Иногда Джине хотелось, чтобы личная помощница Рейда не так хорошо разбиралась в моде и не обладала такими безупречными манерами.
Может быть, просто по случайному совпадению Джина в это время начала чувствовать, что ее муж постепенно отдаляется от нее все больше и больше. А возможно, дело было в Пейдж. Уж не Пейдж ли подсказала Рейду, что в «Дьюрли-Хаус» им будет удобнее?
— Насколько он небольшой? — продолжала Джина расспросы, надеясь, что все-таки отель не слишком маленький. — Частный отель из нескольких номеров?
Тоном, ясно показывающим, что он уже закончил этот разговор раз и навсегда. Рейд слегка нетерпеливо ответил:
— Там не совсем номера. «Дьюрли-Хаус»— это отель с квартирами. Их всего одиннадцать. Они обеспечивают клиентов полным офисным обслуживанием, факсами, круглосуточной работой персонала и организацией ужинов и вечеринок, если потребуется. То есть дают наилучшую возможность заниматься делами.
А Пейдж, конечно, отлично сыграет роль хозяйки, вдруг ревниво подумала Джина.
— Что ж, надеюсь, это удачный выбор, — сказала она, стараясь не выдать своих чувств. — Так как вы с Пейдж займете две квартиры, то таких выгодных клиентов хозяева окружат особым вниманием.
Рейд упорно смотрел в свой бокал. Как будто внимательно изучал цвет вина. Джина подавила сокрушенный вздох. Нет, ей никак не удается заставить его раскрыться. Подозревать Пейдж Коддер в намеренном обольщении босса было бы довольно нелепо. Рейда никто и никогда не заставит что-то сделать, если он сам того не хочет. Он выбирает сам. И все же Джина чувствовала, что с этим отелем связано что-то опасное.
— Одну квартиру, — твердо поправил он ее. — Это квартира с двумя спальнями, гостиной, кухней, ванной… вроде обыкновенной квартиры. — Он насмешливо посмотрел на нее. — Нет смысла брать два номера.
Джине показалось, будто ее ударили в солнечное сплетение. Она с шумом вдохнула воздух и заговорила, не успев привести в порядок мысли, вертевшиеся в мозгу.
— Значит, ты будешь жить в этой квартире вместе со своей помощницей? — пискнула она сдавленным голосом.
— Это самый удобный вариант, — небрежно ответил он.
— Очень удобный. — Джина вся пылала, и ее голос зазвучал в полную силу. — А ты не подумал, что я могу быть против?
Рейд недоуменно посмотрел на нее:
— Почему это?
— Мне совсем не нравится, что ты будешь жить с другой женщиной. Рейд.
— Джина, это деловая поездка. Я живу здесь. С тобой. Я уеду по делам. И вернусь сюда, где мой дом. К тебе. Почему ты против того, чтобы моя помощница постоянно во время поездки находилась под рукой?
О, эта рассчитанная снисходительность его краткой речи! Джину затрясло. Он, может быть — может быть, — и не имеет никаких задних мыслей, но кто знает, что за замыслы лелеет его личная — очень личная — помощница? А вдруг Рейд сам подал ей повод задуматься над возможностью какой-то связи?
— Это Пейдж Колдер предложила тебе выбрать «Дыорли-Хаус»? — осторожно спросила Джина, надеясь, что и на этот вопрос он ответит без обиняков.
— Да, она, — без колебаний ответил он. Ни тени вины. — Кто-то из ее прежних боссов там останавливался. Она подумала, что и мне там понравится.
— Не говоря уж о ней самой, — вырвалось у Джины.
На лице Рейда появилось каменное выражение, с каким он усмирял своих расшалившихся сыновей.
— Неуместное замечание. Джина. У Пейдж будет масса работы, едва ли не больше, чем у меня, с огромным количеством документов.
Если это, конечно, все ее обязанности, в ярости подумала Джина, представляя себе эту длинноногую блондинку, которая, без сомнения, способна извлечь пользу из любой ситуации. Джина подняла свой бокал и отпила немного вина, стараясь владеть собой так же, как Рейд.
Она совсем не считала свой вопрос неуместным. Может быть, взгляды у нее старомодные, но она-то считает неуместным, что ее муж собирается жить в одном номере с другой женщиной, помощницей или нет. Едва ли она может потребовать, чтобы он не ехал, но есть и другой выход.
— Рейд, я хочу поехать с тобой. Ведь еще не слишком поздно изменить заказ? Я не против даже лететь другим рейсом.
— Это еще зачем?.. — Рейд поморщился и откинул голову назад, словно столкнулся с величайшей нелепостью. — Если ты хочешь поехать в Европу, я не против. Можно все заранее организовать так, чтобы ты могла увидеть самые интересные места. Надо все хорошенько обдумать и…
— Я хочу поехать с тобой сейчас. Рейд. Хочу быть с тобой, — упорно настаивала Джина, не давая ему возможности отказаться.
