встроенные раковины для ванной комнаты
Взять хотя бы телефонные звонки. Дмитрий в течение одной недели часто звонит своему брату Станиславу, а тот звонит ему. Суд пишет: частые телефонные разговоры между братьями свидетельствуют о том, что они обсуждают совершение преступления. Это по телефону-то! Обсуждать совершение преступления по телефону при его-то, Дмитрия, опыте! Трудно в это поверить. Однако суд не утруждает себя какими-либо доказательствами. Просто, по мнению суда, часто перезваниваются — значит, обсуждают преступление. А тут, как на грех, в следующий период времени не звонят друг другу вообще. Может, из-за бабы поссорились? Но суд находит этому другое объяснение. Раз не звонят друг другу — значит, уже все обсудили. И решили преступление совершить. А тут, спустя некоторое время, опять звонят друг другу. Возникает вопрос: как же это объяснить? Да очень просто: раз вновь звонят, значит решили уточнить детали. Таким образом, хоть звони, хоть не звони — это свидетельствует о твоих преступных намерениях… А если он идет в туалет, значит, он что, съел ворованные в чужом саду яблоки? А если не идет в туалет, то съел ворованные в чужом саду груши…
Второе дело
У многих до сих пор на слуху второе уголовное дело по обвинению Дмитрия Якубовского в том, что он …. своих сокамерников и ломал им ребра. Когда формулировалось это обвинение, не было газеты, которая не проинформировала бы своих читателей о вопиющих «фактах». Потом суд признал, что ничего подобного не было, но об этом решении отечественной Фемиды все забыли.
По версии следствия, он избил сокамерника и сломал ему два ребра. Правда, суд пришел к выводу, что Дима несколько раз ударил своего сокамерника Христенко не с целью «совершить насилие над ним, а желая утвердить свое мнимое превосходство», как написано в приговоре.
Смешная формулировка? Еще смешней делается, когда из материалов дела узнаешь, что «потерпевший» — кандидат в мастера спорта, со здоровенной рожей — сидел за контрабанду оружия, которую сам же признал. На допросы его вызывали сотрудники ФСБ. Нам было известно, что во время этих допросов-бесед его расспрашивали о Диме. После того как он дал показания на Якубовского, был сразу отпущен на свободу.
Уголовное дело по обвинению Христенко было приостановлено.
Нельзя не улыбнуться, ознакомившись с показаниями «потерпевшего» о том, что представители ФСБ приходили к нему на беседу с целью «выяснить его состояние здоровья и помочь в лечении геморроя». Да-да, именно так написано в протоколе допроса. Как показал допрошенный на предварительном следствии сотрудник ФСБ, лечение геморроя поручено заместителю начальника оперотдела.
Мне думается, что больше ничего объяснять не надо. Из сказанного и так уже все понятно. Остается только порадоваться за чуткость славных сотрудников ФСБ, которую они готовы проявить по отношению к каждому, страдающему геморроем…
Для чего же все это было нужно? Совершенно понятно, что юридический смысл здесь искать не приходится. Ответ может быть только один — несмотря на управляемость судов, на карманных прокуроров, власти боялись оправдательного приговора. Именно затем, чтобы «подпереть» несуществующее первое дело, было придумано второе.
Почему?
Этот вопрос мне долго не давал покоя. Как адвокат Якубовского, я знала уголовное дело чуть ли не наизусть. И опять же, как адвокат, не могла не видеть эти грубые белые нитки, торчавшие отовсюду. Дело шили не лучшие портные, строчка получилась неровной, а кое-где отсутствовала напрочь. «Костюмчик» вышел просто по Райкину. Но вышел, причем примеркой дело не ограничилось. Пришлось его носить долгих четыре года.
Я не раз спрашивала Диму, за что его посадили.
По его словам, разгадку следует искать в событиях лета и осени 1993 года. Вспомним?
Открытое противостояние структур власти началось летом. Парламент против президента. В июле Якубовского привезли в Москву и задали вечный русский вопрос: «Что делать?» Сидя в Кремле, за неделю он составил программу.
