Ленька тогда на зону очень идти не хотел. Попался на мелкой краже и стал тонуть, вот Илья Данилович и пообещал ему спасательный круг бросить, но при условии, что Сизов расколется. Дружков-подельников своих Ленька не сдал, зато дал наводку на чужаков, дескать, есть тут фраера залетные, прохожих в темных переулках потрошат. А на этих фраерах два трупа... Банду взяли, закрыли, подвели под статью – всех осудили, всем плацкартный билет на «столыпин» выписали. На этом всплеске гражданской сознательности Ленька и выплыл на берег свободы. Еще пару раз Спасскому удружил. Но в конце концов погорел на крупном деле и ушел на этап... Давно это было, лет десять назад. Илья Данилович еще тогда был капитаном, и сейчас в том же звании. Еще четыре года, и можно считать себя пятнадцатилетним капитаном. В смысле пятнадцать лет в капитанах. Некоторые однокашники уже в полковниках ходят. Ну да ладно, у каждого своя судьба...
Три года Сизов не давал о себе знать. А тут вдруг объявился. Сам нашел Спасского, сам напросился на рандеву. Встретились в сквере. Людей вокруг нет, тишина. Лето, жара, но под сенью раскидистых вязов так хорошо, что уходить не хочется. А идти надо. Времени у Спасского, как всегда, в обрез. На Сизова он выделял не более десяти минут, треть отпущенного времени уже истекла.
– Данилыч, выручай, а? – умоляюще смотрел Ленька.
– Не могу, – покачал головой капитан. – У Гоши твоего полграмма героина в кармане нашли, а это статья, дорогой мой...
Гоша был старшим сыном его сожительницы. Семнадцать лет парню. Затеял драку в диско-клубе, был задержан нарядом, при обыске изъято пятнадцать «чеков» – одноразовых доз героина по три сотых грамма. Ясно, что наркотик он держал при себе для сбыта. Говорит, что нашел, но нужно быть полным идиотом, чтобы в это поверить...
– Да я-то понимаю, что статья, – уныло вздохнул Ленька. – Да ты пойми, начальник, Гоша не при делах был. Он эту дурь по глупости взял, чтобы человеку передать...
– У кого взял, кому передать?
– Так это у него надо спросить.
– Спрашивали. Молчит, как рыба.
– Да, с характером пацан, этого у него не отнять... А вообще он хороший...
– Хороший, – усмехнулся Спасский. – Когда спит зубами к стенке...
– Где он сейчас спит, в застенках... Сломаете пацану жизнь...
– Закон есть закон.
– Да это я понимаю... Но и ты пойми, начальник, Гоша мне как родной. Не хочу, чтобы его, как ту щепку, по жизни бросало. Ты его мне отдай, я ему быстро мозги вправлю... Нельзя ему на зону, сломается он... Помоги, Данилыч, а? А я в долгу не останусь. Я же не с пустыми руками пришел. Тут сорока на хвосте кое-что принесла...
– Что там у тебя? – поморщился Спасский.
В принципе пасынку Сизого можно помочь. Принять его версию о том, что наркотики он нашел, выпустить под подписку, а со временем и вовсе закрыть дело. Но будет ли овчинка стоить выделки?
– Да мужика тут одного вроде бы покалечили возле «Шахерезады», так?
– Было дело, – оживился капитан.
Позавчера это случилось. Поругался мужик с женой на ночь глядя, вытащил из своей заначки две тысячи долларов и отправился в казино грусть-печаль развеять. Машину не взял, пешком пошел. Шел-шел, да не дошел. На каких-то удальцов нарвался. Получил железякой по голове, на этом все общение с ними и закончилось. Денежки, разумеется, тю-тю... Потерпевший сейчас в реанимации, грабителей же найти не удалось. А искать надо, дело-то не последнее...
– Есть тут одни пацанятки, фуфло натуральное. Знать их не знаю, но подсказать могу... Только ты мне пообещай, что с Гошей вопрос решишь... А ему все популярно потом объясню, больше ты о нем не услышишь, обещаю...
– Ну, если ты арапа не заправляешь, то помогу, – решился Спасский.
Баш на баш, как говорится.
В тот же день капитан Спасский выехал по указанному адресу. Взял своего напарника, участкового и трех бойцов из группы быстрого реагирования при ОВД. Этого было более чем достаточно для того, чтобы захватить двух «фуфлыжников», на которых показал Сизов.
Пятиэтажный дом шестидесятых годов постройки, озелененный, но тем не менее унылый двор. На четвертом этаже первого подъезда проживала гражданка Губина, по заверениям участкового, совершенно опустившийся человек – пьет беспробудно, живет с такими же алкашами, причем сожители постоянно меняются. Словом, не дом у нее, а притон для пьяниц и наркоманов. У нее-то сейчас и проводили время грабители. Пропивали добытые преступным путем деньги... Что ж, «малину» придется закрывать.
