Женщина странно ухнула, но в сознание не пришла.
Назревала ситуация, которую Леха предвидеть не хотел. Зверь, обманутый Лехиным ложным маневром (на самом деле Пешкодралов не собирался никуда уходить, потому что с женщиной на спине таскаться по улицам не хотелось), бдительность почему-то терять не собирался и из дверного проема не уходил.
– Медом ему там, что ли, намазали, – пробурчал парень и приостановился на месте. Может, попробовать на таран?
Он взглянул на врага пристально. Злая искорка полыхнула в его глазах и погасла, зародив уверенность. Нужны были решительные действия, и Леха был готов к ним.
Перевалив несчастное тело хозяйки со спины опять на руки, Леха подумал и засунул его под мышку, чтобы не мешалось. Благо силушкой парень, возросший на вольных хлебах деревенской глубинки, обделен не был. Пара прыжков – и он вновь на площадке у злополучной квартиры. Кот вильнул хвостом из стороны в сторону, стараясь запугать Пешкодралова. Не на того напал! Курсанта российской милиции на понт не возьмешь!
С громким боевым кличем: «Ухне-ем!» – Леха рванул вперед, громко шлепая босыми ногами по полу. Голова несчастной женщины, имевшей неосторожность не вовремя потерять сознание, задорно подпрыгивала в районе Лехиного сердца, а растрепанные волосы производили беспорядочные движения, сбрызгивая капли недавно принятого душа. Рот недовольно скривился, но глаза были закрыты, продолжая изображать бессознательность. По-молодецки, в считаные секунды развив завидную скорость, парень ворвался в темную прихожую, впопыхах запулив животное в дальний угол коридора.
– Мя-я-я-у-у! – грязно выругался кот.
Леха не отреагировал. Он сделал свое дело, и крепость была взята. Оставалось только забросить хозяйку квартиры на диван и линять отсюда, пока чего еще не случилось. Парень помнил, что диван располагался в той комнате, из которой он совсем недавно так бесславно вырвался. Оказавшись рядом с ним, Пешкодралов уже размахнулся, примеряясь к броску…
Душа его, возросшая в грубых условиях бескультурной деревни, по сути своей от рождения была доброй и широкой, как бескрайние поля российской глубинки. Несмотря на возраст и будущую профессию, она словно беспомощный цыпленок оставалась наивной, ранимой. Тяжелая жизнь села не смогла заставить ее сделаться черствой. Короче, Леха женщину бросить не мог, и точка.
Укладывая бессознательное тело на мягкое ворсистое покрывало, разрисованное стилизованными цветами и бабочками, курсант склонился над бледным лицом хозяйки кота и почувствовал ее горячее дыхание. Лехе и без того было жарко от одной только мысли, что его тыл оказался открыт пристальному взгляду врага, притаившемуся сзади, у кресла. А тут еще этот горячий пар, вырывавшийся из широких ноздрей хозяйки. Незащищенный тыл курсанта с новой силой заныл, напоминая о позорном падении. Женщина резко открыла глаза, вперив каштановый взгляд в Лехин нос, густо покрывшийся испариной. Парень ощутил, как рука ее обвила его шею и требовательно притянула к себе ближе.
– Мой мачо, вы такой галантный, – Пешкодралов попробовал вырваться. – …и страстный.
Откуда у женщины взялась такая сила, Леха не знал. Властным движением она прижала курсанта к своей вздымавшейся как океан груди.
– Как только я тебя увидела, я потеряла голову. Ты такой красивый.
– Здесь темно, вы плохо рассмотрели, – безрезультатно пытался вырваться Леха.
– Пышешь молодой страстью…
– В квартире душно.
– У тебя такая крепкая, спортивная фигура…
– Я на днях полнеть начал. Вон он, второй подбородок. – Пешкодралов вытянул шею, чтобы женщина лучше рассмотрела.
– А эта обольстительная неприступность.
– Ну что вы, я мягок и податлив.
Объятия сжались крепче.
– Как отрадно это слышать, – горячо прошептала влюбленная женщина, и парень почувствовал прикосновение ее полных влажных губ к своим губам.
В голове все завертелось, покатилось кувырком, смешалось в одну большую кучу. Все мысли покинули распаленный Лехин мозг, кроме одной. «Линя-я-ять», – кричала она внутри Пешкодралова и ругалась матом. Бдительность была потеряна напрочь, чем и воспользовался злейший враг человечества, черный зверь, затаившийся до поры до времени в углу. Полет до этого угла им не был забыт. И возмездие наступило.
Острые когти впились в тот самый тыл, незащищенность которого волновала Леху уже заранее. Словно медсестра-садистка вонзила туда сотню острых шприцов. Леха дернулся и подался вперед, навалившись на разгоряченную любовными чувствами женщину.
– Больше страсти! – вскрикнула она, раздирая майку на Лехиной груди. Она бросила на пол истерзанные лоскуты и откинула в стороны руки. – Я ваша!
