Почему в него не целился? Охранник достал из кармана рацию. — Я тут задержал одного, в плавочках. Из люка вылез, — сказал он быстро. — Ага, жду.Жди-жди, щас дождешься.— Ложись, а то башку снесу! — снова грозно предупредил охранник.— Сейчас, сейчас. — Я нагнулся, якобы собираясь лечь, а в следующее мгновение сделал мощный прыжок. Одним движением выбил из его руки пистолет, вторым уложил охранника на землю, заломил ему руку. — Дурак ты, я ж для твоего босса стараюсь, чтоб с его головы ни один волосок не упал, — проговорил я тихо. — Не мешай мне больше никогда! — Коротко ткнув охранника в шею, я отключил его на несколько минут, а сам, забросив его пистолет в ближайшие кусты, побежал.Через полминуты здесь начнется такой переполох! Правильно, правильно, пускай посуетятся, потренируются в поимке «опасного преступника», а то у этой охраны от безделья и сладкой жизни совсем глаза жиром заплыли.Через пару минут я уже был на берегу. Не раздумывая, прыгнул в воду и поплыл. Сомневаюсь, что кто-нибудь из министерской охраны смог бы за мной угнаться.Я выбрался на берег недалеко от того места, где под зонтиком в шезлонге спал Ивлев. Снял спасательный жилет, сунул его в свой пакет, вытерся полотенцем и, плюхнувшись в шезлонг, закрыл глаза.Итак, будем надеяться, что после случившегося со мной охрана дачи будет усилена, а люк, через который можно проникнуть на территорию, заварен. Да, а люди Голубкова пускай займутся пляжем. Главное в нашем деле — все организовать, а потом сидеть в шезлонге, лениво потягивая холодный сок, и смотреть на плоды трудов своих.Где-то сейчас мои пацаны, в каком краю? Сегодня же надо им отзвонить и выяснить, как движутся дела, выполнили ли они задание, получили ли за него бабки. И Настене с Ольгой надо позвонить. Вроде первый день здесь, а уже так соскучился без своих девчонок.— Хэ, спит он! — раздался голос Ивлева. — Вроде молодой, а хуже старикана. Ведь просил через полчаса разбудить!— Что? — Я часто заморгал, будто бы спросонья.— Я говорю, плохо, что в вашем возрасте вы ничем не интересуетесь. Большая польза для сердца именно от активного отдыха, а не в шезлонге под зонтиком дремать. Поди, и не окунулись даже?— Нет-нет, окунулся, — кивнул я. — Очень хорошая вода.— А хотите, я вас как следует плавать научу? — неожиданно предложил Михаил Станиславович. — У меня, между прочим, второй разряд по плаванию. Километров на десять в море уплыть могу.— Да ну! — наигранно удивился я.— Вот тебе и «да ну»! — гордо произнес Ивлев.— Знаете, мне уже поздно учиться. Я уж лучше так, у бережка побултыхаюсь.— Не хотите как хотите... Конфеток английских больше не найдется? Уж больно вкусны.— Конфеток? — Я улыбнулся. — Конечно, угощайтесь на здоровье.Пусть лучше спит, чем треплется ни о чем. 18 Антон Владленович курил сигару, сидя в глубоком кресле в своем кабинете, и потягивал из большого бокала коньяк. Рядом стоял столик-бар, сделанный в виде глобуса. На экране огромного телевизора бесшумно скакали лошади с привставшими на стременах жокеями. Звук был выключен. Раздался робкий стук в дверь.— Ну, чего? — несколько раздраженно спросил Антон Владленович.В кабинет заглянул охранник.— К вам...— Знаю, знаю, кто, — перебил его хозяин. — Давай зови скорей.Вошел Саша. В руке у него был большой пластиковый кейс с металлическими вставками — в таких обычно возят телеаппаратуру.— Добрый день. — Саша не решился первым протягивать руку, и Антон Владленович тоже руки не подал.— Сюда клади! — показал себе под ноги хозяин.