Главная задача заключалась в том, чтобы расчистить дорогу, а потом уже навести порядок. Без стрельбы, без крови, без трупов. Но исполнителей этот путь не устраивал. Слишком сложно, да и долго. Надо было аккуратно, используя различные рычаги, перевести в свой лагерь ряд людей. Вместо того чтобы плавно решить этот вопрос, людей обрекли на смерть. Политическую, конечно. Физическое уничтожение не потребовалось. Тот же Руцкой при умелом подходе не пошел бы против президента, но тогда он занял бы чье-то место, на которое уже имелся претендент. Да что говорить! Войны в Чечне могло не быть, если бы состоялась встреча Ельцина с Дудаевым. Не дали.
Им хотелось действовать побыстрей, артиллерийским наскоком. И кровь им была нужна. Как в банде бандиты повязаны кровью, так и здесь им необходимо было замазать президента. Он до сих пор не может отмыться от этой крови.
Дима вернулся в Москву после выборов в декабре и, как обещал, держался в стороне от политики. Кремль объезжал стороной. Наверное, ему надо было работать дворником, чистить дворы и помойки — в этом случае о нем никто бы не вспомнил.
Но, как подчеркнул судья Реммер, Якубовский, вернувшись из Канады, «стал восстанавливать имевшуюся вокруг него до отъезда престижную в понимании свежеиспеченной столичной элиты атмосферу барской роскоши и сервиса». Забылся…
Ведь собираясь в Россию, он зашел в Торонто в один хороший итальянский магазин купить материал.
— Мне надо сшить пять костюмов, — сказал Якубовский продавцам-итальянцам, большим знатокам этого дела.
Принесли ему кучу разнообразных тканей. Дима выбрал одну.
— Как! — закричали итальянцы. — Вы выбрали материал на один костюм?
И тут Дима их ошарашил:
— Мне нужно пять одинаковых костюмов, к ним одинаковые носки, галстуки и ботинки.
— Мафия, сэр? — вежливо осведомились они. — Убить кого-то намереваетесь?
— Нет, — успокоил Якубовский всполошившихся итальянцев, — я человек мирный. Просто еду в Россию, а там надо выглядеть бедным, как большинство.
— Надо же, — закачали головами итальянцы, — а у нас, наоборот, бедные хотят, чтобы их принимали за богатых.
Вместо того чтобы сидеть и не высовываться, Дима давал интервью, открыл офис в гостинице «Метрополь», ездил на длинной американской машине, обзавелся штатом телохранителей, шоферов, секретарей, горничных.
Уже была объявлена амнистия 1994 года. Узников выпустили из Лефортовской тюрьмы. И президент в любой момент мог спросить: «Что же вы, чудаки, так меня подставили? Где этот Якубовский со своим планом? Хочу этому дураку в глаза посмотреть!»
Конечно, можно было одним махом разрубить узел — убрать Якубовского. Как будто просто. Но они сообразили, что вариант ликвидации породит массу неудобных вопросов, в первую очередь у президента. Списать горы трупов на Якубовского, который уже ничего не скажет? Несолидно как-то. Но ведь есть прекрасный, давно апробированный способ заткнуть кому-то глотку. Надолго, если не навсегда. Этот способ — дискредитация. Замазать человека с ног до головы. Тогда его будут сторониться, как прокаженного. Так Якубовского сделали книжным вором.
Как российские менты потрясли Грецию
Дима часто страдает из-за собственной доброты. Очень многие люди, чувствуя его хорошее отношение, быстро садятся ему на шею и начинают вести себя так, как не посмели бы с другими. Он иногда говорит, что, если бы к нему вернулась одна сотая того, что до своего ареста он раздал и подарил, то он бы мог жить безбедно до глубокой старости. Скольким людям Дима купил квартиры, дома, но никто из них не пришел на помощь, когда он освободился и оказался практически без средств. Помогали другие. Те, для кого он ничего не успел сделать, и те, с которыми он воевал, находясь по другую сторону баррикад. Ему страшно обидно, что люди, которых он пестовал, чуть ли не с того света вытаскивал, остались в стороне.
