Нет пределов тому, что можно сделать при помощи корпорации. «Виажейш», например, тоже корпорация, хотя все ее акции принадлежат нескольким государствам, — и Феликс дотошно объяснил все возможности подобного объединения, напоследок добавив: — И, конечно, учредитель получает, учитывая его заслуги, пятьдесят один процент акций.— И кто же будет в нашем случае учредителем?— Я, естественно. Мы можем образовать корпорацию для финансирования строительства вечного двигателя. Первоначальный капитал предоставит орден Карара, зато позже деньги потекут рекой...— Погодите-погодите. Как же члены ордена смогут купить акции, когда у них нет собственных денег?— М-да. Тяжко. Полагаю, акции должно держать на хранении казначейство. А далее оно извлечет прибыль либо от сдачи двигателей в аренду, либо от продажи котирующихся акций...— Зер Феликс, — прервал его Кубанан. — От ваших слов у меня голова идет кругом. Повремените немного, иначе моя голова расколется, как арбуз на чурбане (я правильно сказал?). Ваш план очень соблазнителен, но есть одно неустранимое препятствие.— Какое?— Ни Великий Магистр, ни другие высокопоставленные лица никогда не допустят (не в обиду вам будет сказано), чтобы какой-то чужак приобрел такую власть над орденом. Мне с трудом удалось добиться согласия Совета на лотерею, но этот ваш проект покажется им столь же неуместным, как второй нос на лице.— Хорошо, мы еще обсудим это, — решил сменить тему Борел. — А сейчас не расскажете ли вы мне историю ордена?Казначей любезно согласился, поведав во всех подробностях о героических деяниях Карара, легендарного основателя ордена, поубивавшего множество различных великанов и чудовищ. Покуда он болтал, Феликс размышлял над создавшимся положением. Сомнительно, что карарума примут в свои ряды существо с другой планеты. Но, даже если это произойдет, их правила действительно запрещают частную собственность, что идет в разрез с его привычным стилем.— А каким образом микардандума становятся членами ордена? — наконец спросил он. — Просто потому, что... э... вылупились в официальном инкубаторе?— Не обязательно. Каждый ребенок из карарумского инкубатора подвергается различным испытаниям. Если он проваливает хотя бы одно из них, его отдают в подходящую семью простолюдинов. С другой стороны, когда число членов ордена сильно снижается, в него могут быть приняты родные дети тех же простолюдинов, проявившие какие-либо исключительные качества.Кубанан еще какое-то время толковал о различных степенях рыцарей ордена, но затем его начало клонить в сон и он откланялся.После его ухода Борел спросил у Зердаи:— Любишь меня?— Ты же знаешь, что люблю, мой повелитель!— Тогда у меня есть для тебя одно поручение.— Все, что скажешь, дражайший господин.— Я хочу добиться почетного членства.— Но, Феликс, оно же только для таких выдающихся деятелей, как, например, король Гозаштанда! Ума не приложу, что тут сделать...— Ты предложишь это Кубанану, понимаешь? И будешь донимать его, пока он сам не предложит мне искомого статуса. Он тебе доверяет.— Попробую, драгоценный мой. Надеюсь, что Шургез никогда не вернется.При обычных обстоятельствах Борел постарался бы добиться ясности с этим последним загадочным замечанием, но в данный момент голова у него была слишком забита честолюбивыми планами.— И еще одно. Кто в Мише лучше всех умеет работать по металлу? Мне нужен кто-то, кто способен сделать действующую модель вечного двигателя.— Для тебя я разузнаю все, мой рыцарь!
Зердая направила Борела к некому Хенджаре бад-Кавао по прозвищу Медник. Этого смахивавшего на гнома микарданду Феликс сперва ослепил своим фасадом, а затем взял с него обязательство хранить тайну, произнося жуткие клятвы своего собственного изобретения.Только после этого он представил ремесленнику грубый набросок колеса со множеством стержней с подвижными грузиками на концах, которые при вращении, достигая верхней точки, свешивались вниз, якобы придавая колесу дополнительный импульс.Затем особое устройство возвращало стержни в исходное положение, и так, по идее автора, могло продолжаться до бесконечности.Борел был сведущ в науках ровно настолько, чтобы понимать: данное устройство работать не будет, хотя и не понимал — почему. Но так как здешние болваны знали еще меньше, то втюхать им эту идею казалось ему делом совсем не трудным.Вечером Кубанан обратился к гостю:— Зер Феликс, мне пришла в голову блестящая мысль. Не согласитесь ли вы стать почетным членом нашего гордого ордена? Поистине, вы найдете это весьма выгодным, пребываете ли вы в Микарданде или в иных краях.— Я? — деланно удивился Борел. — Покорнейше благодарю, Ваше Превосходительство, но достоин ли такой чести чужак вроде меня?Одновременно Феликс подумал: «Дружище Зердая! Будь я из тех, кто женится...» — и даже на миг заколебался в своей решимости бросить девушку, когда та исполнит свое назначение.— Чепуха, мой мальчик; конечно же, ты достоин. Я предложил бы тебе полное членство, но устав предоставляет его лишь урожденным микардандума. Но звание почетного карару даст тебе практически все привилегии и, конечно, некоторые обязанности.— Я вне себя от счастья.— Остался маленький вопрос с посвящением.— Какой? — справился со своим голосом Борел.— Ну, это действительно мелочь: масса церемоний и ночное бдение. Я наставлю тебя по части ритуала. Приобретешь церемониальные одежды по моему списку, ты ведь действительно не король.Феликс пожалел, что не поднял расходы на печатанье материалов для лотереи еще на пятьдесят процентов.
