.. Крупная голова... Это уже что-то... Довольно длинные стоячие уши... Уже горячей... Большие глаза, мощная шея средней длины, глубокая грудь... А-а, была не была!
– «Латыш»? – с содроганием спросила она.
– Да, латвийская верховая, – кивнул Алтынов.
Олимпия с трудом сдержала вздох облегчения. Нужно держаться легко и непринужденно, тогда со своим багажом знаний она сможет сойти за знатока...
– Не самая старая лошадь, – небрежно бросила она.
– В каком смысле? – внимательно посмотрел на нее Иван Александрович.
– Ну, выводить ее недавно стали, во второй половине прошлого века. Скрещивание с жеребцами ганноверской и ольденбургской пород... А официально порода утверждена... э-э... кажется, после Второй мировой войны...
– Да, может быть, – одобрительно улыбнулся Алтынов. – Хорошая лошадь, добрая. Темперамент энергичный...
– Чувствуется порода.
– Да, все признаки налицо. Но сами признаки, сама понимаешь, мало что значат. Можно купить чистокровного ахалтекинца за сто тысяч долларов и ничего не заработать. А можно взять нашего орловского рысака с какого-нибудь гадюченского конезавода за десять тысяч долларов, провести его через выездку и продать за двести тысяч... Но дело не в деньгах. Дело в удовольствии, которое ты получаешь. Посмотри на этого красавчика – какой экстерьер, какая грация... И это далеко не самая ценная жемчужина в моем ожерелье...
– Вы обещали своего Пижона показать, – с улыбкой напомнила Олимпия.
Вадим стоял истуканом – как будто воды в рот набрал. Его совершенно не интересовала тема светского разговора.
– Ну, если обещал...
Иван Александрович дал задание конюху, и тот вывел из конюшни темно-гнедого красавца. Средних размеров голова, большие живые глаза, длинная изящная шея, плечи с ярко выраженной холкой, мускулистый круп... Сколько энергии в этом жеребце, сколько силы... Олимпия невольно залюбовалась этим чудом природы. Чем заслужила умиленный взгляд со стороны Алтынова.
– Вся история от крестовых походов до наших дней... – восторженно произнесла она.
– Да-да, крестовые походы, – так же восторженно отозвался Иван Александрович. – Герцоги ганноверские приводили трофейных лошадей восточных пород...
– Раньше это были упряжные лошади, затем их выращивали для кирасиров, – подхватила Олимпия. – А с недавних пор они показывают высокие результаты на конкуре...
– Поэтому я его и взял...
Пижон был призовой лошадью. Таких жеребцов берегут как зеницу ока. Поэтому Олимпия смело могла высказать свое сожаление.
– Очень жаль, что на этого красавца нельзя сесть верхом...
Она была уверена, что Алтынов не допустит ее к своему сокровищу. Так оно и оказалось... Не секрет, что плохой наездник может покалечить лошадь. А именно таким наездником и была Олимпия, если не сказать, никаким... Но даже если бы Алтынов считал ее отличным наездником, все равно бы не доверил ей Пижона. Не тот он человек, чтобы рисковать понапрасну... Возможно, он готов был говорить о лошадях с кем угодно. Но чтобы предложить кому-то своего коня – ни за что!
– Очень жаль, – с тем же сожалением ответил Иван Александрович. И тут же добавил: – Но можно оседлать Приятеля, – он показал в сторону «латыша». – Конь разогрет, можно и под седло...
– Можно, но не в таком наряде! – виновато улыбнулась Олимпия.
– Ну, есть гардеробная... – неуверенно протянул Алтынов.
Приятеля он предложил из вежливости. Хотя и не очень-то хотел, чтобы Олимпия на нем прокатилась.

