружию, как к собственному ребенку: заботливо и строго, но порой и побаловать любят. И этот винчестер был не просто ухожен, он был наряжен. Желтая кожа, обшитая зеленым шнуром, обтягивала его в тех местах, где к оружию прикасались руки — на ложе приклада и на цевье. Шоколадного цвета замша, охватившая приклад, была расшита бисером, и рисунок этот показался Крису необычным для индейцев. Необычным было и то, что индеец ехал на оседланной лошади.
— Ну, — недовольно протянула Энни, — еще один провожатый!
— Здравствуй, Крокет, — произнес индеец, не замечая девушки. — Меня зовут Джуд. Лукас просил проводить вас до старого карьера.
Энни не остановилась и поехала вперед одна.
— Спасибо, Джуд, — несколько озадаченно ответил Винн, переглянувшись с Крисом. — Откуда ты меня знаешь?
— Я не знаю тебя. Твое имя назвал Лукас. Я знаю твоего раненого друга. Крис, рад видеть тебя на коне.
Крис задумчиво потер подбородок, вглядываясь в непроницаемое, широкое лицо.
— Извини, Джуд. Не могу вспомнить, где я тебя видел…
— Ты меня не видел, ты спал, — сказал индеец. — Я поеду первым, держитесь за мной на бросок камня.
Его мустанг лязгнул зубами у самого уха белой кобылы и получил за это от индейца кулаком по шее.
— Тебе надо поменять лошадь, — сказал Джуд и ускакал вперед, обогнав Энни.
Крис смотрел ему вслед, перебирая в памяти всех своих знакомых индейцев. Их было немного, и все они остались в Техасе.
— А я и не знал, что у тебя есть друзья команчи, — сказал Винн.
— Команчи?
— Ты видел перья на его шляпе? Это команчеро. У них свои знаки различия. Этот Джуд по-нашему считался бы рядовым. Сержанты носят скальп бизона. А полковники — корону из орлиных перьев. Кстати, о короне. Интересный рисунок у него на прикладе. Я таких не видел.
— Всадник, кажется?
— Не просто всадник, а всадник на белом коне, с копьем в руке, поражающий змею под копытами коня. Прямо святой Георгий, только в короне из орлиных перьев.
— Когда ты успел все разглядеть? — ревниво спросил Крис.
— Ты бы и сам разглядел, если бы не спал перед этим так долго, — успокоил его Винн. — Ты просто еще не полностью проснулся.
Индеец на своем мустанге скакал впереди, не оглядываясь. Его светлая шляпа даже не вздрагивала, он держался в седле ровно и легко. Казалось, его тело плывет в воздухе отдельно от скачущего коня.
— Я вспомнил, где видел его, — сказал Крис.
— И где же?
— Во сне. Точнее, в бреду. Когда меня лечил твой старик Лукас. Интересно, в чем заключалось лечение?
— Обычное лечение, — уклончиво ответил Винн. — Перевязка, покой. Ничего особенного.
— Ничего особенного? Ты же всегда нахваливал девичью мочу, как средство от ран, — напомнил Крис.
— Нет, у Лукаса свои методы. Хотя в нашем распоряжении и было несколько девиц, — Винн вздохнул. — Но здесь не верят в шайенскую медицину. У него всякие травки, корешки и прочее. Ну, если уж ты так хочешь знать, сначала он тебя обработал настойкой, которая называется «мертвая вода». И ты после этого был как мертвец. Белый, неподвижный, холодный. Ночью индейцы собирались над тобой и молились. Меня туда не звали, но я видел, как они наутро выползают из той комнатки, где ты лежал. Молились они за тебя просто до изнеможения. Потом…
— Потом он напоил меня живой водой, — продолжил Крис. — И я стал совсем как живой.
— Точно! Откуда ты знаешь?
— Откуда? Из детских сказок, откуда же еще.
Добравшись до шахтерского поселка, они остановились на площади, и Энни зашла в лавку, чтобы купить подарки. Крис, Винн и Джуд стояли в тени под навесом. Прямо перед ними на другом краю площади виднелась яркая вывеска: «Офис шерифа». Рядом безжизненно повис бело-зеленый флаг Горнорудной Компании Берга.
