Все было кончено. Последние метры он тянул на себе мёртвое тело. Глаза у парня остекленели и грустно смотрели куда-то вдаль, словно спрашивая, как же это все так неудачно получилось? Крутин провёл по ним рукой, закрывая, и подумал, что даже не знает имени того, кто его только что спас.Голоса приближались с разных сторон. Сергей встал, разбежался, подпрыгнул и уцепился за край ограды. Мгновение-и он оказался на той стороне. Люди, шедшие по улице, лишь мельком глянули на него и продолжали свой путь.Крутин пересёк проезжую часть и нырнул во двор. Миновав его, он оказался в следующем. Оттуда через зады рыбного магазина, через низенький плетёный заборчик конторы энергонадзора к «Военторгу» и снова на улицу, но уже за два квартала от больницы. Если где-то там, позади, его и начали преследовать, то погоня безнадёжно отстала.Сергей вышел на тротуар и смешался с прохожими. БОМЖ. ОСМОТР МЕСТНОСТИ Погода в тот день стояла действительно прекрасная. Воздух был мягок и нежен, лёгкий ветерок не дул, а, игриво касаясь щеки, тут же исчезал, растворяясь в голубом небе. И солнце уже не просто светило, а грело, причём по-настоящему, показывая всем сомневающимся, что зима уже давно позади, а лето не за горами.Войцех Казимирович шёл, расстегнув пальто и вдыхая полной грудью запахи весны. Трость, давно ставшая его неразлучной спутницей, выстукивала весёлую мелодию в такт шагам. В такие минуты ему почему-то остро хотелось приветствовать прохожих, приподымая шляпу, раскланиваться со знакомыми и целовать руки дамам. Беда, что все это в наши дни воспринимается как симптомы сумасшествия.На то, чтобы найти здание, о котором рассказывал Сергей, у него ушло довольно много времени. И не потому, что оно находилось где-то на другом конце города, совсем нет. Наоборот, располагалось оно сравнительно недалеко от вокзала. Но зато сам привокзальный район Войцеху Ка-зимировичу пришлось обходить десятой дорогой. Со вчерашнего вечера среда обитания Профессора превратилась для него в источник опасности.По дороге он зашёл перекусить в «Алису», небольшое кафе, где поили растворимым кофе и угощали тем, что готовилось на скорую руку из полуфабрикатов. Времени искать что-нибудь более приличное у него не было. Ещё Профессор остановился у киоска и купил китайские электронные часы «Кондор».Когда он получит обратно свою «Славу», их можно будет подарить Шурику.Возле старой пятиэтажки все было спокойно. На улице виднелись лишь редкие прохожие, шедшие по своим делам. Само строение обреталось в одном из глухих районов города, окружённое частными домами, половина из которых тоже пустовала.Весь район предназначался под снос, и жителей отсюда расселяли по пунктам временного проживания. Оставались только самые упрямые и несговорчивые.Почти вплотную к пятиэтажке примыкало приземистое двухэтажное здание бывшего женского общежития шёлкового комбината. Когда-то стены его были выкрашены в голубой цвет. Теперь они превратились в чёрные с коричневыми разводами, похожие на засохшие пятна крови на старом бельё.Во двор пятиэтажки Войцех Казимирович зашёл с видом человека, испытывающего необходимость в отправлении естественных потребностей. На всякий случай, если там кто-то есть, это было самым правдоподобным объяснением его появления. Но во дворе никого не оказалось. Ни милиции, ни людей в штатском со строгими лицами, ни даже случайных алкоголиков, устроившихся распить поллитровочку подальше от людских глаз. Обыкновенный заброшенный двор опустевшего дома.Профессор внимательно осмотрелся по сторонам. Задники гаражей с облупившейся краской, груды обломков кирпича, подъезды без дверей. Вот орех, по которому спускался Сергей. Войцех Казимирович опустил взгляд и прошёлся по двору, рассматривая землю. Без сомнения, сюда заезжали машины. Причём недавно.Можно-было различить отпечатки легковушек и нескольких более тяжёлых машин.Множество других следов показывало, что народу здесь тоже побывало прилично.Все совпадало. Рассказ Сергея не был ни выдумкой, ни галлюцинацией.Вот только канализационного люка здесь не было. Профессор обошёл весь двор, тщательно осматривая его закоулки. На всякий случай он проверил даже самые неудобные места, чтобы не ошибиться. Люка не было.Зато почти в самом центре двора, рядом с орехом, серела лужа застывшего бетона. Войцех Казимирович подошёл ближе. Раствор расползался бесформенным пятном и не был ни укатан, ни защищён. Как будто сюда подвезли цистерну и просто-напросто слили её содержимое. Профессор присел и коснулся рукой шершавой поверхности. Раствор отдавал влажной сыростью и был, без сомнения, свежим.Он встал и ещё раз прошёлся по двору. Пожалуй, все, ничего нового на глаза ему не попалось. Теперь следовало осмотреть дом. Особенно Профессора интересовали верхние этажи. Очень удобное пристанище, знаете ли.