– Может, в следующий раз? – Она с удовольствием предложила компромиссный вариант.
– Замечательно! В следующий раз устроим конную прогулку! – просветлел ликом Алтынов.
Наверняка он предложит Олимпии лошадь попроще, но ей все равно. Лишь бы этот «следующий раз» состоялся... К этому времени она обязательно возьмет практические уроки верховой езды. Есть в городе конноспортивный клуб, и тренеры там, говорят, неплохие...
– Да, кстати, я не показал вам свой дом! – спохватился Алтынов.
Он обращался к Вадиму, но почему-то смотрел на Олимпию... Кажется, она знала почему...
Они подходили к дому, когда Иван Александрович замедлил шаг. Он увидел стоявшую на пути молодую и очень красивую женщину в изящном, но с некоторыми вольностями для делового костюме. Она держала за руку забавного светловолосого мальчика лет пяти-шести.
Красотка стервозно кривила губы. Она смотрела на Ивана Александровича. Но досталось и Олимпии. Она смерила ее уничтожающе-презрительным взглядом. Так женщины могут смотреть только на своих соперниц.
– Знакомьтесь, это Марина, – без особой охоты представил ее Алтынов.
Женщина даже не шелохнулась.
– Моя жена, – произнес он. И только когда она нехотя кивнула, добавил: – Бывшая...
Марина никак не отреагировала на дополнительный комментарий. Как будто и не услышала.
Алтынов широко улыбнулся и подхватил мальчика на руки.
– А это мой сын! – куда веселее сказал он. – Шурка!..
Но красотка так полыхнула взглядом, что улыбку с его лица как рукой сняло.
– И мой наследник! – резким тоном уточнила она.
Похоже, Марину не смущало, что по факту она была всего лишь бывшей женой. Ее козырем был ребенок, которого, судя по всему, Иван Александрович обожал. И это позволяло ей чувствовать себя весьма комфортно даже в разводе с ним. Пусть она и бывшая жена, но держится так, будто ей здесь, в этом имении, нет равных... А ведь у Алтынова должна быть законная супруга. Где она? Почему не выйдет и не пошлет куда подальше эту смазливую стерву?..
– А это тоже мой сын... – Алтынов без всякого стеснения показал на Вадима.
Надо было видеть, как посмотрела на него Марина. Олимпии показалось, что она сейчас вцепится ему в горло... Что ж, в святой борьбе за наследство все средства хороши...
– А это его невеста, – представил Олимпию Иван Александрович.
– Чья невеста? – уточнила Марина.
Похоже, она восприняла Олимпию как невесту своего бывшего мужа... Если так, то у Алтынова на данный момент не было жены. Если так, то место его законной супруги свободно... Но, спрашивается, какое Олимпии до этого дело? Или все-таки есть дело?..
– Моего сына, – недовольно уточнил Иван Александрович.
Но Марина как будто и не заметила его недовольства.
– У нашего сына еще нет невесты, – сказала она ядовито. – А других твоих сыновей я не знаю...
– А я, если ты помнишь, не знаю тебя, – вскипел Алтынов.
– Да, но тогда мне придется уйти. И Шурку забрать с собой!
– Уходи, – сквозь зубы процедил Иван Александрович.
– И уйду! – психанула Марина.
С истерическим визгом вырвала у него из рук своего сына и нервной походкой направилась к своей машине... Дорогая машина, новенький джип «Мерседес».
– Сука! – снова процедил сквозь зубы Алтынов. Но так, чтобы никто не слышал...
А Олимпия услышала.
– Ничего, она еще пожалеет, – на этот раз громче сказал хозяин дома.
Если честно, Олимпия не понимала Марину. Кто она такая, чтобы бодаться с самим Алтыновым? Ну, содержит ее мужик, о сыне заботится, еще и наследником своим объявил... Так нет, выкореживается, права свои внаглую качает, ребенком шантажирует. Да Иван Александрович, если захочет, одним движением пальца раздавит ее, как блоху. А судя по всему, этого он сейчас и хочет. Как бы не осиротел Шурка со стороны матери. Если это случится, жить ему с отцом – в сытости и сладости. Жить и ждать богатого наследства...
Нет, Олимпия на месте Марины так бы вызывающе себя не вела... Впрочем, ей еще никто не предлагал занять это место...

