.. – недоуменно начал Череп, но Колыма перебил его.
– Живой он! Ранен только, я знал, куда бить. Вяжи! И в рот какую-нибудь тряпку запихни, вдруг очухается не вовремя.
Череп сдернул с «рекса» ремень и ловко скрутил ему руки, а штаны приспустил до колен – это не хуже связывания двигать ногами мешает.
– Тихо! – шепнул Колыма. – Идет! Слева встань, подстрахуй!
Сам Колыма встал справа от входа в фургон, а Череп, повинуясь его жесту, слева. И когда вертухай с довольной улыбкой шагнул внутрь, в солнечное сплетение ему врезался ствол автомата. «Рекс» охнул, согнулся, и Череп тут же врезал ему сверху по основанию шеи сцепленными в замок руками. Вертухай рухнул на пол и больше не шевелился.
– Этого тоже вяжи, – приказал Колыма Черепу. – И ствол бери.
Через минуту оба блатных уже стояли с автоматами на изготовку у двери фургона.
– Прапор с шофером сейчас снаружи, наверняка смотрят, что с машиной случилось, – прошептал Колыма. – Нужно их обоих вырубить. Делаем так – я выпрыгиваю первым и иду направо, ты за мной и налево. Увидишь их – вырубай. Но смотри, не убей, и стрелять не нужно, слышно больно далеко будет.
– Лады, – кивнул Череп.
– Тогда начали, – выдохнул Колыма, толкнул железную дверь плечом и ловко выпрыгнул наружу. Еще до того, как его ноги коснулись земли, блатной увидел шофера фургона, идущего как раз на него. Глаза водилы округлились, рука зашарила по кобуре, а рот приоткрылся, но сделать он так ничего и не успел. Колыма в два прыжка покрыл разделявшее их расстояние и четко врезал шоферу прикладом автомата по голове. Не издав ни звука, водила рухнул на землю. Тем временем за спиной Колымы раздался голос Черепа:
– Стой, падла! Мочкану!
Колыма развернулся и бросился на голос. Обогнув машину, он увидел бледного прапора, которого держал на прицеле Череп.
– Мочкануть его, Колян? – спросил парень. Колыма покачал головой:
– Не нужно. Погодь-ка. – Он подошел к начальнику конвоя и вырубил его таким же ударом, что и шофера.
– Фу-у! – Только теперь Коля Колыма позволил себе облегченно вздохнуть.
– Ну ты даешь, Колян, – восхищенно покачал головой Череп. – Надо же, получилось! Я когда увидел, что ты заточку из рукава тянешь, подумал, что только довесок к сроку заработаем!
– Погоди, мы еще не ушли, – отозвался Колыма. – Помоги-ка лучше мне, нужно всех вертухаев в наш бокс запихать.
Вдвоем они за несколько минут стащили всех четверых конвоиров, ни один из которых пока не пришел в себя, в арестантский отсек фургона.
– Теперь нужно этого перевязать, – Колыма кивнул на раненого им «рекса». – Череп, оторви-ка полоску от какого-нибудь из их бушлатов, перевяжем его.
– Ты что, Колян! – искренне изумился Череп. – Ты менту поганому помогать собрался?! Сам же говорил: западло с ними дело иметь...
– Подачки брать – западло, – кивнул Колыма. – А перевязать его нам сейчас стоит.
– Я думал, ты их всех перемочить собираешься, только хочешь здесь, в фургоне, по-тихому.
– Нет, – решительно покачал головой Колыма. – Если мы хоть одного замочим, нас искать в два раза круче будут. Да и не по понятиям это – беспределом таким заниматься. Убивать нужно, только когда по-другому никак.
– Ну ладно, не мочить так не мочить, но хоть попинать их напоследок надо!
– Не надо, – коротко, но решительно ответил Колыма, начиная перевязывать «рексу» рану.
– Вот уж никогда бы не стал мента перевязывать! – громко и недовольно сказал Череп, глядя на это. – Сдохнет так сдохнет, туда ему и дорога!
– Я ж тебе объяснил, нам самим выгодно, чтобы он выжил, – ответил Колыма.
Череп явно был не согласен, но дальше спорить не решился.
Зато, пока Колыма перевязывал раненого, он все-таки успел по нескольку раз пнуть всех остальных вертухаев. Он бы и на этом не остановился, но Колыма его одернул.
– Череп, сходи лучше посмотри, что в кабине у водилы можно взять полезного. В первую очередь жратву смотри, спички, курево.
Бросив последний злобный взгляд на валявшихся на полу конвоиров, Череп выскочил из фургона. Колыма, закончив перевязку, вышел из арестантского бокса, запер дверь и что было сил швырнул ключ в открытую дверь. После этого он двумя ударами автоматным прикладом превратил рации охранников в кучу обломков и выпрыгнул из фургона.
– Ну, что там есть? – спросил он у Черепа, подходя к кабине.
– Топор есть, чайник, тушенки четыре банки, еще какие-то консервы, спички есть, – отозвался возившийся в кабине Череп.