Войцех Казимирович зашёл в подъезд и начал подниматься по ступенькам, однако на четвёртом этаже перед ним возникло препятствие в виде обрушившихся пролётов, и ему пришлось возвращаться обратно. В другом подъезде Профессору повезло больше, и хотя на лестнице почти напрочь отсутствовали перила, но зато ступени были на месте. Он отправился на чердак.Здесь, как он и ожидал, было довольно просторно. И, в общем, очень даже неплохо. Вполне достаточно места для небольшой колонии, где каждый мог бы найти для себя комфортный уголок. Однако в этом райском местечке никто не жил. Это было ненормально и противоестественно. Обычно в выселенные дома тут же проникали бездомные, которые жили там до самого сноса. Зачастую за право проживания в этих трущобах вспыхивали ссоры и драки, иногда перерастающие в настоящую войну. А здесь никого. Странно. Весьма и весьма странно.Правда, в дальнем углу Войцех Казимирович нашёл смятую фуфайку, пропахшую соляркой и мазутом, на которой кто-то ночевал. Рядом валялась опорожнённая бутылка из-под «Белого столового». Но пыль на бутылке показывала, что владелец всего этого исчез отсюда несколько недель назад и больше не появлялся.Что-то отпугивало людей от этого места. Чем-то оно им не нравилось.Профессор посмотрел через выбитое окошко на улицу. Она была совершенно пустой.Ни машин, ни детей, гоняющих на роликах или просто играющих друг с другом. Ни даже бездомной собаки, которая пробегала бы мимо по своим собачьим делам.Только унылое здание женского общежития да крохотные домишки с кривыми стенами, обмазанными глиной, приткнувшиеся возле него.Внезапный холодок пробежал у Профессора по спине, шевеля волосы и заставляя мышцы невольно напрячься. Ему вдруг показалось, что кто-то наблюдает за ним из темноты. Причём не исподтишка, а просто не показываясь на глаза, но спокойный и уверенный в своей силе. Готовый в любой момент убить, уничтожить, размазать, как муху по стене. И боялся он Войцеха Казимировича не больше, чем этой мухи. Какая, дескать, от неё угроза? Так, одно раздражение.Профессор передёрнул плечами. Глупости какие-то. Старческий маразм. Может, это он от Сергея перехватил? То-то ему черти за каждым углом мерещатся.И в одно мгновение все изменилось. По улице, ворча мотором, проехал «Москвич» и остановился у почтового ящика. Из автомобиля выскочил мужчина с почтовым мешком, подбежал к ящику, опорожнил его, сел в машину и, развернувшись, покатил прочь. По тротуару, щебеча о чем-то, прошли две маленькие девочки с портфелями и мороженым в руках. Жизнь продолжалась. Светило солнце, дул ветерок, шумели пробивающиеся листочки на деревьях и ничего сверхъестественного и потустороннего. Никаких глаз из темноты. Чего это он, в самом деле? Профессор оглянулся вокруг. Солнечный свет пробивался сюда широкими полосами через чердачные окна, освещая оставленный бывшими жильцами мусор, а пыль играла в этих полосах золотистой мошкой, ни на секунду не прерывая своего суетливого движения. Старый чердак обычного старого дома. И все-таки…Все-таки он не стал здесь больше задерживаться. Спустился вниз, стараясь не слишком спешить, чтобы не споткнуться обо что-нибудь из наваленного на лестнице, миновал арку и, оказавшись на улице, пошёл отсюда прочь.И, только отойдя на порядочное расстояние, Профессор окончательно решил, что все померещившееся ему — полная чепуха. ШУРИК. КУДА-ТО ВСЕ ПОДЕВАЛИСЬ «Иди, — сказал Шурику Профессор, — и посмотри, что делается на вокзале. А потом найди Ботю или Веру и скажи, пусть придут к пионеру в четыре часа».Пионер — это такой мальчик с трубой. Это памятник в их парке, Шурик там любил гулять. И Профессор любил, Шурик его там видел. Профессор часто приносил с собой сухарики и орехи, чтобы кормить белок. Он показывал Шурику, как это делать. Нужно было взять два орешка и постучать ими друг о друга. Тогда белки приходили к Профессору, а он их угощал. Профессор и ему давал орехи, чтобы Шурик позвал белок. Он сказал как-то, что так можно проверить, хороший человек или нет. Белки не будут идти к плохому, а к хорошему пойдут. И Шурик однажды тоже постучал орешками, и к нему пришла белочка. Она села прямо перед ним, взяла лапками орешек и начала его грызть. Шурик так смеялся. А Профессор сказал, что он — хороший человек.