2

Вадим никак не мог избавиться от навязчивого ощущения, что он чужой на этом празднике жизни. Не для него светят розовые фонари «полосы удовольствий»... Да, Алтынов родной отец, но как бы и не родной. Вроде и хочет принять его к себе, но что-то не пускает. Может, виной всему стервозная Маринка, которая Вадима и знать не хочет. Но ведь ему и не нужно ее признание. От нее ничего не зависит... Скорее всего не зависит. Но Алтынов как чужой... Понятное дело, своего законного сына Шурку он любит больше. Он его растил, он его холил и лелеял, он на него надежды возлагает. А Вадим так себе, есть – хорошо, нет – ну и ладно...
Вадим не обижался, нет. Кто он такой, чтобы обижаться? Да и Алтынов многое сделал для него, чтобы в чем-то его обвинять... А он, дурак, еще дерзить ему пытался. Юношеский максимализм какой-то. И не зря Олимпия пыталась его урезонить. Она-то хорошо понимала, от кого зависит ее счастье. Счастье жить с Вадимом при деньгах и в комфорте... А ему самому нужно такое счастье, когда оно прямо пропорционально уровню твоего благосостояния?.. Он слышал о людях, которые поднимались, богатели, а потом в один миг теряли все. Сначала теряли, а потом снова поднимались. Но поднимались они вместе со своими женами, которые не бросали их в трудную минуту, поддерживали, как могли. А от Лимы поддержки не жди. Она первая покинет тонущий корабль...
Но как бы то ни было, он любит ее. Живет с ней. И скоро у них свадьба... А там – как будет!
За обедом расстроенный Алтынов выпил вина. Взбодрился, повеселел. И на хмельной волне, как часто бывает в таких случаях, принялся рисовать радужные перспективы.
– Закончишь, сынок, институт, пойдешь на завод. Своим трудом в наше время мало чего добьешься. Но ты добивайся. А подталкивать тебя будут, не сомневайся. Пройдешь от низа до самого верха. Парень ты толковый, серьезный, уверен, что лет через пять после института до моего заместителя дорастешь. Вместе будем работать... А работы, сам должен понимать, непочатый край. Заводы у нас не самые мощные, а мы будем их поднимать, как в свое время Магнитку делали, ну ты историю изучал...
– Изучал, – кивнул Вадим. – Но тогда на энтузиазме все строилось...
– А деньги, сынок, они покруче всякого энтузиазма будут. Только к ним особый подход нужен. И жадничать нельзя, и сорить не стоит. Экономика должна быть экономной. Это не Брежнев так сказал, это во всем мире так. Каждую копейку считать нужно... Да, но родных и близких это не касается. Родным и близким у нас одна только дорога – вперед и с песней... За учебой твоей строго смотреть буду. К себе на стажировку возьму, как же без этого... А пока отдыхай. Свадьбу тебе справим. Свадебное путешествие, то да се... Кстати, куда в свадебное путешествие поедете, решили?
– Нет еще, – скромно опустила глазки Олимпия.
Вадим давно уже заметил, что она пытается произвести на Ивана Александровича неизгладимо приятное впечатление. Но ведь это правильно: не хочется ей выглядеть глупышкой в глазах будущего свекра... Как ни обидно об этом думать, но Олимпия никогда не воспримет как своего свекра человека, который все эти годы воспитывал Вадима. Перед Алтыновым она бисер мечет, а на Василия Зуева даже не смотрит: он для нее пустое место... И Вадим был бы для нее пустым местом, если бы продолжал сторожить автостоянку без всяких видов на блестящее будущее...
– Можете отправиться на Кипр, там у меня особнячок небольшой есть. Море в двух шагах, бассейн вообще под самым окном. Просыпаешься и сразу в воду... Мне там очень нравится. А если еще яхту зафрахтовать, так вообще красота. Можно небольшой круиз по Средиземноморью организовать... Или, может, вы в кругосветное путешествие хотите отправиться?
– А это как вы скажете, Иван Александрович!
– Да я много чего могу сказать... Но на Кипре вам будет лучше, в этом я уверен так же, как в том, что первого сентября начнутся занятия в институте... Кстати, кое-кому не помешал бы диплом о высшем образовании! – Алтынов выразительно посмотрел на Лиму.
– Да, конечно! Я думала!.. Даже более того, подала документы в политехнический! На один факультет с Вадимом!
Документы в институт она и в самом деле подала. Но Вадим испытывал большие сомнения относительно ее знаний. К экзаменам-то ее допустят, а вот сдаст она их или нет – большой вопрос.
– Так, постой, а когда начинаются вступительные экзамены? – Иван Александрович озадаченно наморщил лоб.
– Пятого августа, уже совсем скоро...
– А свадьба у вас когда?
– В субботу, пятнадцатого...
– Замечательно, пятнадцатого у вас будет свадьба, семнадцатого, я так понимаю, вы уезжаете на Кипр. Сколько ж вы отдыхать-то будете, если первого сентября у вас начинаются занятия...
– Сначала поступить нужно, – с плохо скрытым намеком на поддержку со стороны улыбнулась Олимпия.
– Но Вадим-то уже поступил... Да и ты поступишь. Если в наш политех, то без проблем... Знаете что, мы сделаем так. Перенесем свадьбу на две недели раньше. И отправим вас в свадебное путешествие. Но чтобы первого сентября были на месте. Первое сентября – это свято!..
Все это было похоже на бравурный треп подвыпившего человека. Но последующие события подтвердили, что Иван Александрович был настроен решительно...

Глава восьмая


1

Олимпия не желала рая в шалаше. Она знала, что такое совесть, но с легкостью могла поступиться ею, чтобы добиться поставленной цели. А цель у нее одна – жить как можно красивей, как можно лучше. Сначала материальное, а затем духовное... Но не все человеческое было ей чуждо. Свадебному платью она радовалась, как маленькая девочка первой в своей жизни кукле Барби. Она сто раз отмерила, прежде чем решила выйти замуж за Вадима. Она боялась прогадать... Но даже если бы вдруг она узнала, что ничего хорошего с ним ей не светит, сейчас ее душа все равно бы пела от счастья. Она вышла замуж! У нее свадьба! В роскошном подвенечном платье она кружит по залу самого лучшего в городе ресторана! Лучшие люди города смотрят на нее, восхищаются ею!.. Сам великий Алтынов не сводит с нее глаз...
Олимпия видела, что Иван Александрович радуется за своего сына. Пусть он и держался с ним несколько отчужденно. Но ведь он признал его.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42