Качество удивило, отличная цена 
А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 

принюхавшись, Вилен обнаружил необьяснимую симпатию генерала не к верному блюдолизу, а к какому-то майоришке с куриными мозгами. Это заставило его изменить отношение к отставнику.
— Органы вышли на агентов зарубежной разведки… Сейчас ведутся оперативно-разведывательные мероприятия… Ходят слухи о предполагаемом вашем участии. Надеюсь, не забудете меня?…
Глава 8
Этот кабинет в посольстве назывался не по назначению и, тем более, не по имени владельца — комната двенадцать… Позовите господина из двенадцатой… Господин из двенадцатой велел… Господину из двенадцатой нужно принести кофе…
Человек, именуемый просто «господином», давно забыл имя, данное ему при рождении. Ибо оно, это имя, говорило о национальной принадлежности, а он вот уже более сорока лет именовал себя русским. И не только по паспорту.
Степан Витальевич Гаревич считался одним из самых лучших специалистов по России, знатоком её обычаев и загадочного «русского характера». В разведке его ценили — любое мнение Гаревича по любому вопросу принималось безоговорочно. Все его прогнозы обычно сбывались, что подпитывало и без того немалый авторитет разведчика.
И вот — первый «прокол». Переставший подпитываться успехами, авторитет разведчика покатился вниз с нарастающей скоростью…
… В осенний московский день доступ в двенадцатую был запрещен. Предварительно обслуживающий персонал пополнил напитками бар и доставил в кабинет фрукты и легкие закуски.
Гаревич ожидал гостя.
С похвальной точностью в двенадцатую зашел господин в модном костюме. Щетинились коротко остриженные волосы, изо рта торчала непременная палка сигары. Как и положено разведчикам, — никаких особых примет, за которые можно зацепиться и создать фоторобот. Разве только чуточку оттопыренные уши да приплюснутый нос, свидетельствующий о том, что его обладатель в юности занимался боксом.
Вообще-то, «Боксер» гостем не был, сейчас он представлял в посольстве своего босса — одного из руководителей спецслужбы. Прилетел он с заданием: выявить причины провала так хорошо подготовленной акции, продумать последствия и меры по их локализации.
Несмотря на то, что реформы столкнули Россию с первых мест в мире до уровня слаборазвитых стран, она все ещё оставалась державой с солидным ядерным потенциалом и несомненными перспективами возрождения былой мощи. Портить с ней отношения — нежелательно.
— Здорово, Степ! — трубно провозгласил доверенное лицо босса, выпуская вместе со словами клубы табачного дыма. — Как живешь, старый жулик?
— Твоими молитвами, Боб, — сдержанно отреагировал на дружеское приветствие Гаревич. И поспешил перевести ничего не значаший разговор в чисто деловое русло. — Зачем ты прилетел — знаю, все документы готовы… Скажи честно: что мне грозит?
Гость по-хозяйски развалился в кресло, бросил ноги на журнальный столик, полюбовался модными штиблетами. Гаревич устроился напротив — по привычке склонил голову на плечо, прикрыл глаза безресничными веками. Лысина, окаймленная кудрявым седым венчиком, напоминала посадочную площадку для вертолетов.
— Ты, похоже, окончательно забыл правила нашего «монастыря», — насмешливо пробурчал Боб, пряча эту насмешливость в клубах пахучего дыма. — Провинился — получай по попке и не вздумай жаловаться — добавят… Степ, мы так и станем беседовать всухую?
Пришлось Гаревичу покинуть уютное кресло и достать из бара угощение: бутылку коньяка, тонко порезанный лимон и блюдо с колбасой.
Гость поморщился.
— Кажется, ты начисто позабыл не только «монастырские» законы, но и привычки старого друга?… Пить коньяк, да ещё французский? Неужели не найдешь напитка, достойного настоящих парней?
Гостеприимный хозяин заменил коньяк водкой, лимон и колбасу — малосольными огурчиками.
Собеседники знали друг друга не один десяток лет, вместе заканчивали юридический факультет, вместе подписали обязательство о сотрудничестве с разведуправлением. И все же известие о том, что в качестве «ревизора» прилетит Боб, далеко не обрадовало Гаревича. Ибо «старый друг» дружил только сам с собой, не признавая иных отношений, кроме приносящих пользу только ему.
Выпили по чарочке. Закусили. Отлично зная привычки и вкусы приятеля, Гаревич налил ещё по одной. Потом — ещё и еще.
— Не трусь, Степ, выручу, — уже не грохал, а бормотал окосевший Боб. — Покорплю над твоими бумажками недельку — что-нибудь придумаю…
Ничего ты не придумаешь, жирная скотина, озлобленно думал тоже подвыпивший Гаревич. Потому не придумаешь, что потерял способность ворочать заплывшими жиром мозгами, ничего не смыслишь в оперативной работе, знаешь только как лизать толстые задницы начальства.