В один прекрасный день Диме вдруг стало жалко наших несчастных ментов. Это потом они не пожалели ни меня, когда мою квартиру трижды обворовали и стукнули по голове, ни Диму, которому пришлось томиться в восьмиметровой камере в обществе ещё двенадцати человек…
Это была благотворительная акция. Дима пошел с протянутой рукой по банкирам и другим влиятельным людям, чтобы собрать деньги на реализацию социальной программы для милиции. Задумка была такая: в качестве поощрения за успехи в работе отправить сотрудников милиции отдохнуть за границу. В Грецию.
Тогда был настоящий бум с этими заграничными поездками. Люди только обрели возможность увидеть мир, тот самый Запад, который десятилетиями с переменным успехом поливала грязью советская власть в лице своей партийной печати.
У ментов на хорошую поездку денег не было, но решили устроить все достойно, чтобы они почувствовали себя такими капиталистическими дядями. И вот пошел Дима с мошной за деньгами. Люди давали деньги именно ему, Дмитрию Якубовскому. Он мог подарить их девкам, сдать в детский фонд — распорядиться по своему усмотрению. Планировалось, что выделят полтора миллиона долларов, но дали только миллион. В связи с чем у Димы возникли некоторые убытки.
Но основные убытки стали следствием Диминой доброты. Этих ментов надо было загнать в какую-нибудь индейскую резервацию, где бы им давали куски паршиво прожаренной конины. А Дима подумал, что надо им устроить праздник. Они же сволочи, но не потому, что такими родились, а потому, что им плохо живется.
Ездили они группами по 300-400 человек, всего побывало в Греции 1200 человек, то есть бригада в полном составе. Отдыхали по две недели.
Греция. Отель с четырьмя звездами. И со «шведским столом» три раза в день. Полный пансион. Можно было ни в чем себе не отказывать. При этом бесплатно подавалось вино. И в этот рай земной высадился батальон российских ментов.
Что происходит, когда советскому менту предоставляется возможность пить сколько влезет, ничего не нарушая? Происходит как в том анекдоте, когда человека спрашивают, что бы он сделал с вагоном яблок. «Сколько смог, съел бы, а остальные понадкусывал».
Не успела первая группа вымыть ноги в Эгейском море, как вызывает Диму один человек и со слезами на глазах протягивает факс. Да, подумал Дима, правы были Маршак с Бернсом, утверждая: «При всем при том, при всем при том, при всем при том, при этом бревно останется бревном и в орденах, и в лентах».
Так вот, если свинью поставить на задние ноги, она все равно не перестанет хрюкать. Волей-неволей приходили в голову эти сравнения при чтении злополучного факса из Греции. Лишь одна мысль вносила оптимистическую ноту. Хорошо, что своевременно предупредили администрацию этого несчастного греческого отеля, чтобы постояльцам в погонах не наполняли мини-бар! Иначе бы вообще никаких денег не хватило!
Наши менты-туристы устроили жуткий дебош. Этот пьяный батальон натворил такое, что при чтении злополучного факса хотелось плакать и смеяться одновременно.
Итак, какие поступили жалобы. Гости, находясь в номере, принялись со своего этажа бросать пластиковую мебель, пытаясь попасть в других гостей, которые в это время плавали в бассейне. Когда запасы мебели подошли к концу, они начали вспарывать подушки, поджигать их и бросать, как факелы. Горящие перышки разлетались очень красиво!
В это время другие «гости» ворвались в чужой номер, где отдыхала женщина, чья-то жена, и оттрахали её к общему удовольствию.