Ему нужно вернуться в одиннадцать часов. Профессор дал Шурику свои часы, чтобы он знал, когда будет одиннадцать. Они были очень красивые, и Шурик, когда шёл, часто смотрел, сколько времени, чтобы люди видели, какие у него часы. Он знал, как узнать, сколько времени, их учили этому в интернате. Это когда маленькая стрелка на одиннадцать, а большая на двенадцать. Он это помнил хорошо. Шурик вообще хорошо учился в интернате, его даже их учительница часто хвалила. Только у него плохо получалось складывать цифры. Так он их знал, а вот складывать не получалось. Зато Шурик читал очень хорошо, он читал лучше всех в группе. У них даже был конкурс, кто быстрее прочитает текст, и Шурик занял первое место. Его поздравляли как победителя и дали приз — шариковую ручку. Он её потом исписал, а ручку оставил, но только потерял. Или пацаны украли, кто его знает.Шурик хотел пойти сначала на свалку и посмотреть, что там есть. Он каждый день ходил на свалку. Его даже ихние не гоняли. Правда, прогоняли иногда, если брал что-то прямо перед ними, но редко, а так разрешали. А там классно. Можно много всяких штук» найти. Шурик очень любил интересные штуки. У него их было много. И самое главное — за них не надо платить деньги. Шурик видел, такие продавались на рынке и в магазинах, а на свалке они были бесплатные. И поесть там тоже можно найти. Шурик один раз нашёл целый ящик рыбных консервов, банок десять, наверное. Он их два дня ел. Правда, у него потом заболел живот и был понос, но еда была очень вкусная. Он очень любил консервы.А потом Шурик решил, что не пойдёт на свалку, а пойдёт на вокзал. Все равно ему ещё заходить к Боте с Верой, а они там рядом живут. Он скажет им, что велел Профессор, а потом пойдёт посмотрит, нет ли новых штук. Может, приезжала машина с мусором, тогда будет много интересного.И ещё Шурик хотел увидеть Клару. Этого ему хотелось даже больше, чем остального. У него были деньги, которые дал Профессор, и он мог купить ей что-нибудь в подарок. Очень хорошо, когда у тебя есть деньги. Тогда ты можешь делать подарки. Шурик любил делать подарки. Только у него редко было столько денег, чтобы купить подарок. Обычно их хватало, только чтобы покушать. А иногда и их не было. Тогда он ел то, что находил. Или не ел ничего, но это редко. Не каждый день. Вот когда-нибудь у него будет много-много денег, и он сможет делать подарки всем хорошим людям, которые ему нравятся. Это Кларе, конечно, он её любит. И Профессору, он его любит тоже, только не так, как Клару. И Серёже, который пришёл с Профессором. Он Шурику понравился. Кажется, он тоже хороший человек.Вот так Шурик пришёл на вокзал и начал искать Клару. Только её нигде не было. Под лестницей, где она стояла и пела, было пусто. Шурик подумал, что она пошла на рынок купить покушать, и пошёл туда тоже. Он обошёл все ряды и нигде не увидел Клару. Тогда он подумал, что они разминулись, и вернулся назад, к лестнице. Но там все равно никого не было.Шурик решил пойти на перрон к девочкам, которые продают журналы, Алене и Вале. Они не из «вокзальных», они жили дома, но они дружили с Кларой. Может, она пошла к ним поразговаривать. И он тоже пошёл туда, а по дороге вспомнил, что ему нужно узнать у «вокзальных» для Профессора, как дела. И тут Шурик подумал, что никого из них не видел. А он уже обошёл весь вокзал и ходил на рынок, и нигде никого не было. Он не видел Веры перед вокзалом и старика Алмазова, который всегда сидел у входа на рынок. Шурик не видел Депутата в зале ожидания, а он .редко выходил оттуда, говорил, что на улице мёрзнет. Он всегда разговаривал про политику или с кем-то, или сам с собой, если никого рядом не было. Поэтому его прозвали Депутатом. Депутаты всегда разговаривают про политику, Шурик знал это. К ним на станцию приезжал один депутат выступать, и Шурик ходил смотреть. Тот депутат говорил так же долго и непонятно, как и их, и даже руками так же махал. Шурику стало скучно, и он ушёл. И Марусейчика Шурик не видел. А он должен был быть. Он всегда старался обыскать ящики для мусора перед Шуриком. И ругался, когда не успевал. А ругался Марусейчик очень смешно, так то-оненько-то-оненько. И слова у него, как у маленьких, были смешные.Матные слова он тоже знал, но редко ими ругался, а когда ругался, то получалось ещё смешнее.Где же они все? Куда делись? Может, он кого-то пропустил и не заметил, но остальные-то должны быть. Нужно пойти спросить у девочек про Клару и поискать Матроса. Он должен быть на складах с Ботей. Пусть они ему скажут, где все.— Шурик! Шурик, ты куда?Его позвали тихонько, он оглянулся. Возле скамеек, занятых людьми, стояла тётя Рая с сумкой. Тётя Рая продавала все, что находила в лесу: цветы, грибы, ягоды, травки. Она лечила «вокзальных». И Шурику она давала листики, он их заваривал, когда у него был кашель. Поэтому он очень обрадовался, когда увидел тётю Раю, и побежал к ней.— Здравствуйте, тётя Рая.А она посмотрела по сторонам и сказала, чтобы он говорил тише и «не привлекал внимания».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51