Приблизительно так же оценивал «старого друга» и Боб. В его представлении разведчики типа Гаревича — рядовое быдло, существующее только для того, чтобы выполнять черную работу. Высокие планы и идеи им недоступны по уровню интеллекта…
«Ревизор» обосновался в понравившейся ему двенадцатой комнате, выселив из неё законного хозяина. С девяти утра до обеда и с четырех дня до полуночи усердно листал оперативную документацию, то и дело услаждая себя несколькими глотками любимой «столичной».
Перед от»ездом состоялся заключительный разговор.
— Разработку операции в целом можно одобрить. Молодчина, Степ, талантливо продумано… А вот исполнение… как бы выразиться помягче, припахивает вонизмом…
— Не понял? — внутренне насторожился Гаревич, представляя себе, какую бурю возмущения и осуждение вызовет подобная оценка у высокого начальства. — В чем именно?
— Доверился бандитскому хитрецу. Надо было держать хваленного Пузана на более коротком поводке… Впрочем, как давно известно, абсолютно безупречных планов не бывает. Они, как и женщины, грешат то фигурой, то характером, то физиономией — попробуй разберись…
Боба понесло по рытвинам и буеракам размышлений о слабом поле. После выпитой водки секс — любимый конек представителя спецслужбы. Может быть, потому, что он не пользовался особым успехом у женщин, отворачивающихся от расплывчатой фигуры конторского «разведчика».
— Что могу посоветовать? — Боб задумался, вертя в толстых пальцах хрупкую хрустальную рюмку. — Я постараюсь потянуть с докладом… скажем на пару неделек. Больше не смогу, сам понимаешь — торопят… За это время раскрути агентуру, нацель её. Главное, отыскать изобретателя… как его… Ивани…
— Иванчишина, — попрежнему доброжелательно, даже с изрядным подхалимажем, подсказал Гаревич. — Генерал-лейтенант-инженер Иванчишин Геннадий Петрович.
А ещё числится эспертом по России, с издевкой подумал он. Не научился правильно выговаривать русские фамилии, путается в примитивных выражениях, а лезет проверять работу настоящих разведчиков.
— Иванчишин, — повторил Боб. — Удивительные здесь фамилии — будто отражение непредсказуемости характеров… О чем это я?… Так вот, переправишь за рубеж изобретателя — все грехи простятся…А если твой подопечный захватит с собой портфель с расчетами и чертежами… польется на тебя этакий дождик, сам понимаешь, чего… Поделишься?
— А ты сомневаешься? — надел на нос дымчатые очки Гаревич, опасаясь выдать себя отблеском попрежнему злобных мыслей. Прятать их от собеседника уже не хватает сил. — Две недели — не тот срок. Ежели хотя бы полгода…
— За полгода твоего генерала поджарят, польют острым соусом и потребят. Вместе с его «игрушкой»… Но ты прав, старый пройдоха, две недели, действительно, маловато…Считай, сторговались на двух месяцах. Затолкаю этот срок в свой отчет, авось, Джонник проглотит…
Джонник — кодовое имя руководителя одного из отделений спецслужбы — никогда ничего не проглатывал, наоборот, тщательно разжевывал любое донесение, тем более, отчет о провале серьезной акции. Боб самым бесстыдным образом набивал себе цену.
Значит, два месяца «презентованы» не им, а даны именно Джонником либо лицом, стоящим над ним. Срок тоже, конечно, далеко не Божеский, но все же позволит что-то предпринять. Кроме того, он — свидетельство того, что резидента разведки не собираются выбрасывать на помойку, дают шанс оправдаться, возвратить утерянный авторитет…
— Скажи, Боб, неужели это изобретение так ценится у нас? — Гаревич ткнул пальцем в потолок, будто именно там, по соседству с Господом Богом, располагается родное управление. — Что, нащи толстолобые не могут докопаться до идеи «игрушки»?
Боб ткнул недокуренную сигару в тарелку с огурчиками, достал новую.
— Для того, чтобы ответить на твой вопрос, придется касаться высокой политики, а я для этого недостаточно пьян. Не получится. Поэтому доставай, Степ, ещё один пузырь.
Гаревич подчинился. Рассказчик опустошил пару рюмок, закусил табачным дымом.
— Сам знаешь, происходящее нынче здесь началось не без нашего участия. Я имею в виду спецслужбу. Именно, ты и я, — самомнение у Боба на уровне манхетенского небоскреба! — проложили дорожку нынешнему режиму, помогли столкнуть коммуняков. Но развалить систему проще простого, для этого полутора извилин с избытком хватает, а вот построить… Президент и вся его команда ходят под Богом, а мы из последних сил поддерживаем им падающие штаны… Cкажут тебе — мы не вмешиваемся, дескать, во внутренние дела России — плюнь в морду… Вступление дошло?
