И пусть там с ним разберутся. Правда, опять разразится скандал.Но, с другой стороны, можно повернуть дело так, что полковник Савельев геройски погибнет при успешном выполнении боевого задания. При проведении совместной операции по уничтожению партии наркотиков с коллегами сопредельного государства. Войн без жертв не бывает".Створки кабины лифта открылись, генерал спрятал бумажку во внутренний карман плаща. И только сейчас вспомнил, что за брючным ремнем у него торчит табельный пистолет."Зачем я его тащил с собой? Оружие абсолютно ни к чему, все ведь можно решить просто: поговорил, пожал руку кому надо, и деньги оказались в моем кармане, а за мою жизнь они переживают больше, чем я за свою.За оружие я хватаюсь от нервов, от слабости. В делах большого уровня оружие бессильно. Я им нужен больше, чем они мне. Не предупреди я их о готовящейся операции, так Савельев со своими ребятами давно бы их всех упрятал за решетку. А там выкручивайтесь, платите денежки адвокатам. Да, — подумал генерал Морозов, — с полковником Савельевым, действительно надо быть настороже, держать ухо востро. Как бы он чего не заподозрил, не пронюхал. Правдоискатель".Петр Иосифович вытащил из кармана дорогой кожаный ключишник, расстегнул его, нужным ключом открыл дверь в квартиру.Чип сразу же бросился к его ногам.— Хороший, хороший, — генерал присел на корточки и принялся гладить пса, наслаждаясь его искренней любовью.Чип ласково рычал, затем перевернулся на спину и засучил лапами.— Ну, хорошо, хорошо, сейчас я выпью стаканчик сока, и мы пойдем с тобой погуляем.Из кухни показалась жена.— Что это ты так поздно, Петя? — обратилась она к мужу.— Все нормально, дорогая, делов невпроворот.— Делов-делов, дел надо говорить, дорогой.— Дела бывают уголовные, — пошутил муж, чмокая жену в щеку.— Дай-ка мне стаканчик соку и приготовь ужин пока я похожу с Чипом. Кстати, где дочь?— В своей комнате, слушает музыку.— А, точно, — генерал услышал, что из дальней дочкиной комнаты громко звучит надоедливая однообразная песня.Жена вошла со стаканом апельсинового сока.— Только он холодный, дорогой, ты уж осторожно, а то опять простынешь.— Не беспокойся, не простыну, — генерал залпом выпил сок, снял со стены поводок и хлопнул им себя по колену.— Пойдем, Чип, пойдем, маленький.Они вдвоем покинули квартиру и уже через пару минут рыжий лохматый пес, радостно лая, носился по двору, не обращая внимания ни на лужи, ни на медленный надоедливый дождь. А генерал Морозов, насупив брови, подняв ворот плаща и заложив руки за спину, словно уголовник, прохаживался рядом с длинной чередой автомобилей, время от времени подзывая пса к себе.— Чип, ты куда?Затем он махнул поводком, как дрессировщик кнутом, раздался негромкий хлопок, похожий на выстрел пистолета с глушителем.— Хорошо, хорошо, — пробормотал Морозов, — если они сдадут мне пару бригад, ввозящих наркотики, а мы их захватим под моим четким руководством, проведем две больших операции, то мне будет с чем пойти на коллегию и будет что доложить министру.Да, вообще-то, от Панкратова и мне полный профит и конторе польза.Во двор заехал белый «вольво» последней модели, генерал Морозов приостановился, из автомобиля вышел молодцеватый мужчина в плаще почти таком же дорогом, как у Морозова. Он помахал генералу рукой.— Что-то вы сегодня рано с Чипом прогуливаетесь, Петр Иосифович.— Да, Борис Брониславович, вот успел пораньше освободиться.Борис Брониславович работал в министерстве иностранных дел и жил в том же подъезде, что и генерал, они были давно знакомы и даже время от времени захаживали друг к другу в гости. У дипломата тоже имелся пес, правда, с ним чаще гулял сын. Чип Морозова и сеттер, привезенный дипломатом из Дублина, хорошо ладили друг с другом.— А где ваш пес? — спросил Морозов.— Наверное, уже дома о диваны шерсть вытирает, обычно сын с ним гуляет.— Хороший мальчишка, — сказал генерал Морозов — Ничего. В МИМО собрался поступать.— Что, по стопам отца, так сказать?— Говорит, что собирается.— Прекрасный молодой человек ваш Андрей, просто замечательный.— До встречи.Мужчины пожали друг другу руки, Чип несколько раз тявкнул вдогонку высокому мужчине, а затем побежал за белым автомобилем, уезжавшим со двора.— Пойдем, пойдем домой. Все дела ты сделал, а я еще хочу посмотреть телевизор и очень хочу поесть, — сказал генерал Морозов, направляясь к подъезду, помахивая на ходу поводком.«Интересно, через сколько времени он мне позвонит? — думал он о Панкратове. — Тем не менее завтра проведу небольшое совещание и скажу о готовящейся операции, мол, оперативную информацию оглашу в последний момент. Пусть удивляются мои замы и оперативники, хотя они уже, наверное, привыкли к моей интуиции и полагают, что я очень толковый работник, держу руку на пульсе, контролируя ситуацию как в городе, так и в России». Глава 3 Борис Рублев как всегда поднялся ровно в шесть.