Опись неизвестного побережья была поручена С. Челюскину, направлявшемуся к мысу Фаддея через Хатангское зимовье. Сам Х. Лаптев решил ехать к устью Таймыры, обеспечивая группу С. Челюскина провиантом на обратный путь.
На хатангскую базу отряда первым выехал 5 декабря 1741 года штурман С. Челюскин с четырьмя солдатами. На базе они должны были подготовить несколько упряжек собак, корм для них, запас провианта и весной выехать на съемку. На Хатангу группа С. Челюскина добиралась то на «перекладных» упряжках, то на собаках, то на оленях, выделяемых им на время местными жителями. Путь пролегал вниз по Енисею до устья Дудиной реки, к озеру Пясино, по рекам Пясине, Дудыпте, Боганиде, затем переезжали на Хету и спускались по ней в Хатангу. 15 февраля добрались до зимовья близ реки Блудной, «где надлежит жить, по инструкции лейтенанта Лаптева к морской езде готовить собак и кормов, что надлежит» (л. 156). К началу апреля все было готово. На конечную точку всего маршрута к устью реки Нижней Таймыры были отправлены на 9 нартах продовольствие и корм для собак. 3 апреля С. Челюскин на шести нартах выехал вниз по Хатанге и далее на север вдоль берега моря, хорошо знакомому ему по пешему походу после кораблекрушения осенью 1740 года. Проехав острова Петра, С. Челюскин отпустил 26 апреля сопровождавших трех «подводчиков» и, взяв лучших собак и более прочные три нарты, вместе с солдатами Антоном Фофановым и Андреем Праховым отправился к пока еще неизвестной северной оконечности Азии.
1 мая 1742 года от мыса Фаддея С. Челюскин начал съемку неизвестного берега, подробно описывая все его изгибы, высоту, строение. В день проезжали по 40 — 50 километров, останавливаясь на галечных «коргах», чтобы переночевать в походном чуме и обогреться у костра.
Наиболее северная точка материка, получившая позже его имя, была достигнута С. Челюскиным в полночь с 8 на 9 мая 1742 года. За 7 часов до этого, находясь в 12 километрах восточнее, С. Челюскин установил маяк-бревно на наиболее приметном здесь высоком скалистом мысе (ныне мыс Чекина), названном им «Восточной Северной мыс». Записи в съемочном журнале С. Челюскина позволяют выявить более северную точку берега, чем мыс Восточной Северной, но эта точка (нынешний мыс Челюскин) охарактеризована в журнале так: «Берег пошел гораздо низок и пещаной» — так он объясняет, почему ничем его не отметил.
Проехав без пополнения припасов свыше 500 километров, из них 400 километров со съемкой, С. Челюскин 15 мая на северном берегу полуострова Оскара встретил ехавших ему навстречу с припасами солдата К. Хорошева и якута Н. Фомина, которых послал Х. Лаптев.
Приехав в зимовье Н. Фомина в устье Нижней Таймыры, С. Челюскин сомкнул свой маршрут со съемкой Х. Лаптева 1741 года. Последний, самый труднодоступный участок побережья был заснят. Оставалось сделать хотя бы еще один съемочный маршрут по внутренним районам открытого ими, как это поняли уже исследователи, огромного северного полуострова. Эту задачу выполнял начальник отряда Х. Лаптев, направляясь навстречу С. Челюскину.
К району съемочных работ Х. Лаптев выехал из Туруханска 8 февраля 1742 года с четырьмя матросами. Путь лежал вниз по Енисею с ночевками в зимовьях и станках, где подводчики, перевозившие моряков, меняли собак или оленей. 2 марта Х. Лаптев прибыл в Дудинку («зимовье на реке Дудиной»), где оставался до 18 марта, так как не мог достать оленей. В этот период по приглашению местных жителей он «крестил двух отроков» (л. 142).
На восток от Енисея Х. Лаптев выехал на оленях. По пути он систематически вел записи о направлении пути, пройденных расстояниях, записывал названия рек, их притоков, зимовьев и т. п., что помогло ему впоследствии реально изобразить на отчетной карте внутреннюю часть обследованного полуострова Таймыр.
19 марта 1742 года Х. Лаптев посетил окрестности нынешнего города Норильска: «Приехали на устье реки Норильской по которой ехали вверх 10 верст в Норильское зимовье ночевать» (л. 143). Эта запись указывает на местонахождение Норильского зимовья в XVIII веке.
Далее в журнале следуют записи о путешествии на оленях по озеру Пясино, по реке Пясине до зимовья Крестовского, от которого уже на собаках поехали вверх по реке Дудыпте. Х. Лаптев подробно описывает расположение на Дудыпте нескольких «песцовых» зимовий промысловика Федора Сухова, оказавшего путешественникам большую помощь. Он проводил их до реки Горбиты и рассказал, что на реке «Горбите також и по реке Муре (то есть Верхней Таймыре. — В. Т.), которые выпали из тундреных мест, находят лес-плавник старой елник толщиною поларшина с корнями, которым топит зимовье и пасти ставит. А стоячего лесу на оных реках как в вершине и на прочих местах по объявлению самоеди отнюдь нет». На пути к озеру Таймыр Х. Лаптев в 60 верстах севернее верховьев Дудыпты «наехал дерево вмерзшее в землю, в диаметре более полфута, над землею два фута вышины» (л. 145).