— Кто платит шерифу — компания? — спросил Крис и сам себе ответил: — Компания, кто же еще. Кажется, я знаю, с какого бока к ним можно будет зайти.
— Послушай, Крис, — сказал Винн. — Зачем откладывать? Ты давно хотел навестить местного шерифа. Будет очень хорошо, если он поговорит с тем парнем, который лежит в сарае у Лукаса.
— Шериф Маккарти не поедет на другой берег, — сказал Джуд.
— А если его попросит лучший друг? — возразил Винн. — Насколько я понимаю, раненый парень наверняка состоит в какой-то шайке. Я слышал, как его покойные друзья называли какого-то Хаммера. Возможно, это их старший. Пока раненый еще может связно произнести хотя бы несколько имен, он должен сказать их в присутствии шерифа.
— Дельная мысль, — кивнул Крис. — Не будем терять время. Надеюсь, ты без меня справишься с этой девчонкой.
— Здесь не говорят «справишься». Здесь говорят «поладишь», — сказал Винн.
— Поосторожнее с ней, — попросил Крис. — Но забывай, нас еще ждут дела в Нью-Йорке.
Глава 4. ПОД ЗАКОНОМ И ВНЕ ЗАКОНА
Лысый Мак был самым сильным и высоким в шайке Энди Крофорда. При ограблениях ему всегда поручалось уносить всю добычу, какой бы она ни была. В последнем деле ему пришлось в одной руке нести легкий мешок с барахлом, отнятым у пассажиров дилижанса, а другой рукой он бережно придерживал на своем плече умирающего Энди. Главарь шайки испустил дух через час. Две пули, выпущенные из карманного пистолета перепуганным пассажиром, положили конец славной карьере. Опечаленные товарищи погребли Крофорда на старом солдатском кладбище, на окраине вымершего городка, и воткнули в его могилу крест с чужим именем. А потом посовещались и разбрелись в разные стороны. Каждый решил заняться своим делом.
Толстяк Андерсен, к примеру, подался в матросы на Миссисипи. Крис отправился в Мемфис изучать банковское дело и игорный бизнес. А Лысый Мак соблазнился разговорами о золоте, найденном в Нью-Мексико.
На прииске, куда он добрался, его поначалу поражали местные нравы. Здесь не было воровства. Можно было спокойно оставить в своей незапертой хижине таз с намытым золотом и уйти работать на участок. Бывало, что пропадали инструменты или исчезала упаковка галет, но воровства не было. Не было ни драк, ни ссор: на это не оставалось времени. Каждый час работы приносил старателю прибыль — когда десять центов, когда десять долларов. И люди проводили чуть не круглые сутки на своих участках.
Когда же вдруг обнаружилось, что какой-то новичок украл у соседа деньги, сорок два доллара, было немедленно созвано общее собрание, на которое, впрочем, пришли не все. Лысого Мака избрали судьей, потому что он был самым высоким и сильным. И он, выслушав обе стороны, постановил всыпать воришке сорок два удара плетью по голой спине. Приговор был единогласно одобрен собранием и тут же приведен в исполнение. Юридический процесс занял не больше часа, и удовлетворенные старатели разбрелись по участкам.
В следующий раз Лысого Мака отвлекли от работы по более серьезному делу. На соседнем прииске возник спор из-за воды. Чтобы намывать больше золота, старатели давно уже отказались от кастрюлек и лотков, и давно уже не работали в одиночку. Шесть-восемь человек объединялись и строили промывочный желоб, к которому нужно было подвести воду через систему рвов и канав. Но где взять столько воды в засушливом Нью-Мексико? Естественно, тот, чей участок располагался у самого источника, был в более выгодном положении. Те же, кто оказался ниже по течению, страдали от нехватки воды. Но разве вода не была общим достоянием, так же как воздух?