Посвящение оказалось делом не только дорогим, но вдобавок еще и вселенски скучным. Братья по ордену стояли кругом в фантастических нарядах и диковинных масках, бормоча какие-то мистические речитативы.Перед Борелом возвышался Великий Магистр, лицо которого было столь выразительно, что словно вырезано из дерева. Феликс отвечал на его бесконечные вопросы, задаваемые на архаичном гозаштандоу, и, естественно, понимал лишь половину того, о чем его спрашивают. Ему прочли целую лекцию о славном прошлом, могущественном настоящем и безграничном будущем ордена Карара, интересы которого посвящаемый теперь обязан охранять. Вслед за этим Борел добровольно призвал на свою голову всякого рода сложные астрологические несчастья в качестве наказания за нарушение клятвы.— Сейчас ты готов к бдению! — провозгласил Магистр. — И я приказываю тебе разоблачиться!Гадая, во что же теперь он вляпался, Феликс исполнил приказ.— Ступай за мной, — распорядился Великий Магистр, зер Джувейн.Путь вел глубоко вниз, по лестницам и различным коридорам, что становились все уже и уже, все темнее и темнее, все неприятнее и неприятнее. Пара братьев в капюшонах несла фонари, которые вскоре стали необходимыми, чтобы видеть дорогу. Наверное, они находились уже много ниже наземного уровня цитадели, подумал Борел, спотыкаясь и чувствуя себя крайне стесненно и неуютно.Наконец они спустились в самые недра земли.— Ты останешься здесь на всю ночь, о соискатель, — молвил зер Джувейн. — Опасность будет наистрашнейшей, и все зависит от того, как ты ее встретишь!Кто-то из братьев вымерил длинную полосатую свечу и установил ее на небольшом карнизе в неотесанной стенке туннеля. Другой брат вручил Борелу охотничье копье с вытянутым широким наконечником.И Феликс остался один.До сих пор он играл свою роль не моргнув глазом, уверенный, что все это типичный блеф и эффектная чушь. Однако, когда шаги братьев стихли, его уверенность сильно преуменьшилась. Разумеется, ничего серьезного затеваться не могло. Только проклятая свеча освещала пространство всего на метр кругом, а дальше туннель погружался в полнейшую черноту.Что-то зашуршало, и волосы соискателя встали дыбом. Он ткнул копьем в сторону звука — какая-то крысоподобная тварь шмыгнула прочь. Борел принялся нервно расхаживать взад-вперед. Если б только этот чертов дурень Абреу позволил ему взять с собой часы! Тогда, по крайней мере, он имел бы представление о ходе времени. Сейчас же возникала иллюзия, что прошло уже много часов.Борел почувствовал под ногами какую-то непонятную щербину и, нагнувшись, ощупал ее. По туннелю тянулась пара параллельных канавок в два-три сантиметра глубиной. В свете свечи он попытался изучить их — тщетно. И все же: зачем на полу две параллельные канавки, подобные рельсам?Он расхаживал, пока ноги не заболели от усталости, а потом уселся прямо на пол, прислонясь спиной к стене. Глаза начали закрываться, и пришлось снова встать, чтобы члены ордена не нашли его спящим.Свеча сгорала очень медленно, пламя ее много минут кряду оставалось совершенно неподвижным и лишь изредка колебалось, когда его задевал какой-нибудь слабенький ток воздуха. Неподвижная тишина и мрак.Скоро свеча догорит. И что тогда? Не ожидают же они, что он останется здесь в полной темноте?Внезапно раздавшийся звук заставил Феликса сильно подпрыгнуть. Природу звука он определить не мог: просто слабый шум впереди по туннелю.А затем началось такое, что действительно, без преувеличения подняло дыбом его волосы. Издалека донесся низкий гортанный рык, какой раздается в зоопарке из клеток плотоядных животных перед кормежкой. Урчание крупной кошки. Рык приближался.Угасающее пламя свечи выхватило из мрака тело огромного екия, вскинувшееся в прыжке. Глаза зверя сверкали, с клыков стекала пена. На секунду (она показалась часом) Феликс Борел застыл с беспомощно поднятым копьем и отвисшей челюстью.Но именно в эту секунду мозг авантюриста вдруг заработал со скоростью захлопывающейся мышеловки. Что-то неуловимо странное было в движениях нападающего зверя. Приплюсовав к этому наблюдению необъясненные дотоле параллельные канавки, мозг выдал результат: перед ним лишь чучело на колесиках.