Дверь в квартиру простая, деревянная, облезлая. Даже «глазка» нет. И клавиша звонка уже давно приказала долго жить. Участковый постучался в дверь. Группа захвата наготове. Капитан Спасский не привык прятаться за чужими спинами, поэтому он тоже готовится к рывку в квартиру...
– Кто? – послышался из-за двери грубый женский голос.
– Мариш, это я, Иван, – назвался первым же попавшимся именем участковый.
Говорил он в нос, на пьяный лад затягивая слова.
– Какой Иван?
– А который без пузыря не приходит...
Слово «пузырь» подействовало на гражданку Губину, как магическое заклинание. Тут же послышался щелчок открываемого замка.
Один боец толкнул плечом дверь, второй прижал опухшую от беспробудного пьянства бабу к стене.
– Где постояльцы, мать твою? – рявкнул он.
– А-а, там! – Губина махнула рукой в сторону комнаты.
Третий боец рванул туда, Спасский за ним. Они рассчитывали ошеломить преступников внезапным своим появлением, а стремительным натиском сломить волю к сопротивлению не получилось. Квартиранты засекли ментов гораздо раньше, чем ожидалось. Боец ворвался в комнату, и тут же грянул выстрел. Вот тебе и фуфлыжники... Сержант был в бронежилете, но пуля вошла под нижний его срез.
Боец даже выстрелить в ответ не успел. Выронил из рук автомат, схватился за простреленный пах и опустился на пол. Следом прозвучал еще выстрел. На этот раз пуля угодила в бронежилет.
Был еще один выстрел, третий. Но его произвел не преступник. Стрелял Спасский. И его пуля угодила отморозку точно в лоб...
Злость пришла чуть позже, когда он глянул на корчившегося от боли сержанта. Хороший парень, два года отслужил в воздушно-десантных войсках, еще столько же в милиции. Семья, ребенок. А какая-то гнида в него из пистолета... В момент выстрела Спасский не размышлял о справедливости, не думал о том, что следует мстить по принципу «око за око». Он стрелял, повинуясь инстинкту самосохранения. Не убьешь ты, убьют тебя – жестокая формула выживания...
Дружок убитого был без оружия. Он в панике обхватил голову руками и бухнулся на пол на все четыре точки опоры. Его скрутили ворвавшиеся в комнату бойцы. Спасский же занялся раненым сержантом. Пока прибудет «Скорая», парень может отдать концы. Нужно самим решать вопрос с доставкой его в больницу. Тем более что до нее рукой подать. Об убитом преступнике капитан не думал. Много чести для него, чтобы забивать им голову. Да уже и не поможешь ему ничем...
Милицию хают все кому не лень. Но почему-то на бандитские пули первыми идут «плохие» милиционеры, а не те «хорошие» балаболы, которые их безрассудство осуждают...
Раненого бойца отнесли в машину, в нее же сунули задержанного. Трупом займется оперативно-следственная группа. Придется писать объяснения, доказывать правомочность действий. Даже думать об этом противно. Мерзавец стрелял в сотрудника милиции, возможно, ранил его смертельно, а Спасский должен еще оправдываться.
И все равно неприятно было то, что убил человека. Хоть и мерзавца, но все же человека. Не должны люди убивать друг друга, неправильно это. Но должен же кто-то очищать землю от всякой погани... Это оправдание. А будет и раскаяние, оно придет позже, когда утихнут страсти. Спасскому приходилось убивать и раньше, как-никак он уже пятнадцать лет на оперативной работе. Сколько задержаний на его счету, сколько раз он смотрел смерти в лицо. Он убивал преступников в перестрелках. Знал, что по-другому было нельзя, но все равно после каждого такого инцидента запирался в своем кабинете и втихую напивался до полного ступора в мозгах. И сегодня он тоже напьется. И никто его за это не осудит. И за убитого бандита статью шить не будут...
Раненого бойца отвезли в больницу, задержанного – в отдел, сразу же выдернули на допрос. Церемониться с ним никто не собирался. Но парень и не пытался валять дурака. Признался во всем – и в нападении на ночного гуляку, и в других своих грехах, а их оказалось не так уж и мало.
Задержанного увели в камеру. Завтра им займется следователь, а операм можно расслабиться. Спасский достал из тайника в тумбочке бутылку, два стакана. Леша Макеев понимающе кивнул. Выпил для приличия, но задерживаться не стал. Поздно уже, двенадцатый час ночи, а ему еще домой добираться.