На улице еще густели осенние сумерки, по карнизу стучал мелкий дождь, даже не стучал, а шуршал, напоминая своим шуршанием сыплющийся тонкой струйкой песок.Быстро собравшись, туго зашнуровав разбитые, видавшие виды кроссовки, Рублев сбежал во двор и жадно вдохнул холодный воздух, несколько раз взмахнул руками и отправился на свою неизменную утреннюю пробежку. Его не волновал ни пронзительный холодный ветер, ни мелкий моросящий дождь, ни проносящиеся рядом машины. Он ровно дышал и бежал по узкому тротуару почти у самой бровки.Прохожих на улице было еще немного, они зябко ежились, держа над собой раскрытые зонтики, а Комбат бежал с непокрытой головой, легко перепрыгивая через лужи. Сегодня он решил увеличить кросс на один километр. Настроение у него было обычное, да и день выдался абсолютно обычный, осенний, будний для большинства народа — рабочий.— Раз-два, раз-два, — размеренная, как щелчки метронома, звучала в мозгу Комбата одна и та же фраза.Он знал, что бежит довольно быстро и пытался не сбиваться с ритма, чувствовал, как начинает постепенно разогреваться, а холодные капли дождя остужают его разгоряченное лицо, доставляют удовольствие. Он даже не смотрел на часы, прекрасно зная, что темп его бега обычный.Через полчаса он уже возвращался к своему дому, дыша так же ровно и спокойно, как в самом начале пути. Пожилая дворничиха работала во дворе, сметая мокрые листья в большие темно-бурые ворохи.Она приветливо кивнула Комбату, давно уже привыкнув к тому, что этот высокий сильный мужчина появляется во дворе, возвращаясь с пробежки, как раз в тот момент, когда она заканчивает работу. Борис Рублев тоже приветливо махнул рукой немолодой женщине. У подъезда он остановился, несколько раз присел, подпрыгнул на месте и направился вверх по лестнице, лифтом во время утренних пробежек Рублев не пользовался.Поднявшись к себе в квартиру, Комбат в большой комнате еще минут двадцать подымал гири, отжимался от пола, приседал, качал пресс, короче говоря, основательно помучил свое сильное тело, и после этого, поставив на плиту чайник, отправился принимать холодный душ.Помывшись, Рублев остановился возле зеркала, пригладил мокрые волосы, прикоснулся пальцем к усам, к жесткой черной щеточке.«Так, теперь побреемся».Тщательно намылившись, мужчина взял опасную бритву и провел по мыльной щеке. Каждое движение Рублева было уверенным, и единственное, что испортило его ровное настроение, так это порез на щеке. Одно неосторожное движение — дернулась рука, и бритва оставила длинный кровоточащий след.— Черт подери, — пробурчал Комбат, — вот незадача. Что это со мной такое?Порез немного испортил настроение, Комбат был суеверен и кровь на щеке воспринял как дурной знак.Сняв остатки пены, вымыв лицо холодной водой, Рублев плеснул в ладонь одеколона и прижег ранку.Кровь остановилась, он улыбнулся своему отражению, чайник на кухне засвистел.— Ну вот, сейчас позавтракаем и по делам — он сам знал, что в половине десятого должен быть на Другом конце города.Вчера в полдень он абсолютно случайно встретил своих подчиненных, двух братьев-близнецов. Узнал их мгновенно, со спины. Ребята шли в кожаных куртках, хотя, какие там ребята, это он привык так их называть, а сильные высокие мужчины с крепкими шеями, коротко стриженные, без шапок, без зонтов в руках. Комбат увидел их из машины и просигналил. Один из парней обернулся и с интересом посмотрел на машину.Стекло отсвечивало, и мужчина не мог видеть водителя, Комбат подъехал ближе, опустил боковое стекло и негромко окликнул:— Эй, Решетников, сержант Решетников, ты меня слышишь.От голоса Комбата на лице широкоплечего мужчины появилось странное выражение. Он вздрогнул и весь насторожился, подобрался, а затем появилась широкая улыбка.— Е-мое, — воскликнул мужчина, подбегая к машине, — комбат, товарищ майор, Борис Иванович, вот так встреча!Второй Решетников тоже подбежал к машине, и братья буквально выволокли Комбата из салона и принялись трясти его руки, тискали за плечи. Рублев уже и сам был не рад, что окликнул этих двоих.— Вот это встреча! А нам Андрей Подберезский говорил, что ты где-то в Москве, Борис Иванович, мы даже как-то пару раз тебе звонили, но телефон не отвечал.— Да, ребята, я уже давно в Москве. А вы как?— А что мы, — ответили братья Решетниковы в один голос, — у нас все классно, товарищ майор, работаем в охранном агентстве, — чересчур четко и немного по-военному отрапортовали мужчины, — работа непыльная, платят хорошо. Службу несем исправно, как у нас говорили, через день на ремень, иначе говоря, сопровождаем ценные грузы.