Саша послушно положил кейс перед креслом, достал ключи, вставил их в миниатюрные замки. Вопросительно посмотрел на Антона Владленовича.— Открывай, открывай, — кивнул тот. — У меня от тебя секретов нету.— Слушаюсь! — по-военному отчеканил Саша и открыл кейс. Кейс был доверху набит пачками стодолларовых купюр. Саша даже присвистнул.— А ты думал, здесь старое тряпье? — усмехнулся Антон Владленович. — Это моя законная зарплата за три месяца. И так задержали.— И сколько же тут? — не удержался, спросил Саша, не в силах оторвать взгляда от пачек с купюрами.— Должно быть, два с половиной. Ты вот что... ты пересчитай их и поезжай в наш банк. Положишь на счета нашей конторы. Управляющий знает, что к чему, что куда... Двадцать штук твоих — за риск, за благородство. Шучу... За работу. Теперь меня интересует только одно — Вэн.— Вэн сказал, что через день все будет о'кей.— Его устами да мед пить. Если канал этот потеряем — все потеряем. Так что ты смотри, Саша.— Я смотрю, Антон Владленович. У меня глаз — алмаз. Муха не пролетит.— Вот и молодец. Иди работай. Я отдохнуть хочу.Саша вышел из кабинета, прошел через бильярдную в небольшую комнатку-гардеробную без окон, опустился на банкетку, стоящую посреди гардеробной, раскрыл кейс и начал пересчитывать пачки.Кейс этот он забрал из камеры хранения Ленинградского вокзала. Ничего необычного, ничего сверхъестественного — традиционная схема: регион получает деньги на развитие какой-нибудь области промышленности, некоторая часть этих денег разворовывается, а для того, чтобы не было неприятностей с Центром, делается черный «откат» наличкой — процентов в пятнадцать — двадцать от сворованной суммы. Деньги достаются тому, кто лоббирует интересы региона, то есть Антону Владленовичу, а он их «отмывает» через банк, превращая в абсолютно законные капиталы, нажитые непосильным трудом.— Сорок три, сорок четыре, сорок пять, — сосредоточенно шевелил губами Саша, выкладывая пачки на пол. «Если Вэн не сделает своего дела, и ему, и Владленычу тогда конец — это верно. Кислород перекрыть — человек сам задохнется». 19 Вертолет уже давно стоял на небольшой площадке на окраине села, а Боцмана с раненым парнем все не было. Муха несколько раз набирал номер сотового телефона, но операторша металлическим голосом сообщала ему, что телефон отключен или временно недоступен.— Твою мать! — выругался Муха. — Что же там случилось? Подождите меня, я быстро, — сказал он Гере. — Одна нога тут, другая там.— Ладно, минут десять подождем, — согласился Гера, глянув на прикованного наручником к спинке сиденья Бурыгу.Муха побежал в село.Около трупов бандитов, лежащих посреди улицы, уже толпился народ. Люди громко обсуждали случившееся. Заметив вооруженного человека, бегущего по дороге, все бросились врассыпную.— Да, блин, свой я, свой! Не бандит, — сообщил Муха, сбавляя шаг. — Эй, где у вас тут медпункт? — крикнул он зычно.Какой-то древний старик, боязливо выглянув из калитки, неопределенно махнул рукой.— Совсем вас запугали, — сказал Муха. Старик торопливо захлопнул калитку. Медпункт найти не составило большого труда.Дверь со сбитым замком была нараспашку, в окнах горел яркий свет. Муха побежал по коридору. Через дверной проем он увидел двух женщин в марлевых повязках, склонившихся над парнем, лежащим на столе.— Это... Боцман где? — спросил у них Муха. — Большой такой, высокий.Одна из женщин подняла на него взгляд и пожала плечами.— Это раненый, да? Там вертолет ждет, чтоб в город отвезти.— Сейчас, сейчас. Еще пять минут, — сказала женщина. — Вы не мешайте.