Эти указания Х. Лаптева свидетельствуют, что еще в XVIII веке в ныне безлесных районах Таймыра находили остатки некогда бывших здесь реликтовых лесов.
Двигаясь на север к озеру Таймыр, Х. Лаптев договорился с Ф. Суховым о вывозе людей Челюскина на лодках вниз по Дудыпте.
4 мая на четырех нартах, тяжело нагруженных припасами, Х. Лаптев прибыл к озеру Таймыр. Из-за ранней весны снег стал мягким и двигаться по нему было трудно как в тундре, так и на озере. Тогда Х. Лаптев принял решение послать навстречу С. Челюскину солдат К. Хорошева и А. Лиханова с двумя нартами, устроить на берегу озера лабаз, куда сложить корм для собак на обратный путь, «а более корму не осталось, за тем собак и прочие нарты возвратить на Дудыпту» (л. 147). Незадолго перед этим Х. Лаптев получил известие об отъезде С. Челюскина от островов Св. Петра к мысу Фаддея и о том, что еще в апреле он послал большой транспорт с припасами к Таймырскому зимовью. Поэтому Х. Лаптев был уверен, что его помощник благополучно закончит съемку и прибудет к устью Таймыры. Беспокоила возможность его длительной задержки из-за начинавшейся весенней распутицы.
Выехав в обратный путь, Х. Лаптев везде отдавал распоряжения о предоставлении команде С. Челюскина оленей или лодок. На собаках или оленях, меняя их на зимовьях, Х. Лаптев успел местами по санному пути 27 июня добраться до устья Дудиной реки в зимовье Бобылево. Как только Енисей очистился ото льда (3 июля), пришел сверху «ясашной дощеник» — речное судно сборщиков налога. На нем Х. Лаптев 5 июля направился в Туруханск и одновременно послал двух солдат, чтобы они пригнали оленей к озеру Пясино, на которых люди С. Челюскина смогли бы переехать с озера Пясино на Енисей. 16 июля 1742 года Х. Лаптев прибыл в Туруханск, где стал ждать группы С. Челюскина.
С. Челюскин, закончив съемку 15 мая 1742 года в устье Нижней Таймыры и дав только сутки отдохнуть людям и собакам, немедленно выехал вверх по реке к озеру Таймыр.
23 мая в сильный дождь, съедавший снег на льду и в тундре, С. Челюскин добрался до лабаза с продовольствием, оставленным Х. Лаптевым на южном берегу озера Таймыр. Оттуда на юг путешественники ехали почти по бесснежной сырой тундре. 31 мая прибыли в зимовье Ф. Сухова на реке Дудыпте. В последний день «ехал с великою нуждою, ручьи и речки пошли, на реке Дудыпте остановился весновать» (л. 166). Только 13 июня прошел полностью лед на реке Дудыпте. На двух лодках партия С. Челюскина поплыла вниз по течению, 21 июня вошли в реку Пясину, по которой шли на веслах и «бечевой» вверх по течению. 30 июня добрались к зимовью Паленому, недалеко от озера Пясино, где их встретили солдаты, пригнавшие сюда по приказу Х. Лаптева 20 оленьих нарт. На них путешественники выехали по тундре к Енисею. 8 июля они прибыли в зимовье Бобылево при устье реки Дудиной на Енисее. Здесь пересели в лодки, на которых пошли вверх на гребле, под парусом, а то и «бечевой».
«20 июля пришел я в город Мангазейск в команду лейтенанта Харитона Лаптева, 7 августа вышли из Мангазеи на дощанике. 6 сентября 1742 года прибыли в город Енисейск» (л. 168).
Этой фразой заканчивается журнал отряда Х. Лаптева, выполнившего первую в истории картографическую съемку побережья между великими сибирскими реками Леной и Енисеем.
ПОСЛЕ СЕВЕРА

К осени 1742 года в городе Енисейске собрался весь отряд Х. Лаптева. Закончился почти 10-летний период плаваний во льдах, долгих полярных зимовок, санных походов по безлюдным местам. Самоотверженным трудом матросов, солдат и офицеров отряда были добыты бесценные материалы для первой достоверной карты дотоле неизвестного арктического побережья между Енисеем и Леной.
По первому санному пути с рапортом Адмиралтейств-коллегии о завершении работ отряда в Петербург выехал штурман С. Челюскин. В рапорте Х. Лаптев докладывал: «Описание берега морского по регуле навигацкой по здешнему состоянию на собаках окончил… А с прибытием моего в Енисейск город сочиняю карты морские описанию Северного моря берега морского на судне и сухим путем… А с оным Челюскиным посланы книги денежные за 735 и позже годы за шнуром и печатью» (л. 386).
Далее Х. Лаптев писал, что занят возложенным на него Адмиралтейств-коллегией поручением проинспектировать работу отряда штурмана Ф. Минина, также собравшегося в Енисейске.