– А карта есть?
– Нет, кажись.
– Ты, наверное, смотришь не там. – Колыма ловко влез в водительскую кабину и зашарил по спинке кресла. – Здесь должен быть такой карман. Ага, вот он... И не пустой, что-то тут есть... Точно, она!
Блатной с довольным видом развернул подробную карту области.
– Самое то, что надо...
– Слышь, Колыма, а компас нам нужен?
– А здесь что, есть?
– Вот. – Череп протянул Колыме небольшую круглую коробочку.
Колыма осмотрел компас и довольно улыбнулся.
– Работает. Это совсем хорошо. Конечно, и без него бы вышли, по солнышку, но так оно, конечно, лучше.
– А куда мы пойдем-то, Колян? – спросил Череп. – У тебя, наверно, план есть, я смотрю, ты все хорошо продумал?
– На юг двинем, к Хабаровску, – ответил Колыма. – Если оставить стволы здесь...
– Что?! Стволы оставить?! Да лучше уж еды не брать, но трещетки не оставлять! – возмутился Череп.
– Стволы мы оставим здесь, – повторил Колыма негромко, но веско.
– Да почему?!
– Так свалить будет проще. Одно дело, если мы с оружием уйдем, да еще труп за собой оставим. Тогда все УИН на дыбы встанет, землю будут есть, но достанут. Вооруженный побег, как же, им за него ввалят по первое число. А если мы безоружными уйдем, и все «рексы» живы, то разговор другой. Мало ли так пацанов валит, особенно по весеннему времени. Никто на нас особенных сил тратить не будет. Объявят в местный розыск, а мы тем временем уже в Хабаровской области будем. Там УИН свой, нашему не подчинен, пока они все согласуют... Да и не с руки их операм чужих беглецов ловить, у них своих дел хватает.
– Все-таки без пушек как-то стремно.
– Что ты выберешь – три дня побегать с пушками и довесок к сроку получить или свалить по-нормальному? – прищурившись, спросил Колыма. Ответить Черепу было нечего, и он промолчал.
План Колымы и правда был вполне приемлемым. Имея карту и компас, до Хабаровского края добраться довольно легко. Главный ориентир – река Иня, с истоками в Якутии, впадающая в Охотское море. Проблема только с тем, как выжить в тайге, но тут «зеленый прокурор» поможет. Тепло, гнуса еще нет, хаза под каждым кустом, а весенняя тайга всегда прокормит.
– А когда до Хабаровского края доберемся, что тогда? – спросил Череп.
– Есть у меня по дороге к Хабару один надежный пацан, – ответил Коля Колыма. – Он нам поможет первое время перекантоваться. Ксивы, филки, в общем, не пропадем.
– А потом?
– Мир не без добрых людей, – хмыкнул Колыма. – «Блондинка» ведь не сама по себе сломалась. Добрые люди в гараже из бесконвойников сахара в бензобак насыпали!
– А «рексы»?... У них животы тоже не просто так прихватило?! – догадался Череп.
– Правильно соображаешь. На кухне для надзорсостава работают люди из бывших «козлов». Братва на них наехала, вот «суки» и расстарались. И никто теперь ничего уже не докажет – ну попалась несвежая тушенка «рексам», что тут сделаешь! Бывает.
– Ха! Здорово! Хорошо ты все продумал! Или это не ты?
Колыма не ответил, и Череп не стал повторять свой вопрос. Раз молчит человек, значит, так надо.
– Ладно, давай валить отсюда, – сказал Колыма, когда они с Черепом рассовали все вещи, которые могли пригодиться в пути, по карманам и мешкам. – У вертухаев каждый час связь с областным УИН, значит, самое малое минут через сорок опера все узнают.
– Пошли, – кивнул Череп, и блатные, с сожалением оглянувшись на брошенную машину, пошли в сторону начинавшихся на юге невысоких сопок.
Через несколько сотен шагов они свернули с дороги и пошли напрямик. Не столько ради скорости, сколько потому, что ходить по дорогам им сейчас не стоило. Беглецам нужно было сейчас опасаться каждого. Любой встречный мог оказаться одетым в штатское опером из отдела по борьбе с незаконным оборотом драгметаллов или из УИНа. Такого народа по весне в тайге попадается много – менты курсируют по основным трассам, перехватывая гонцов с «диких» приисков. Ничего хорошего не сулила и встреча с местным населением, да и просто с любыми случайными людьми вроде геологов, старателей или рыбаков. Огрести вознаграждение за сообщение информации о беглеце не откажется никто. Так что беглые зэки, словно волки, были врагами решительно всем. Единственным, что немного успокаивало Колю Колыму, было то, что средняя плотность населения этих краев – примерно два человека на десять квадратных километров – и это считая с населением городов и поселков. Да еще то, что далеко не всякий, даже встретив беглецов, решится с ними связываться. Ведь волки – это не только ценный мех, но и острые клыки.