Борел стремительно нагнулся и положил копье поперек туннеля. Через мгновение хитрый муляж с грохотом врезался в стену, наткнувшись на препятствие.Победитель подобрал копье и внимательно изучил сошедшего с рельсов екия. Голову и шею зверя крест-накрест пересекали швы: именно тут вспарывали и вновь зашивали шкуру. Вообще, образчик таксидермии оказался весьма потрепан на вид. Очевидно, это чучело использовалось в церемонии посвящения давно. Некоторые из соискателей ранили его, защищаясь, остальные с позором бежали, и были признаны недостойными.Свеча на карнизе окончательно оплыла, когда в коридоре послышались шаги и забрезжил свет фонарей.Появился Великий Магистр, а за ним Борела окружило множество братьев в масках, включая и одного брата с рогом (рог имитировал рычание екия). Все хлопали его по плечам и шумно восхищались им.По множеству лестничных маршей испытуемого доставили обратно в главный зал, где и позволили снова облачиться в свои одежды. После этого зер Джувейн повесил ему на шею усыпанный самоцветами орден, изображающий дракона, и произнес цветистую речь в старинном стиле:— О зер Феликс! Ты принимаешься ныне в самый благородный, самый древний, самый почтенный, самый тайный, самый могущественный, самый рыцарственный и самый братский орден. Тебе дарованы отселе все права и привилегии, звания и льготы, обязанности и атрибуты рыцаря сего наиблагороднейшего, наидревнейшего, наипочтеннейшего...Долгая кришнянская ночь прошла уже на две трети, когда рыцари закончили жать ему руку и пить за его здоровье. К утру Борел и Кубанан, пьяно выписывая кривые, в обнимку доплелись до казначейских апартаментов. По пути неофит пытался горланить какие-то куплеты старой песни о короле Английском и королеве Испанской, пока сотрапезник не утихомирил его словами:— Разве ты не знаешь, что поэзия в Микарданде запрещена?— Нет. Почему?— Орден счел, что она дурно влияет на наш... ик... боевой дух. Кроме того, ети клятые поеты слишком много врут. А што там в следусчей строфе? IV Проснувшись на следующий день, зер Феликс (теперь он дал себе слово называться так даже мысленно) сразу же перешел к насущным делам. Он добился вечернего приема у Великого Магистра и изложил там проект вечного двигателя. Зер Джувейн пришел в некоторое затруднение, тогда Борел призвал на помощь Кубанана.Последний смог убедить Магистра, и тот наконец решил:— Хорошо, брат Феликс. Вы сообщите мне, когда все предварительные разработки будут закончены, и я вынесу ваше предложение на общее собрание.Оставалось дождаться изготовления рабочей модели, и Борел пару дней понукал Хенджаре Медника. Одновременно он присматривал за строительством киоска для продажи лотерейных билетов, печатание которых почти завершилось.Требовалось убить время, и Феликс свистнул Ереваца помочь поупражняться в езде на коляске. Через пару часов он довольно неплохо овладел трудным искусством попятного движения и разворота кругом на ограниченном пространстве.
— После обеда приготовишь коляску.— Господина ехать кататься?— Да. Но ты мне не понадобишься, я буду править сам.— Уй. Нехорошо. Господина попадать в беда.— Это уж моя забота.— Ручаться: господина брать катать девушка. Плохой дело.— Не лезь куда не просят! — прикрикнул Борел на слугу.«Теперь Еревац будет целый день дуться, и мне придется умащивать его, иначе не видать мне приличной службы», — подумалось Феликсу. Черт возьми, ну почему не существует механических слуг, абсолютно бесчувственных и не доставляющих хозяевам дополнительной мороки! На Земле, правда, кто-то попытался сотворить такого, но образец взбесился и уничтожил создателя.
Послеполуденное солнце застало Борела разъезжающим в экипаже по главному проспекту Мише. Рядом сидела Зердая и поедала спутника обожающими глазами.— А если чья-нибудь коляска появится из-за поворота, то кто кого должен пропускать? — поинтересовался Борел.— Феликс, да в любом случае у тебя право приоритетного проезда! Ведь ты теперь член ордена, пусть даже и не настоящий хранитель!— О! — ограничился он восклицанием, поскольку подобное обстоятельство мало возбуждало его тщеславие. Очевидно, демократические институты Земли сделали свое дело, и здешние классовые различия пришлись Борелу не по вкусу.
1 2 3 4 5 6 7