Но самое уникальное сообщение, которое врезалось Диме в память своей неординарностью, звучало так: «Такие-то (указываются фамилии) ворвались в магазин при отеле, связали хозяина, а его несовершеннолетнюю дочь раздели и заставили голой стоять в витрине и ещё мастурбировать при этом…»
Человек, которому пришел факс с изложением подробностей пребывания советских ментов в солнечной Греции, был потрясен не меньше меня.
— Старик, — сказал он Диме, — случай, конечно, вопиющий, но нельзя, чтобы хорошая идея таким образом была обосрана. Конфликт надо уладить.
А как можно уладить такой «конфликт»? Только с помощью денег. Еще хорошо, что все это произошло в Греции, а не в Англии или, скажем, в княжестве Монако. Тогда никаких денег не хватило бы, чтобы потушить разгоревшийся скандал.
Следующие группы уже ездили со старшими, которые следили за тем, чтобы туристы не напивались как свиньи и не устраивали хулиганских акций. Последний милицейский десант высадился в Греции в октябре 1994 года.
Деньги надо было платить немедленно, причем немалые. Для того чтобы решить эту проблему, Дима обратился к своей довольно близкой знакомой из Канады с просьбой заплатить требуемую сумму, которую он, естественно, обещал вернуть.
С осени 1992 года до зимы 1994/95 года, в связи с расследованием «дела о коррупции в высших эшелонах власти» Генеральной прокуратурой РФ совместно с полициями Швейцарии и Канады, Д. Якубовский находился в зоне интересов спецслужб этих стран. Его телефонные разговоры прослушивались. В том числе разговоры с этой женщиной, что позволило впоследствии суду города Санкт-Петербурга заявить, что «раз Якубовский был должен деньги, значит, он и участвовал в краже». Кстати, деньги Диминой знакомой были возвращены ещё до кражи, о чем суд, конечно же, «забыл».
В дорогу
Итак, адвокат встретил меня в аэропорту с известием о Нижнем Тагиле. Мне было ясно, что пора собираться в дальнюю дорогу. Швы после операции были не сняты, так как положенная неделя ещё не истекла.
Я поехала к родителям. Собрала вещи, попрощалась с ребенком и сказала, что скоро вернусь. «Зачем же ты набираешь столько вещей? — спросили они. — К тому же сейчас январь, а ты упаковываешь летнюю одежду». Сказала, что на всякий случай…
Наши отношения с Димой моим родителям были непонятны. Они не догадывались, что эти отношения давно вышли за рамки стандартной ситуации адвоката и подзащитного. Поэтому многие вещи, мягко говоря, ставили их в тупик. Например, поездка в Грецию с Мариной или мои полеты в Израиль по поводу псориаза или пластической операции на груди.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30
Второе дело
У многих до сих пор на слуху второе уголовное дело по обвинению Дмитрия Якубовского в том, что он …. своих сокамерников и ломал им ребра. Когда формулировалось это обвинение, не было газеты, которая не проинформировала бы своих читателей о вопиющих «фактах». Потом суд признал, что ничего подобного не было, но об этом решении отечественной Фемиды все забыли.
По версии следствия, он избил сокамерника и сломал ему два ребра. Правда, суд пришел к выводу, что Дима несколько раз ударил своего сокамерника Христенко не с целью «совершить насилие над ним, а желая утвердить свое мнимое превосходство», как написано в приговоре.
Смешная формулировка? Еще смешней делается, когда из материалов дела узнаешь, что «потерпевший» — кандидат в мастера спорта, со здоровенной рожей — сидел за контрабанду оружия, которую сам же признал. На допросы его вызывали сотрудники ФСБ. Нам было известно, что во время этих допросов-бесед его расспрашивали о Диме. После того как он дал показания на Якубовского, был сразу отпущен на свободу.
Уголовное дело по обвинению Христенко было приостановлено.
Нельзя не улыбнуться, ознакомившись с показаниями «потерпевшего» о том, что представители ФСБ приходили к нему на беседу с целью «выяснить его состояние здоровья и помочь в лечении геморроя». Да-да, именно так написано в протоколе допроса. Как показал допрошенный на предварительном следствии сотрудник ФСБ, лечение геморроя поручено заместителю начальника оперотдела.