— А что возите? — спросил Комбат.— А кто его знает, мы же грузы не проверяем.Нам сказали охранять, мы и охраняем. Надо например, завезти из Москвы в Нижний, из Нижнего в Ростов, нас нанимают, мы с оружием, все как положено. А выто, а ты-то, Борис Иванович, чем занят?Комбат замялся.— Я, ребята, ничем не занят, получаю пенсию.— Как это пенсию? — изумились братья Решетниковы, словно бы они и не знали, что Комбат ушел из армии и сейчас живет как и на что получится.— Всякие дела случаются, — рассматривая своих бывших подчиненных, сказал Рублев. — А вы все такие же — орлы.— Да, Борис Иванович, спортом занимаемся, правда, времени немного, да и не гоняют нас так, как вы в свое время.— Если бы я вас не гонял, может быть, мы и не встретились на этой площади.— А что мы здесь стоим? — заговорил Сергей Решетников. — Пойдемте зайдем куда-нибудь, Борис Иванович, мы вас угощаем.— Да я и сам вас, ребята, могу угостить.Братья явно обрадовались неожиданной встрече со своим командиром.— Нас там, Борис Иванович, из Спецназа в агентстве четверо, — и Сергей Решетников принялся рассказывать о тех, кто работает с ними и охраняет грузы.Комбат слушал, кивал, но с места не двигался, стоял у своей машины.— Пойдемте, пойдемте, Борис Иванович, можем пойти даже к нам домой, наш батя обрадуется, увидев вас. Он о вас все знает.— Это хорошо, — почему-то с сомнением в голосе произнес Комбат.— Идемте, идемте, мы здесь недалеко живем, в переулке на углу.— Нет, ребята, у меня кое-какие дела, — Комбат посмотрел на свой трофейный хронометр.Братья Решетниковы улыбнулись, они помнили эти часы еще по Афганистану.— Жив будильник, да, Борис Иванович? — спросил младший брат, которого младшим звали за то, что родился на несколько минут позже старшего.— Жив, жив, славу Богу, тикает, отсчитывает секунды жизни.— Помним мы ваши часики, помним.— Ну, ребята, я рад, что у вас все хорошо.— Да, у нас все хорошо, просто прекрасно.— Слушайте, Борис Иванович, товарищ майор, идите к нам работать командиром, кого-кого а вас возьмут, не задумываясь, мы о вас рассказывали, да и наши все поддержат. Знаете, сколько у нас афганцев работает?— Ну и сколько? — на всякий случай спросил Комбат.Двенадцать человек, все парни что надо, двое из спецназа перешли к нам, платят у нас лучше. Да и работа полегче.— А что опасно работать-то? — спросил Комбат.— Всякое бывает, иногда наскакивают бандиты.Грузы ведь ценные возим, иногда компьютеры, телевизоры, технику, вообще-то, дорогие вещички. Иногда деньги сопровождаем из аэропорта до банка. Нам-то все равно, что охранять, главное, чтобы платили исправно.— И много платят? — поинтересовался Борис Иванович.— Не так чтобы очень много, но на жизнь хватает. Иногда премию подбрасывают по сотке или по две на брата.— Долларов? — спросил Комбат.— Конечно, долларов, а чего ж еще? Рублей, что ли? Ими теперь только правительство бюджет меряет, что бы непонятнее было. Вот вы знаете, сколько нулей в триллионе?— Знаю.— Сколько?— Много, а вы сами знаете ли?— — А нам и не надо. Зарплату все равно миллионами дают.Пойдемте, пойдемте, — проговорил Сергей, уцепившись за локоть Рублева.Часа два сидел Комбат за столиком в кафе. У ребят был выходной, они никуда не спешили. Так же не спешил и Рублев, воспоминания лились рекой. Они вновь сквозь серый городской пейзаж видели то, что было недоступно другим: то горы, то предрассветные пустыни, то ночные пустыни, атаки, штурмы, захваты.Комбат словно бы помолодел, его глаза сверкали, и лишь время от времени лица парней и их командира становились грустными. Это случалось в те моменты, когда вспоминали погибших, тех, кто остался там, в невидимых московским прохожим пейзажах чужой страны. И тогда рюмки поднимались молча, и так же молча осушались.Потом слово за слово, и опять воспоминания лились рекой.— Давайте позвоним Подберезскому, — предложил Решетников-младший и, вообще, комбат, идите к нам работать. Мы вам будем подчиняться.— А меня возьмут? — улыбнулся Борис Рублев.— Вас? Да мы такие рекомендации дадим, что наш управляющий вас своим замом сделает.— Не хочу я, ребята, больше командовать, работать, может быть, и пошел бы.— Так идем, Борис Иванович.Все это вспоминал Комбат, сидя за столом, жуя бутерброд и запивая крепким чаем. Сегодня он должен будет встретиться с братьями Решетниковыми и, может быть, пойдет работать в охранное агентство. Ведь чем-то же надо заниматься, не мотаться же по разовым поручениям Бахрушина по стране, разбираясь со всякими гадами, рискуя жизнью.
1 2 3 4 5 6