«Черт, куда же Боцман пропал?» — встревожено подумал Муха, выйдя на крыльцо медпункта. Где-то на окраине щелкнули звонкие выстрелы. «Автомат», — определил Муха по звуку.Через минуту врачиха его окликнула:— Идите помогите переложить раненого на носилки.— Иду.Вдвоем с врачихой они переложили Айгаза. Муха взялся за носилки спереди, медсестра сзади, врачиха подняла вверх банку с каким-то лекарством, от которой к руке раненого тянулась капельница. Так втроем они побежали по улице к вертолету.Гера сидел на камне рядом с «вертушкой» и курил. Увидев Муху с носилками, он вскочил, подбежал, перехватил носилки у медсестры.Айгаза с ходу погрузили в вертолет. Взревел двигатель, начали вращаться, набирая обороты, винты.— Ранение очень серьезное. Одну пулю мы достали, вторую нет. Довезете — немедленно на операционный стол, — давала последние наставления врачиха, стараясь перекричать рев двигателя.— Это вы ему. — Муха кивнул на Геру. — Я не лечу.— Я тоже не лечу, — покачал головой Гера. — Ты с пацаном полетишь, — ткнул он пальцем в одного из своих бойцов. — Потом отзвонишь мне, как и чего.Только сейчас Муха заметил, что пленного в вертолете нет. Он удивленно уставился на Геру.— Где?..— Этот хмырь? Попытка к бегству карается расстрелом, — ухмыльнулся Гера.Муха смотрел на него и не мог понять, шутит он или нет.— Нет, серьезно.— Я тоже серьезно. Не знаю, как он умудрился наручник отстегнуть, в общем, мне ничего больше не оставалось, как... — Гера сделал неопределенный жест рукой.— То есть как? — перекричал Муха взревевший двигатель.Вид у Олега был очень решительный.Они отошли подальше от «вертушки». Ми легко оторвался от земли и резко устремился ввысь, скоро скрывшись за макушками деревьев.— Нет, ты кончай такой базар. Это же единственный свидетель. Он нам еще ничего толком не рассказал. Ни про банду, ни про...— Ты че, не понимаешь, у меня выхода другого не было? — завелся Гера.— Покажи мне его.— Да пожалуйста! — Гера направился к кустам слева от дороги, Муха — за ним. В кустах навзничь лежал Бурыга, его маскхалат был залит кровью.— Ты же пленного расстрелял, — тихо сказал Муха, глядя в глаза Гере.— Да ты что! Я ж тебе объясняю — бежал он, пришлось мне...— Это ты кому другому скажи, а я на своем веку больше нормы покойников повидал. Когда человек бежит — дырки у него в спине.— Да что ты лезешь-то, куда не надо! — заорал вдруг Гера. — Тебе за это бабки платят, чтоб лез? Тебе платят, чтоб ты бабу нашел! Ты ее нашел, нет?— Ты разговор на другую тему не переводи, сейчас я о том, как ты с пленным поступил. Я понимаю — в бою противника убить. Но ты же его без суда и следствия расстрелял!— А пошел ты! — Гера резко развернулся и зашагал прочь.— Нет, погоди! — Муха подскочил к Гере, схватил его за рукав, пытаясь развернуть. Гера с развороту ударил Муху в челюсть. Удар был профессиональным, боксерским, и Муха осел на землю, потеряв сознание.— Будет он мне еще тут командовать! — сказал Гера и сплюнул. — Ты это, побрызгай ему в морду водичкой, пусть в себя придет, — приказал он единственному оставшемуся у него бойцу.Парень свинтил крышку фляги, плеснул водой Мухе на лицо. Олег открыл глаза.— Ублюдок ты! — сказал он Гере веско. — И дела у тебя ублюдочные. Ладно, пленного уже не вернуть. Теперь Боцмана надо искать. В селе он где-то.