Мне думается, что больше ничего объяснять не надо. Из сказанного и так уже все понятно. Остается только порадоваться за чуткость славных сотрудников ФСБ, которую они готовы проявить по отношению к каждому, страдающему геморроем…
Для чего же все это было нужно? Совершенно понятно, что юридический смысл здесь искать не приходится. Ответ может быть только один — несмотря на управляемость судов, на карманных прокуроров, власти боялись оправдательного приговора. Именно затем, чтобы «подпереть» несуществующее первое дело, было придумано второе.
Почему?
Этот вопрос мне долго не давал покоя. Как адвокат Якубовского, я знала уголовное дело чуть ли не наизусть. И опять же, как адвокат, не могла не видеть эти грубые белые нитки, торчавшие отовсюду. Дело шили не лучшие портные, строчка получилась неровной, а кое-где отсутствовала напрочь. «Костюмчик» вышел просто по Райкину. Но вышел, причем примеркой дело не ограничилось. Пришлось его носить долгих четыре года.
Я не раз спрашивала Диму, за что его посадили.
По его словам, разгадку следует искать в событиях лета и осени 1993 года. Вспомним?
Открытое противостояние структур власти началось летом. Парламент против президента. В июле Якубовского привезли в Москву и задали вечный русский вопрос: «Что делать?» Сидя в Кремле, за неделю он составил программу.
Главная задача заключалась в том, чтобы расчистить дорогу, а потом уже навести порядок. Без стрельбы, без крови, без трупов. Но исполнителей этот путь не устраивал. Слишком сложно, да и долго. Надо было аккуратно, используя различные рычаги, перевести в свой лагерь ряд людей. Вместо того чтобы плавно решить этот вопрос, людей обрекли на смерть. Политическую, конечно. Физическое уничтожение не потребовалось. Тот же Руцкой при умелом подходе не пошел бы против президента, но тогда он занял бы чье-то место, на которое уже имелся претендент. Да что говорить! Войны в Чечне могло не быть, если бы состоялась встреча Ельцина с Дудаевым. Не дали.
Им хотелось действовать побыстрей, артиллерийским наскоком. И кровь им была нужна. Как в банде бандиты повязаны кровью, так и здесь им необходимо было замазать президента. Он до сих пор не может отмыться от этой крови.
Дима вернулся в Москву после выборов в декабре и, как обещал, держался в стороне от политики. Кремль объезжал стороной. Наверное, ему надо было работать дворником, чистить дворы и помойки — в этом случае о нем никто бы не вспомнил.
Но, как подчеркнул судья Реммер, Якубовский, вернувшись из Канады, «стал восстанавливать имевшуюся вокруг него до отъезда престижную в понимании свежеиспеченной столичной элиты атмосферу барской роскоши и сервиса». Забылся…
Ведь собираясь в Россию, он зашел в Торонто в один хороший итальянский магазин купить материал.
— Мне надо сшить пять костюмов, — сказал Якубовский продавцам-итальянцам, большим знатокам этого дела.
Принесли ему кучу разнообразных тканей. Дима выбрал одну.
— Как! — закричали итальянцы. — Вы выбрали материал на один костюм?
И тут Дима их ошарашил:
— Мне нужно пять одинаковых костюмов, к ним одинаковые носки, галстуки и ботинки.
— Мафия, сэр? — вежливо осведомились они. — Убить кого-то намереваетесь?
— Нет, — успокоил Якубовский всполошившихся итальянцев, — я человек мирный. Просто еду в Россию, а там надо выглядеть бедным, как большинство.
— Надо же, — закачали головами итальянцы, — а у нас, наоборот, бедные хотят, чтобы их принимали за богатых.
Вместо того чтобы сидеть и не высовываться, Дима давал интервью, открыл офис в гостинице «Метрополь», ездил на длинной американской машине, обзавелся штатом телохранителей, шоферов, секретарей, горничных.