Рейд нетерпеливо вздохнул. Медленно, тщательно подбирая слова, он заговорил, твердым взглядом удерживая взгляд жены:
— Я буду работать круглые сутки. Нет никакого смысла в том, чтобы ты меня сопровождала. Мне некогда будет тебя развлекать.
Джина, чувствуя себя неуютно от его взгляда, ответила, точно так же осторожно взвешивая слова:
— Мне не надо, чтобы ты развлекал меня, Рейд. Я сама способна себя развлечь. Когда ты работаешь здесь, я именно это и делаю. И в Лондоне и Париже это так же возможно. А когда ты освободишься от работы, я постараюсь, чтобы ты действительно чувствовал себя как дома.
— Я и так уже заплатил за это. — Рейд поставил бокал на стол, отодвинул стул и поднялся, высокий и непреклонный. — Это нелепая идея, Джина. Будь умницей и забудь о ней.
— Я не ребенок, чтобы так со мной говорить! — бросила она ему в спину, потому что Рейд уже собрался уйти.
Он остановился и ледяным взглядом через плечо посмотрел в ее горящие глаза.
— Тогда и веди себя соответственно. Подумай хотя бы о детях. Раньше ты никогда не оставляла их. А теперь собираешься умчаться в Европу, никак не подготовив детей к тому, что их мать уезжает. Если уж ты захотела перемены мест, делай это разумно, а не по внезапному выплеску собственнического инстинкта.
С этим предупреждением он решительным шагом вышел из столовой и направился, скорее всего, в свой кабинет, где проводил почти все свободное время, работая на компьютере или что-нибудь ловя на своей современнейшей аудиоаппаратуре.
Собственнического инстинкта…
Почему в устах Рейда это прозвучало неодобрительно?
Неужели она не имеет на это права?
Он ведь ее муж.
Дрожащей рукой Джина поставила бокал на стол. Стиснув ладони на коленях, она застыла так, стараясь унять бившую ее дрожь обиды, страх, ужасающую неуверенность и сосущую пустоту внутри.
Она хорошая мать. Она хочет быть хорошей женой.
Одно другому не мешает, не так ли?
Она не бросит детей надолго с чужими людьми. Это всего лишь на две недели. Они будут скучать без матери, но ничего страшного с ними не произойдет. Может быть, она в корне не права, так боясь этой поездки Рейда, но страх не оставлял ее. Эта поездка каким-то непостижимым образом меняла всю их семейную жизнь. Джина должна ехать. Она должна изменить их с Рейдом отношения и заставить его посмотреть на нее как на личность, как на женщину, как на жену.
Она должна стать большим, чем просто мать его детей!
Глава вторая
Рука Джины со щеткой для волос застыла. Ее сердце гулко стукнуло в груди. Вверх по лестнице поднимался Рейд, его шаги были медленными, тяжелыми… усталыми. Была уже почти полночь. Может быть, он переутомился? Тогда все получится ужасно и унизительно.
Эта мысль заставила ее мозг лихорадочно заработать. Наверное, надо отложить попытку на завтра. Завтра за ужином она постарается его размягчить, и тогда легче будет приблизиться к нему.
Ее взгляд метнулся к огромного размера кровати, с которой уже было снято разноцветное покрывало и верх кремового одеяла был отогнут. Она еще успеет юркнуть под одеяло. Кровать была такой широкой — Джина частенько об этом жалела, — что даже случайно они редко касались друг друга. Рейд так и не узнает, что на ней надето.
Поддавшись минутной нервозности. Джина вскочила на ноги, едва не опрокинув стул, и бросилась прочь от туалетного столика. Она уже была на полпути к кровати, когда обнаружила, что все еще сжимает в руке щетку, которой последние полчаса бездумно расчесывала длинные волосы.
Резко повернувшись, чтобы положить ее на место, Джина вдруг увидела собственное отражение в трельяже — три женщины испуганного вида. Она разозлилась, В конце концов, чего ей бояться!..
Разве жена не имеет права показать мужу, что она хочет его, что ее тянет к нему, показать свое стремление быть с ним? Если сейчас он и слишком утомлен, ее предложение останется в силе, пока он не придет в себя. Недвусмысленно вызывающий вид ее ночного одеяния должен непременно пробудить в нем какие-то сексуальные желания. Если она только не испортит все слишком робким поведением.
К тому же его реакция покажет ей, насколько глубок кризис, в котором находится их брак. Это надо выяснить до того, как Рейд уедет в Европу с Пейдж Колдер. Прятать голову в песок, то есть в подушку, — это не выход из положения.
Долой лицемерные покровы скромных ночных рубашек.
Пусть обнаженная правда предстанет на свет.
Ну, пусть не совсем обнаженная. На губах Джины заиграла ироническая улыбка. Все-таки ее ночной туалет позволит ей сохранить некоторое достоинство, если Рейд не заметит или отвергнет ее призыв.
Джина снова провела щеткой по волосам, силясь сохранить спокойный вид, когда Рейд толкнул дверь и вошел в спальню. Он выглядел усталым и измученным, словно его привычный мир был местом не очень пригодным для обитания. Рукава его рубашки были закатаны до локтей, жилет расстегнут, узел галстука ослаблен, пиджак висел на плече. Будто заметив неладное. Рейд выпрямился, его лицо напряглось и взгляд стал острым.