2
В Магадане подавляющее большинство зданий, в которых располагаются сколько-нибудь серьезные конторы, относятся к первой половине двадцатого века. Классический сталинский ампир – потолки под три с половиной метра, барельефы с мускулистыми рабочими и колхозниками, широким шагом идущими к светлому будущему, на мощных фасадах, широкие окна, лестницы, по которым можно ходить по пять человек в ряд. Пятиэтажное здание, построенное в таком стиле, уступает по высоте хрущовской девятиэтажке всего метра два. Неудивительно, что солидные ведомства предпочитают обитать именно в таких домах.
Собственно, этим Магадан не очень отличается от прочих областных центров России. Разве что в европейской части страны многие конторы предпочитают здания еще более старые – начала века, иногда даже дореволюционной постройки. Но в Магадане таких попросту нет. При царе и в первые годы советской власти эти места были практически совершенно пустынными – здесь жили только исконные аборигены этих мест: чукчи, эвенки, якуты. Колымский климат считался слишком суровым даже для каторжников. И только когда Сталин по-настоящему крепко взял власть в свои руки, он обратил пристальное внимание на этот край и решил, что для его целей он подойдет наилучшим образом. Тогда и начали появляться на Колыме лагеря – один за другим, словно грибы после дождя. Тогда, собственно говоря, и построили сам Магадан: то, что было на его месте до тех пор, и городом-то назвать было нельзя. Именно с тех пор Колыма и стала местом отбытия наказаний – до тех пор эта незавидная участь приходилась на долю Сахалина.
Магаданское областное управление внутренних дел, разумеется, контора достаточно серьезная. Соответственно, поэтому и здание им досталось впечатляющее, даже по сравнению со своими собратьями и современниками. Это была здоровенная пятиэтажка, расположенная в самом центре Магадана, да притом так удачно, что вокруг нее метров на четыреста ни одного здания выше. И это не случайность, а следствие традиции, идущей еще с советских времен и тщательно поддерживающейся до сих пор. Кабинеты всех самых серьезных шишек располагались на верхних этажах, и если бы кому-нибудь пришла в голову мысль прицельно выстрелить по одному из таких окон из винтовки со снайперским прицелом, то осуществить этот замысел не удалось бы – снизу вверх, не видя толком цели, точно не выстрелишь. Пространство перед фасадом здания тоже открыто – так что и с помощью гранатомета или чего-нибудь еще в таком роде добраться до сидящих на верхних этажах чиновников не удалось бы.
Все эти предосторожности были отнюдь не лишними – вот уж где-где, а в Магадане чиновникам МВД и Минюста стоит особенно хорошо заботиться о собственной безопасности. Уж очень работа вредная. Хуже, пожалуй, только пост диктатора в какой-нибудь банановой республике. Власть-то есть, и нешуточная, но подумать страшно, сколько народу из-за этой власти страстно мечтает увидеть тебя в гробу и готово очень на многое ради того, чтобы эта мечта поскорее осуществилась.
У парадного входа в здание притормозил черный джип. Мгновенно выскочивший из машины шофер открыл заднюю дверь, и из джипа показался невысокий грузный мужчина в форменной шинели. Он неторопливо поднялся по ступенькам крыльца и, открыв дубовую дверь, вошел в здание. Сидевшие у входа менты в бронежилетах и с автоматами, едва увидев вошедшего, вскочили с мест, вытянулись в струнку и дружно рявкнули:
– Здравия желаю, товарищ генерал!
Вошедший ответил ленивым кивком и двинулся направо, в сторону лифта. Вообще-то изначально в этом здании лифта не было, но в восьмидесятых годах очередной начальник, разъевший пузо так, что на свой пятый этаж ему подниматься было уже впору только в паланкине, пробил в обкоме партии решение о реконструкции здания. Вот во время этой реконструкции лифт и появился, чему поднимавшийся сейчас в нем Константин Георгиевич Комаров, начальник УВД области, был очень рад.
– Да, молодец Карабутов был, – негромко сказал он сам себе, глядя на мигающую под потолком кабины лампочку. – А то до сих пор бы пешком ходили.
Лампочка с цифрой 5 ярко вспыхнула, и двери лифта разъехались в стороны. Комаров встряхнул головой, отгоняя посторонние мысли, и шагнул вперед, к двери кабинета, за которой его уже наверняка ждали. На сегодняшний день было назначено заседание областной коллегии, на котором ему полагалось председательствовать. У дверей кабинета маячило несколько знакомых лиц – кажется, репортеров, из тех, кто постоянно сотрудничал с УВД. Кто-то двинулся навстречу генералу, но тот решительно покачал головой:
– Официальное заявление после заседания. Подождите. – Он взялся за золоченую ручку двери.
– Константин Георгиевич! – раздался сзади голос личного секретаря Комарова.
– Ну что еще? – Генерал досадливо оглянулся.
– Захаровича еще нет. Когда он придет, что...
– Я тебе позвоню и скажу, – перебил его генерал. – Все остальное после заседания. – Он отворил дверь и перешагнул порог кабинета.
1 2 3 4 5 6