Уже была объявлена амнистия 1994 года. Узников выпустили из Лефортовской тюрьмы. И президент в любой момент мог спросить: «Что же вы, чудаки, так меня подставили? Где этот Якубовский со своим планом? Хочу этому дураку в глаза посмотреть!»
Конечно, можно было одним махом разрубить узел — убрать Якубовского. Как будто просто. Но они сообразили, что вариант ликвидации породит массу неудобных вопросов, в первую очередь у президента. Списать горы трупов на Якубовского, который уже ничего не скажет? Несолидно как-то. Но ведь есть прекрасный, давно апробированный способ заткнуть кому-то глотку. Надолго, если не навсегда. Этот способ — дискредитация. Замазать человека с ног до головы. Тогда его будут сторониться, как прокаженного. Так Якубовского сделали книжным вором.
Как российские менты потрясли Грецию
Дима часто страдает из-за собственной доброты. Очень многие люди, чувствуя его хорошее отношение, быстро садятся ему на шею и начинают вести себя так, как не посмели бы с другими. Он иногда говорит, что, если бы к нему вернулась одна сотая того, что до своего ареста он раздал и подарил, то он бы мог жить безбедно до глубокой старости. Скольким людям Дима купил квартиры, дома, но никто из них не пришел на помощь, когда он освободился и оказался практически без средств. Помогали другие. Те, для кого он ничего не успел сделать, и те, с которыми он воевал, находясь по другую сторону баррикад. Ему страшно обидно, что люди, которых он пестовал, чуть ли не с того света вытаскивал, остались в стороне.
В один прекрасный день Диме вдруг стало жалко наших несчастных ментов. Это потом они не пожалели ни меня, когда мою квартиру трижды обворовали и стукнули по голове, ни Диму, которому пришлось томиться в восьмиметровой камере в обществе ещё двенадцати человек…
Это была благотворительная акция. Дима пошел с протянутой рукой по банкирам и другим влиятельным людям, чтобы собрать деньги на реализацию социальной программы для милиции. Задумка была такая: в качестве поощрения за успехи в работе отправить сотрудников милиции отдохнуть за границу. В Грецию.
Тогда был настоящий бум с этими заграничными поездками. Люди только обрели возможность увидеть мир, тот самый Запад, который десятилетиями с переменным успехом поливала грязью советская власть в лице своей партийной печати.
У ментов на хорошую поездку денег не было, но решили устроить все достойно, чтобы они почувствовали себя такими капиталистическими дядями. И вот пошел Дима с мошной за деньгами. Люди давали деньги именно ему, Дмитрию Якубовскому. Он мог подарить их девкам, сдать в детский фонд — распорядиться по своему усмотрению. Планировалось, что выделят полтора миллиона долларов, но дали только миллион. В связи с чем у Димы возникли некоторые убытки.
Но основные убытки стали следствием Диминой доброты. Этих ментов надо было загнать в какую-нибудь индейскую резервацию, где бы им давали куски паршиво прожаренной конины. А Дима подумал, что надо им устроить праздник. Они же сволочи, но не потому, что такими родились, а потому, что им плохо живется.
Ездили они группами по 300-400 человек, всего побывало в Греции 1200 человек, то есть бригада в полном составе. Отдыхали по две недели.
Греция. Отель с четырьмя звездами. И со «шведским столом» три раза в день. Полный пансион. Можно было ни в чем себе не отказывать. При этом бесплатно подавалось вино. И в этот рай земной высадился батальон российских ментов.
Что происходит, когда советскому менту предоставляется возможность пить сколько влезет, ничего не нарушая? Происходит как в том анекдоте, когда человека спрашивают, что бы он сделал с вагоном яблок. «Сколько смог, съел бы, а остальные понадкусывал».