Он внимательно смотрел на нее, и от исходящего от него напряжения у Джины замерло сердце. В его лице промелькнуло чтото похожее на жестокость. На щеке дернулся нерв. Рейд сделал шаг назад, захлопнул за собой дверь и, прислонившись к дверному косяку, задержал оценивающий взгляд на узорчатых кружевах красной ночной рубашки Джины.
Это не было ни волнующе, ни захватывающе. Это было постыдно. Джина чувствовала себя уличной девкой в ничего не прикрывающем наряде. У нее неожиданно затвердели соски. Спазм свел желудок. По спине побежали мурашки.
Пусть она и убеждала себя, что эта сорочка скорее дразняще полуоткрывает, чем открыто демонстрирует ее формы. Пристальный взгляд Рейда мигом раздел ее. Все ее самообладание рухнуло, она потеряла дар речи и беспомощно застыла, хорошо отдавая себе отчет, что совершила ужасную ошибку.
— Значит, до тебя наконец дошло, что я мужчина, — глухо сказал Рейд. — Видно, нелегко было перестать видеть во мне только содержателя семьи… да еще производителя потомства.
У Джины отвисла челюсть. Его слова, словно тяжелые камни, сыпались на нее, пробивая глухой туман первого шока и заставляя ее искать подходящий ответ.
— Я никогда о тебе так не думала! — воскликнула она.
— Слишком грубо и приземленно, так? Полагаю, ты всегда думала обо мне как об отце твоих детей. Это одно и то же.
У Джины снова пропал дар речи при внезапной мысли о том, что он думает о ней.
— Ты, наверное, с самого ужина себя принуждала, чтобы сейчас предложить мне свое тело, — продолжал Рейд, небрежно указывая рукой на ее соблазнительный наряд и проходя от двери к стулу у своей половины кровати. Поморщившись, он извинился: — Прости, что не оценил этого усилия. Оно, наверное, стоило тебе невероятной внутренней борьбы. Но я бы предпочел, чтобы тебе не приходилось… терпеть меня, — его глаза были холодны как лед, — только чтобы сохранить наш брак.
Джине показалось, что из легких у нее разом вышел весь воздух. Замерев, она широко открытыми глазами смотрела на мужа, чьи слова безжалостно врезались в ее мозг. Она ведь и хотела, чтобы Рейд раскрылся, хотела узнать правду об их отношениях, но оказалось, он лелеял только недобрые чувства… Нет, в это трудно поверить!
Может быть, он пьян? Иногда он выпивал стакан-другой портвейна у себя в кабинете. Но тогда тем более вероятно, что это и есть его истинные чувства: ведь, говорят, у пьяного на языке то, что у трезвого на уме.
Рейд бросил пиджак на спинку стула, развязал галстук и бросил его туда же, его движения были подчеркнуто размеренными. Его с трудом сдерживаемого гнева почти не было заметно, хотя воздух в комнате вибрировал от напряжения.
— Можешь расслабиться. Джина, — с неискренней улыбкой сказал он. — Нашему браку ничто не угрожает. Как я нужен тебе, чтобы растить наших детей, так и ты необходима мне, чтобы у меня была семья. Тебе не надо ничего предпринимать. Ты все равно остаешься моей женой.
Его холодная логика заставила ее болезненно возразить:
— Я тебя не терплю. Как ты мог произнести это слово? Неужели я дала тебе повод подумать такое?
— Слишком сильно сказано для тебя? — язвительно поинтересовался Рейд, бросая на спинку стула жилет. Его пальцы пробежали по пуговицам рубашки, пока он взвешивал слова жены, задумчиво глядя на нее. — Ну, может быть, мне просто так кажется, — сказал он. — А на самом деле ты думаешь об этом так: ладно, пусть берет свое.
Джина протестующе подняла руки.
— Рейд, я всегда рада, когда ты… ты…
— Когда я удовлетворяю с тобой свои мужские потребности?
— Я хотела сказать — когда мы занимаемся любовью.
Он невесело рассмеялся.
— Когда это ты занималась со мной любовью, Джина? Когда ты проявляла инициативу? Вот сегодня ты сделала какое-то активное движение, нарядившись так. Но ведь это только знак, сигнал? Сама ты все равно ничего не сделала бы.
Джина сгорала от беспомощного стыда. Совершенно ясно, что Рейд не видит в ней подходящую для себя партнершу в постели, и все-таки она не понимала, что сделала не так. Мать всегда твердила, что женщине не надо рваться вперед. Это роль мужчины. А женщина следует за ним. Мужчина предлагает, а женщина говорит «да» или «нет». И Джина всегда вела себя соответственно.
Но Рейд ведь отлично знал, что она охотно отвечает на его поцелуи и ласки и получает необыкновенное удовольствие от интимной близости. Иногда наслаждение становилось таким острым, что Джина теряла голову, не зная, что с ней происходит.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16