Гаревич изобразил крайнее восхищение. То ли родной спецслужбой, то ли собеседником, то ли собой. А что ему прикажете делать, выслушивая избитые до синяков истины?
— Молодчина, Степ, соображаешь, — невесть за что похвалил Боб. — А теперь приложи ко всему мною сказанному генеральское изобретение. Противников у команды, которую мы подкармливаем и бережем, — хватает. Голодных и обиженных — тем более. Запустит кто-нибудь из них ракетку в окно кремлевского, к примеру, кабинета — полетят на помойку истраченные доллары…
— Почему российских политиков должны охранять мы? Есть же у них служба безопасности, милиция…
Боб сложил губы трубочкой и презрительно свистнул. Так пронзительно, что у Гаревича заложило уши.
— Стоящих профессионалов разогнали, оставшиеся по полгода не получают денег. Вот и приходится нам вкалывать. А что прикажешь делать?…Кстати, к развалу российских спецслужб мы тоже приложили ручку. И, как тебе известно, небезуспешно… Короче, Степ, разворачивайся, подключай всю свою агентуру… Упустил возможность заполучить генеральчика — исправляйся…
Тогда, во время короткой схватки в скверике, Гаревич вместе с помощником устроился, будто в театральной ложе, в квартире жилого дома на пятом этаже. Из окон — достаточный обзор места действия. Помощник быстро наладил кино-фотоаппаратуру, Гаревич приник к окулярам бинокля.
Со слов Пузана ему было известно, каким образом произойдет похищение генерала-изобретателя. Одно только утаил глава «империи» — от кого он получит совершенно секретную документацию. Вернее, думал, что утаил, ибо резидент зарубежной спецслужбы уже давно отлично знал институтского информатора, но предпочитал до поры до времени оставаться в стороне…
После трудного обьяснения с Бобом, Гаревич принялся перебирать в памяти и по документам события того дня. В этом ему помогали снимки, сделанные помощником. Некоторые из них отложены в сторону для более подробного изучения.
На одном изображены двое: человек с бородкой — «министр внешних сношений» Пузана и лобастый мужчина в кожаной куртке. Они вошли в подъезд дома. После прекращения перестрелки оттуда вышел только лобастый. Мимо зоркого «взгляда» съемочной аппаратуры не ускользнули носилки, на которых из подъезда вынесли труп человека, одетого в пальто. Лобастый на пленке больше не зафиксирован.
Талантливый человек, его помощник! Так орудовал аппаратами, что успел «схватить» события, происходящие в разных местах скверика.
Вот упавший от взрывной волны Пузан стреляет в спину сыщику… Вот, подобранная майором и приспособленная им к «делу», пузановская проститутка расправляется с бывшим своим хозяином…
С десяток снимков отображают события, происшедшие в другом конце скверика.
Падает, получив пулю в лоб, отставной генерал Новиков… Пока госбезопасники расстреливают милицию, а та отлавливает бандитов и заодно — сотрудников ФСБ, четверо накачанных парней упаковывают Иванчишина и засовывают его в «вольво»…
Кто такие?
Помощник предусмотрительно выкладывает перед шефом увеличенные снимки. Кратко поясняет.
— По агентурным каналам проверили… Крайний, похоже, возглавляет группу захвата, некий Штырь, шестерка Пузана и какого-то Пуделя…
— Пудель? С такой кликухой никого не помню…
— Надеюсь, сегодня к исходу дня что-нибудь прояснится…С вашего позволения, босс, я нацелил агентуру…
Вот это называется помощник! На лету хватает любое причмокивание начальника, каждый чих укладывает в свою коллекцию… Наверняка, работает на два фронта, снимает пенку с двух «кастрюль»: Гаревича и Боба. Ради Бога, пусть пользуется, лишь бы не подобрался к третьей «кастрюле» — русской контрразведке.
Вечером поступило долгожданное донесение. С приложенным портретом лобастого мужчины и с его жизнеописанием от рождения и до вступления в либеральную партию.
Туман начинает рассеиваться. Пожалуй, скупо отмерянных двух месяцев должно хватить.
Место вычеркнутого из жизни, следовательно, из картотеки Гаревича, Пузана занял новый интересный тип — Пудель. Судя по всему — путеводная ниточка, которая в конце концов приведет к похищенному им Иванчишину.
— Он что, заграбастал наследие Пузана?
Помощник зашелестел бумагами.
— Наследник — некий Кавказец. В миру — Тарас Годенко, уроженец Ярославля, хитрая и пронырливая личность. Официально — генеральный директор торговой фирмы. По характеру — подозрителен и беспощаден. Имеет семью: жена, двое детей.
— Держи под прицелом. Пригодится… Где сейчас живет твой Пудель? Чем занимается?
— Судя по членству в либеральной партии — политическим бизнесом… Местонахождение установить не удалось… Связь с институтом поддерживает через Штыря.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47


А-П

П-Я