Не успела первая группа вымыть ноги в Эгейском море, как вызывает Диму один человек и со слезами на глазах протягивает факс. Да, подумал Дима, правы были Маршак с Бернсом, утверждая: «При всем при том, при всем при том, при всем при том, при этом бревно останется бревном и в орденах, и в лентах».
Так вот, если свинью поставить на задние ноги, она все равно не перестанет хрюкать. Волей-неволей приходили в голову эти сравнения при чтении злополучного факса из Греции. Лишь одна мысль вносила оптимистическую ноту. Хорошо, что своевременно предупредили администрацию этого несчастного греческого отеля, чтобы постояльцам в погонах не наполняли мини-бар! Иначе бы вообще никаких денег не хватило!
Наши менты-туристы устроили жуткий дебош. Этот пьяный батальон натворил такое, что при чтении злополучного факса хотелось плакать и смеяться одновременно.
Итак, какие поступили жалобы. Гости, находясь в номере, принялись со своего этажа бросать пластиковую мебель, пытаясь попасть в других гостей, которые в это время плавали в бассейне. Когда запасы мебели подошли к концу, они начали вспарывать подушки, поджигать их и бросать, как факелы. Горящие перышки разлетались очень красиво!
В это время другие «гости» ворвались в чужой номер, где отдыхала женщина, чья-то жена, и оттрахали её к общему удовольствию.
Но самое уникальное сообщение, которое врезалось Диме в память своей неординарностью, звучало так: «Такие-то (указываются фамилии) ворвались в магазин при отеле, связали хозяина, а его несовершеннолетнюю дочь раздели и заставили голой стоять в витрине и ещё мастурбировать при этом…»
Человек, которому пришел факс с изложением подробностей пребывания советских ментов в солнечной Греции, был потрясен не меньше меня.
— Старик, — сказал он Диме, — случай, конечно, вопиющий, но нельзя, чтобы хорошая идея таким образом была обосрана. Конфликт надо уладить.
А как можно уладить такой «конфликт»? Только с помощью денег. Еще хорошо, что все это произошло в Греции, а не в Англии или, скажем, в княжестве Монако. Тогда никаких денег не хватило бы, чтобы потушить разгоревшийся скандал.
Следующие группы уже ездили со старшими, которые следили за тем, чтобы туристы не напивались как свиньи и не устраивали хулиганских акций. Последний милицейский десант высадился в Греции в октябре 1994 года.
Деньги надо было платить немедленно, причем немалые. Для того чтобы решить эту проблему, Дима обратился к своей довольно близкой знакомой из Канады с просьбой заплатить требуемую сумму, которую он, естественно, обещал вернуть.
С осени 1992 года до зимы 1994/95 года, в связи с расследованием «дела о коррупции в высших эшелонах власти» Генеральной прокуратурой РФ совместно с полициями Швейцарии и Канады, Д. Якубовский находился в зоне интересов спецслужб этих стран. Его телефонные разговоры прослушивались. В том числе разговоры с этой женщиной, что позволило впоследствии суду города Санкт-Петербурга заявить, что «раз Якубовский был должен деньги, значит, он и участвовал в краже». Кстати, деньги Диминой знакомой были возвращены ещё до кражи, о чем суд, конечно же, «забыл».
В дорогу
Итак, адвокат встретил меня в аэропорту с известием о Нижнем Тагиле. Мне было ясно, что пора собираться в дальнюю дорогу. Швы после операции были не сняты, так как положенная неделя ещё не истекла.
Я поехала к родителям. Собрала вещи, попрощалась с ребенком и сказала, что скоро вернусь. «Зачем же ты набираешь столько вещей? — спросили они. — К тому же сейчас январь, а ты упаковываешь летнюю одежду». Сказала, что на всякий случай…
Наши отношения с Димой моим родителям были непонятны. Они не догадывались, что эти отношения давно вышли за рамки стандартной ситуации адвоката и подзащитного. Поэтому многие вещи, мягко говоря, ставили их в тупик. Например, поездка в Грецию с Мариной или мои полеты в Израиль по поводу псориаза или пластической операции на груди.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30