Кот вонзил зубы в мягкую плоть курсанта, что оказалось той самой пресловутой последней каплей. Пешкодралов взвился на месте, подпрыгнув чуть ли не до потолка, и ринулся в первую попавшуюся дверь.
Это была дверь балкона.
Балкон оказался узким, а его перила некрепкими. Проторив себе дорогу далее, в безграничные просторы воздушного пространства, Леха сделал несколько шагов по воздуху и… почувствовал, что зря надрывается. Все равно летит.
Приземление не отличалось мягкостью, но удивило своей целенаправленностью. Пешкодралов рухнул точно на копчик. В который вцепился кот. Под котом же оказалась та самая вожделенная грязно-красная крыша школы милиции, на которую так хотелось попасть курсанту. Парень вздохнул – не разбился.
Крыша была покатой, и Леха почувствовал, что с ускорением съезжает вниз. Вместе с котом. Кот, послуживший прокладкой между человеком и крышей, истошно выл, оставляя клочки шерсти на металле. Ухватиться было не за что, чтобы хоть как-то притормозить движение. Серый асфальт дороги, с мчащимися по нему машинами, угрожающе надвигался. Падение было неизбежным. Край крыши. Ноги безвольно повисли в воздухе…
Леха вцепился руками в скользкий карниз и мысленно попрощался с мамой, папой и капитаном Мочиловым.
* * *
Огромная толпа, в центре которой оказались Федя и Садюкин, приветственно помахивала платочками «спортсменам» и скандировала что-то ободряющее. Рядом, на небольшом возвышении, которое при богатой фантазии можно было принять за трибуну, размахивал носовым платком, зажатым в кулак, какой-то тип мужиковатой наружности, крашенный в рыжий цвет и с нарисованными веснушками.
– Вот парни показали нам типичный пример современной распущенности нравов и стремления подражать Западу, – кричал рыжий на трибуне. – Не постеснялись ради правого дела. Молодцы!
Массы ободряюще взревели.
– У них, в Америке, может, так и принято, разгуливать по улицам в чем мать родила, но в нашей стране подобного безобразия не должно допускаться.
Массы снова загудели, согласные с оратором. Фрол Петрович на всякий случай растянул глупую улыбку и подхалимски кивнул. Сухонькая рука маленького старичка, здорово смахивавшего на лесовичка из фильмов Роу, опустилась на плечо Ганги. Федя посмотрел в мгновенно прослезившиеся глаза.
– Туды-т твою в коромысло. Басурманин, а как за правое дело радеет, – восторженно произнес пенсионер.
За спиной послышался шепот:
– Черный, а ничего, ладный. Мне бы лет с десяток сбросить, не упустила бы такого.
– Какой десяток, Федотовна? Ты же Николая, царя, помнишь. Когда он еще в мальцах ходил.
– Ить чего удумала. Ничуть не помню мальцом-то. Вот отроком, да. Бывало, папаша евойный, Александр, на коня белого с собою посадить, вожжи в руки даст…
– Удила, Федотовна.
– А я о чем, уздечку, ясно. Он сидит, такой весь из себя статный. Прям как парнишка этот, только кожей светлее.
– А не вспомнить ли тебе молодость, Федотовна? – хихикнул голос.
– Чего же не вспомнить. Я ведь еще хоть куды. Функционирую.
За время всего разговора Федя самолично прочувствовал, что это за прекрасное ощущение – шевелящихся на голове волос. Словно живые, они беспорядочно, не поддаваясь никакой логике, перемещались, распрямляясь и лишая Гангу его природных кудрей. Старичок, обозвавший его басурманином, дрожащей рукой опирался на плечо курсанта, беззубо улыбаясь. Федя нервно дернул подбородком и обернулся на потенциальную любовницу. Тазик выпал из рук, гулко зазвенев об асфальт.
– Ого! С таким я еще как зафункционирую!
* * *
Санек сидел на подоконнике и беспечно болтал ногами, все время задевая батарею. Непростительно беспечно, если учитывать всю сложность ситуации, в которой оказался почти ополовиненный состав комнаты номер 13, то есть команда Кулапудова. Окно было открыто, нежный весенний ветерок приятно поглаживал руки и раздувал майку парусом. Может быть, это позволило Диролу расслабиться и проявить легкомыслие? Санек Зубоскалин с интересом изучал братьев Утконесовых, присевших на корточки у стены.
– Вот интересно, как же это получается два дубликата таких народить? – философски заметил он. – Как клонированные, ей-богу.
– А ты видел клонированных? – огрызнулся Антон. – Сравнивает тоже!
– В фильмах видел.
– Так то же монтаж, – справедливо заметил Андрей.
– Вы что, не понимаете всей серьезности происходящего? – взвился нервничавший больше всех Кулапудов. – О каком монтаже может идти речь, когда такое дело!
Венька подскочил вплотную к Саньку, ткнув пальцем в воздух. Предполагалось, что это должно было усовестить парня. Дирол спрыгнул с подоконника и фамильярно повесил руку на плечи командира.