— Ты командир, ты и командуй, — оскалился в улыбке Гера. 20. ПАСТУХОВ Мотоцикл я купил за пятьсот баксов у парня, который работал в санатории медбратом. Хоть и развалюха, а все же на ходу. Без колес-то в нашем деле никуда. Ни в каком ГИБДД я свое транспортное средство регистрировать, конечно, не стал. Покатаюсь, пока не кончится моя командировка, да и верну старому владельцу. Как говорится, и волки сыты, и овцы целы.Исследование подземных коммуникаций, ведущих к министерской даче, окончательно убедило меня в том, что Голубков был прав — министру грозит вполне реальная опасность. Убийцы готовятся, отрабатывают разные тактики подхода к «объекту». Судя по информации Голубкова, заказчик их торопит, так что времени у них в обрез. Хоть бы одним глазком глянуть на этого самого Вэна. Что за птица такая?После того случая с охранником близко я к даче не подходил. Я позвонил Голубкову, и вскоре мой номер оборудовали записывающей камерой, трубой с пятидесятикратным увеличением и видеомагнитофоном. Иногда я наблюдал за дачей сам, иногда, когда нужно было уйти на процедуры или в столовую, ставил магнитофон на запись. Когда темнело, включал прибор ночного видения.Нет ничего утомительней в нашей нелегкой службе, чем сидеть в засаде и ждать, когда наконец она вылетит, эта «птичка». Орел, сокол, стервятник. Наверняка Вэн сам даже близко к даче не подойдет, заставит светиться своих людей. Если что — их загребут, а он останется в стороне, выйдет сухим из воды и поймет, что охрана многократно усилена.Теперь все, или почти все, «дыры» в системе охраны были мною выявлены и заткнуты. Но самое слабое звено осталось. Это — выезды. Пока «объект» на даче, более-менее в безопасности, но как только выехал — все! Опасность может скрываться за любым углом. Если уж президентов умудряются стрелять, то что говорить о каких-то министрах. А они ведь с женой живые люди — и на рынок съездить надо, и в летний театр на концерт сходить. Не могу же я ограничить их передвижения по городу! Такой будет скандал! Ну что ж, придется мне на время стать его ангелом-хранителем...Я приник к окуляру трубы. Ворота были заперты, вокруг ни души. Только стая бродячих собак разлеглась на обочине дороги.— Сережа, Сергей! — раздался с соседнего балкона голос Ивлева.«Блин, опять! Может, накормить его конфетами так, чтобы все двадцать дней проспал? Вот ведь доставала!»Я вышел на балкон в одних трусах и потянулся.— Что, опять спал? — удивился Михаил Станиславович.— А сколько сейчас? — спросил я его сонным голосом.— Так пять скоро. Вредно сейчас спать. После полудня биоритм меняется. Сейчас самое время спортом заниматься.— Нет-нет, никакого спорта, — сказал я и вернулся назад в комнату.— Ну хотя бы посильные физические упражнения. Так вы свое бедное сердце совсем растренируете, — донесся мне вдогонку голос Ивлева.— Ничего, ничего, как-нибудь без вас разберемся с моим сердцем, — пробормотал я, снова припадая к окуляру.Ворота отворились, и из них выехал бронированный «мерседес» с затемненными стеклами. Отлично.Через полторы минуты, когда машина министра будет проезжать мимо санатория, я уже буду, как говорится, «в седле».Я быстро напялил тренировочные брюки, футболку, схватил с полки шкафа шлем и выскочил из номера.Отрегулированный мною мотоцикл завелся с полоборота, и я выехал через запасной выезд прямо перед носом министерского «мерседеса». Представил себе, как слегка напряглись охранники, увидев мотоциклиста в темном шлеме, замаячившего перед самым их бампером. Спокойно, мужики, я с вами!Я сбросил скорость, чтобы пропустить «мерседес» вперед. Увеличил дистанцию между мотоциклом и машиной, чтобы охрана не заподозрила неладного.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37