Чтобы их рассудить, и был вызван самый высокий, самый сильный и самый справедливый старатель с соседнего прииска. Лысому Маку пообещали даже заплатить десять долларов за время, потраченное на процесс, независимо от его решения. Он посоветовался со своими компаньонами и отправился к соседям. Приговор был простым и понятным. Воздух — это всего лишь воздух, а вода — это инструмент. Человек, первым дошедший до источника и застолбивший его, имел право на всю воду. Только потому, что он первый.
При голосовании выяснилось, что право первого поддерживают даже те, кто пострадал от этого. Ведь рано или поздно все они покинут этот прииск и отправятся дальше. И там-то каждый постарается стать первым и вовсю использовать свое «право приоритета». Нашелся только один несговорчивый смутьян, который вскинулся и с пеной у рта начал вопить, что Лысого Мака подкупили, что он продал свой вердикт за десять долларов. Его пытались образумить, но он выхватил револьвер. Лысый Мак, не сходя с судейской телеги, уложил его одним выстрелом. И собрание вновь признало его решение справедливым.
Когда прииски перестали приносить достаточно золота, старатели подались на новые земли, в Оклахому, чтобы использовать свои навыки и инструменты для добычи угля. Лысый Мак ушел из Нью-Мексико вместе со всеми, но ему не пришлось махать кайлом или катать тяжелую тачку. Шахтеры единодушно избрали его шерифом.
Он набрал себе верных помощников и принялся ретиво исполнять свои новые обязанности, сполна отрабатывая жалованье, которое выплачивала ему горнорудная компания. Как только случилось первое нападение на дилижанс, шериф Маккарти успел схватить грабителей раньше, чем те смогли пересчитать добычу. Он вспомнил свое недавнее прошлое и легко угадал, куда отправятся злоумышленники. С помощью надежного проводника-метиса он отыскал их логово. Шестеро его помощников окружили неприметную охотничью хижину и по команде шерифа открыли ураганный огонь из карабинов. Злодеев зарыли там же, хижину сожгли, а награбленное вернули счастливым горожанам. Все были довольны исходом дела. Все, кроме судьи Бенсона.
«Шериф должен ловить преступников, а не убивать их», — сказал судья Бенсон, когда ему рассказали об этом случае посетители его салуна. С того самого вечера и пошла незаметная война между судьей Бенсоном и шерифом Маккарти.
С точки зрения закона судья Бенсон был подлинным самозванцем. Все знали, что старый Бенсон способен справедливо разобраться даже в самом запутанном споре. Но никто уже не помнил, с каких пор хозяина салуна «Бенсон из Ричмонда» стали называть судьей. И никто не знал, в каком году появился его салун на перекрестке двух степных дорог.
Не одна сотня фургонов проскрипела мимо этого высокого крыльца, и не каждый из гостей был способен расплатиться звонкой монетой. Кто-то выпивал в долг, чтобы рассчитаться на обратном пути из Калифорнии, — но из Калифорнии редко возвращаются… А кто-то оставлял в салуне вещи, ставшие вдруг обременительными. Наверно, именно таким образом появилась в салуне книжная полка, на которой с годами собрались манускрипты, необходимые для судопроизводства: Первый, Третий и Четвертый тома «Американского законодательства», «Справочник переселенца в Орегон и Калифорнию», «Автобиография» Франклина, а также несколько разномастных томиков Библии.
Судья Бенсон пользовался библией почти так же сноровисто, как шериф Маккарти — кольтом. Любое разбирательство начиналось с того, что все участники поочередно прикладывали ладонь к засаленному переплету и обещали говорить правду. Они и говорили правду, каждый по-своему. Судье оставалось только выяснить, чья правда была ближе к закону, который дан Богом. Со временем Бенсон стал непревзойденным мастером по выискиванию в библейских текстах таких строчек, которые лучше всего подходили к теме судебного заседания.
Приговоры суда обычно устраивали всех. Потерпевшая сторона получала возмещение своих убытков, а ответчик утешался тем, что он мог бы с чистой совестью плюнуть на решение судьи-самозванца, но не делает этого из уважения к вышестоящей инстанции.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34