– Монтаж, дорогой мой, это такое дело, когда был человек – и нет его. Куда делся? Почему так? Потому что вырезали. – Санек пощелкал двумя пальцами у носа Кулапудова. – Или наоборот, сначала вроде нет никого, а потом оп!..
Парень не успел закончить фразу, сбитый с ног мощным ударом в спину. Падая на пол, он успел заметить знакомые трусы с маками.
– Монтаж? – удивился Венька. – Или все же полтергейст?
– Да Леха я, – обиделся обладатель трусов. – Пикировал тут с крыши, да вас заметил – решил завернуть в окошко.
Странный шум за окном заставил всех отвлечься от мрачных мыслей. Вся честная компания перегнулась через подоконник и посмотрела вниз, за ворота школы. Шумная, пестрая делегация с платочками, окружив две фигуры, не по сезону легко одетые (в полотенце и тазик), стройно маршировала в сторону школы милиции.
– Пикетировать будут? – предположил Андрей.
– Вероятно.
Венька почувствовал в несанкционированном митинге какую-то скрытую угрозу. А люди тем временем собрались около школы, размахивая плакатами. И что это за подозрительные платочки у них в руках?
– Да не, ребята, это же Федя с Садюкой! – признал своих Санек и присвистнул. – Во дают, нудисты скрытые.
Венька потер лоб. Он все больше склонялся к версии полтергейста.
– А вот и наша убойная группа! – торжественно раздалось в коридоре, заставив друзей обернуться.
У распахнутых дверей кафедры, широко и гордо улыбаясь, стоял не кто иной, как капитан Мочилов собственной персоной, живой и невредимый, без малейших следов пыток чеченцев или других каких подлых террористов. Полковник Подтяжкин, начальник школы, осторожно выйдя из дверей, нервно улыбнулся. Он выглядывал из-за спины чрезвычайно длинного и чрезвычайно важного собой старшего лейтенанта сто двадцать пятого участка Ворохватова. Два хмурых типа в штатском, оказавшихся рядом, молча кивнули. Им было все равно.
– И все-таки полтергейст.
* * *
Как оказалось впоследствии, капитан Мочилов Глеб Ефимович никуда не пропадал, сидел себе спокойненько в своем кабинете и имел важную беседу со старшим лейтенантом Ворохватовым и серьезными гражданами из правительства. По правую руку его взволнованно пыхтел полковник Подтяжкин, вытирая дрожащей ладонью выступивший на лбу пот. Яркий луч майского солнца весело издевался над Павлом Петровичем, припекая ему самую лысину. Круглая и гладкая макушка от жары стала пунцового цвета, но полковник не пересаживался в тенек. Он просто боялся это сделать.
Так уж получилось, что заправлял всем в Высшей школе милиции человек нерешительный и боязливый. Полковничья должность нисколько не вязалась с личностью Подтяжкина Павла Петровича. Начать с того, что, отличаясь внушительными размерами, начальник школы имел лицо, сильно напоминающее детское. Вздернутый носик, пухлые, немного обиженные губки, круглые, со здоровым румянцем щеки. Но не в этом состоял главный недостаток Подтяжкина.
Павел Петрович был попросту тряпкой, хоть и занимающей ответственный пост. Полковник часто конфузился и безоговорочно слушался законную супругу, которая являлась полной противоположностью мужа, тощей и властной женщиной с плотно сомкнутыми губами. Именно она протолкнула Подтяжкина в школу, с помощью скандалов и интриг добиваясь для него повышения за повышением. Самоотверженная забота о муже, а точнее, о его кошельке и связях, позволила женщине из безвольного и, в принципе, никчемного человека сделать полковника с перспективой дальнейшего продвижения по службе.
– Ваши мальчики справятся? – с благоговейной надеждой заглядывая в глаза Мочилова, во время беседы робко спрашивал полковник.
– Так точно! – четко рапортовал Глеб Ефимович и шумно отхлебывал кофе из маленькой чашечки, которую капитану страшно было и в руки-то брать, чтобы не раздавить.
Люди из правительства города (а именно ими были те два хмурых типа в штатском) с каменными лицами воспринимали эту информацию. Казалось, они как минимум замумифицированы, но не полностью, поскольку зрачки их глазных яблок время от времени перемещались из стороны в сторону. Ворохватов, восседавший во главе стола на месте капитана Мочилова, выбранном очень удачно – у батареи и в то же время рядом со шкафом, – самодовольно откинулся назад.
– Да, я на днях убедился в том, что из ваших курсантов, при умелом руководстве, может выйти толк. Должен признать, что в выполнении последнего моего захвата преступной группировки эта шестерка приняла небольшое участие и даже, в некотором роде, помогла мне в нелегком задании.

Это ознакомительный отрывок книги. Данная книга защищена авторским правом. Для получения полной версии книги обратитесь к нашему партнеру - распространителю легального контента "ЛитРес":


1 2 3 4 5 6