В феврале 1743 года штурман С. Челюскин прибыл в Санкт-Петербург и представил Адмиралтейств-коллегии отчетные документы, рассмотрев которые Лаптеву послали предписание: «Описание морских карт как учинит, прислать без всякого промедления. А присланного с оными книгами штюрмана Челюскина определить в здешнюю корабельную команду» (л. 393).
Верный соратник Х. Лаптева, С. Челюскин остался в Санкт-Петербурге, где наконец его произвели в первый офицерский чин — мичмана. В качестве награды было решено «выдать двойное жалование по его штурманскому окладу по 1 сентября 1742 году…» (л. 396).
В том же предписании Х. Лаптеву приказали отправить солдат и матросов его отряда в Охотск, где еще продолжались работы тихоокеанского отряда Второй Камчатской экспедиции.
В конце февраля 1743 года Х. Лаптев проводил в далекий путь к Тихому океану 27 своих сослуживцев. Под командой геодезиста Н. Чекина и боцманмата В. Медведева они уезжали в Охотск. Среди них были и матросы К. Сутормин, М. Щелканов, подлекарь К. Бекман, а также солдаты Тобольского гарнизона Антон Фофанов и Андрей Прахов, которые вместе с С. Челюскиным участвовали в выдающемся санном походе к северной оконечности Азии.
За зиму 1743 года Х. Лаптев составил две отчетные карты и «Описание…» обследованной им территории. Представлять подобное «Описание…» инструкция Адмиралтейств-коллегии не обязывала. Это была личная инициатива Х. Лаптева.
В конце зимы с оставшимися людьми своего и штурмана Ф. Минина отрядов Х. Лаптев выехал в Санкт-Петербург, куда прибыл 27 августа 1743 года.
В своем рапорте Х. Лаптев писал: «А сего 27 августа с командою в Питербурх прибыл и при сем рапорте Государственной Адмиралтейств-коллегии прилагается вышеупомянутая морская карта, описание берега Северного Ледовитого моря между реками Леною и Енисея. И при том другая карта, меньшая пред тою, на которой показует обстоятельно реки Лену от города Якуцка до моря и Енисей от города Енисейска вниз до моря, також и протчих рек, впадающих во оное море и на которых командою описаны обстоятельно. А на которых случая не имели быть, назначены по ведомостям тамошних жителей. И в бытность моею с получения команды на дубель-шлюпке «Якуцк» с 26 мая 1739 года и до возвращения в город Енисейск 27 августа 1742 году содержащийся журнал в шнурованной книге при сем прилагается» (л. 407).
В Адмиралтейств-коллегии Х. Лаптеву предложили написать «экстракт» — краткое извлечение о его плаваниях и санных поездках. До октября Х. Лаптев готовил «экстракт», доделывая две свои отчетные карты и «Описание…». В рапорте от 13 сентября 1743 года он написал, что кроме корабельного журнала вел «записку», в которую писал о природе и жителях и что «…оное Описание при сем представляется для известия предкам, что знать каждому можно, где какие вещи водою или сухим путем без лишней утраты интересов меж помянутой рекою Леною и Енисея» (л. 423).
4 октября 1743 г. в Адмиралтейств-коллегии состоялось слушание отчета Х. Лаптева и рассмотрение привезенных двух карт, журнала, «экстракта», Описания и денежного отчета.
Протокол этого совещания сохранился: «Слушали лейтенанта Харитона Лаптева доношение… и приказали оное доношение, морскую карту и другую, меньшую пред тою бештеком (масштабом. — В. Т.) с Описанием, журналы, экстракт учиненого в журнале описания… принять к наряду и внести в генеральной о Камчацкой экспедиции экстракт. Отсель он Лаптев поданой ему инструкции окончил… а его Лаптева определить в здешнюю корабельную команду…» (л. 410, 445).
Лейтенант Х. Лаптев оставался в прежнем чине, не получив никаких наград. Потянулись годы морской службы на Балтийском флоте.
Только однажды вспомнила Адмиралтейств-коллегия о лейтенанте Х. Лаптеве как о полярном исследователе: в начале 1746 года ему было приказано явиться в Санкт-Петербург для участия в составлении «Генеральной карты Сибирским и Камчацким берегам».
Составление такой карты все затягивалось, так как Адмиралтейств-коллегия потеряла всякий интерес к северным морям, когда выяснилась невозможность сквозных плаваний. Отчетные карты командиров отрядов закончившейся Камчатской экспедиции были сданы в архив. И только в конце 1745 года из кабинета министров поступило требование разрешить Академии наук снять копии с отчетных карт Второй Камчатской экспедиции. Копии подробных карт русского Севера и Дальнего Востока могли попасть за рубеж к возможным противникам Русского государства. Поэтому было решено подлинных карт северного и восточного побережья России иностранным профессорам не давать, а нарисовать для них одну мелкомасштабную Генеральную карту, копию с которой и передать в Академию наук.
Для составления этой итоговой карты и были вызваны с кораблей бывшие руководители отрядов экспедиции В.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14