А Спасскому спешить некуда. Дома его никто не ждет. Есть жена, есть дочь четырнадцати лет от роду, но у них как бы своя жизнь. Муж и отец по их системе оценки жизненных ценностей котируется слабо. Должность невысокая, звание соответствующее, оклад – курам на смех. Жена считает его неудачником, дочь – залежалым товаром из лавки древностей. Молодежь нынче уважает богатых родителей, а бедные не в цене. Но Илье Даниловичу было все равно, как относятся к нему домашние. Он честно делает свое дело, исправно разыскивает и обезвреживает преступников. Да, его не повышают, не присваивают «майора», но, несмотря ни на что, работа ему нравится. Хотя, если честно, нет уже прежнего огонька. Уставать он стал. Работа хоть и интересная, но бестолковая, ибо сколько преступников ни лови, меньше их не становится. Понятно, что криминал был, есть и будет, так уж устроен мир. Понятно, что преступников нужно держать в страхе перед законом. Но Илья Данилович не пацан, чтобы на лихом коне скакать по замкнутому кругу. Тридцать восемь лет ему, через пару лет пятый десяток разменяет. Жирком не заплыл, мускулатура не ослабла, на одышку и намека нет. Словом, сил еще много. Только вот задора не хватает. И амплуа неудачника на клапан давит. Сам-то он себя к этой категории людей не причислял, хотя, по сути, неудачник он и есть. А вот Пылеев – счастливчик. Десять лет назад был рядовым опером, а сейчас уже начальник ОВД, подполковник, через годик, глядишь, и третья звезда на погон ляжет...
Илья Данилович плеснул огненной жидкости в стакан, не закусывая, выпил. На душе не полегчало, скорее наоборот. Но все равно рука снова потянулась к стакану...
Проснулся он на шатком продавленном диванчике в своем кабинете. Выпито было вчера немало, но похмельный синдром не мучил. Голова чуточку тяжеловатая, но это пройдет. Поспать бы еще немного, но уже половина восьмого, скоро начальство подтянется. Планерка, все такое... Да и у самого работы хоть отбавляй. Уголовный розыск районного масштаба – это полный вагон и тележка криминальных событий. Там что-то украли, там кого-то обокрали, кто-то кого-то покалечил, и убийства случаются, не без этого. И ноша целиком на плечах оперов. Начальство, конечно, помогает, но больше советами, к счастью, не всегда глупыми...
После планерки Спасский взялся за документы – рапорты, отчеты, отписки. Переговорил со следователем насчет сизовского пасынка, надо же было выполнять взятое на себя обязательство. После обеда – «живая работа» с потерпевшим. У женщины вырвали сумку, когда она заходила в автобус. Это был уже четвертый случай за последние две недели, работа в этом направлении велась, и довольно успешно. Илья Данилович знал, чьих рук это дело. Нештатные осведомители подсказали. Так что в данном случае он знал ответ на истерический вопрос «Куда смотрит милиция?». Милиция смотрит куда надо. Он дал женщине лист бумаги и ручку, чтобы она составила подробную опись пропавших вещей, а сам вместе с Макеевым отправился по одному адресу. Для страховки взял людей из группы немедленного реагирования. На автобусных остановках орудовали малолетние наркоманы, а этот народ непредсказуемый. Как бы вчерашний случай не повторился.
Но все обошлось. Компания юных джентльменов удачи была в полном сборе, сопротивления никто не оказал. При обыске была обнаружена похищенная сумочка, ставшая, правда, заметно тоньше. Но факт оставался фактом – преступление раскрыто, преступники задержаны. Так что вряд ли у потерпевшей повернется язык обвинить милицию в бездействии...
Домой Спасский попал в десятом часу вечера. Надо сказать, не самое позднее для опера время. Но говорить было некому. Жена на какой-то корпоративной вечеринке, дочь у подруги. Никому до него нет дела, никто перед ним не отчитывается. Обидно. Но что есть, то есть. Сам виноват, что поставил свою работу выше семьи...
Марина вернулась домой в четверть двенадцатого. Безрадостное «привет, папа», и на этом все. Закрылась в своей комнате, а чем она там занимается – это ее личное дело. В свою личную жизнь она впускала только маму.
А мама появилась в первом часу ночи. Слегка подшофе. Но перед мужем оправдываться не стала. Жена у него независимая...
Когда-то Лариса работала учительницей в школе. У него зарплата мизерная, у нее еще меньше. Концы с концами еле сводили. Зато любили друг друга, сколько страсти было в их отношениях. Но со временем любовный пыл поутих, чему в немалой степени способствовала Лариса. Сначала она стала упрекать мужа в том, что он чересчур много работает, затем стала придираться к его низкой зарплате. Однажды даже высмеяла его – дескать, другие менты не чураются взяток, а он, ха-ха, бессребреник. Состоялся серьезный разговор, но Лариса не приняла его оправданий, как пилила его за несостоятельность в финансово-должностных вопросах, так и продолжала пилить. Положение не улучшила даже прекрасная двухкомнатная квартира в престижном районе Москвы. Скорее наоборот, обострила отношения между супругами. Квартиру нужно было ремонтировать и обставлять в соответствии с новомодными веяниями.
А денег нет... И тут Ларисе представился случай выбраться из нищеты. В школе она преподавала английский и французский, так что языки знала. Вот ее бывшая одноклассница и предложила ей место в своей турфирме, положила неплохой оклад и небольшой процент от прибыли.

Это ознакомительный отрывок книги. Данная книга защищена авторским правом. Для получения полной версии книги обратитесь к нашему партнеру - распространителю легального контента "ЛитРес":


1 2 3 4 5