А где у нас телохранитель Вадим, он тоже на даче? Сырник словно угадал мои мысли. - А где этот хренов телохранитель?- спросил он, когда я вернулся в "копейку". Поехали, посмотрим, адрес у нас имеется. Вадим жил на другой стороне бульвара, в новом доме, который стоял рядом с бетонным забором всемирно известного завода Хруничева. Судя но номеру, его квартира находилась на девятом или десятом этаже. - Пойду гляну,- сказал Сырник.- Если что - через пять минут поймешь. Но не думаю, что он сильней меня. - Сильней тебя, Олег, только слон,- сказал я. - И твой крыс,- не удержался Сырник и быстро выскочил из машины. Через пять минут он вернулся и бодро доложил: - Дома нет. Вон, его окна - темно. - На даче надо искать,- предположил я. - Да нет, вряд ли,- возразил Сырник. Я понимал логику его мышления. У женщин с телохранителями устанавливаются, как правило, хорошие отношения. Не то, чтобы они лишнее позволяют своим стражам (хотя случается и такое), но инстинктивно понимают, что лишний раз улыбнуться телохранителю, поболтать с ним, посоветоваться в каких-то мелочах - никогда не помешает. А у нашего сурового брата запросто крыша едет, когда писаная красавица, жена самого Пупка Розенбургского, улыбается и спрашивает, идет ли ей этот лак для ногтей, или нужен другой цвет? Или - как он находит вырез на юбке, нормальным, или можно чуть выше (вот так), или пониже? Короче, если телохранитель на даче с Наташей (после всего, что было), это значит, она в порядке, а раз так, вполне вероятно, принимала участие в преступлении. Вот если ее насильно удерживают на даче, чтобы не сказала лишнего, телохранителя там не будет, его просто отправят в отпуск на время (это в лучшем случае). Другие позаботятся о ее "безопасности", те, кто ничем ей не обязан. Сырнику хотелось, чтобы случился второй вариант, он ведь предвзято относился к женщинам, слишком хорошо. - Это можно проверить,- сказал я.Если Вадима временно отстранили от работы, и его нет дома, значит, он либо в своем любимом баре "Козерог", либо в Москве-реке. Мы знаем номер его машины и можем посмотреть, нет ли такой у "Ортодокса". Если нет, поедем на дачу. - Может, у бабы своей, может с корешами бухает,- недовольно сказал Сырник.- Все может быть. - Это верно,- не стал спорить я.- Поедем, посмотрим. Но сперва я должен позвонить, подвезешь к "Универсаму"? Кому? - Басинскому, у него могут важные новости для меня. Сырник подвез. Я снова отправился к телефону-автомату, позвонил Гене домой. Он взял трубку. - Слушай, Корнилов, твоему крысу надоело сидеть одному в клетке. Он просунул сквозь прутья лапу и машет мне, мол, давай, заходи, посидим вместе,- сказал Басинский.- А я ответил только по приговору суда. Что-то изменилось в его тоне, он уже не был яростным противником крыс. Да и неудивительно, Борька кого угодно может обворожить своей непосредственностью и дружелюбием. - У меня были "гости"? За квартирой смотрят? - "Гостей" не было, про остальное сказать не могу. - Ты покормил малыша? - Ну, дал ему все, о чем ты говорил. И рассказал, что ты скоро вернешься. Представь себе, он не набросился на еду, а слушал меня и вроде бы даже головой кивал. Или я уже с катушек съезжаю на почве твоих рассказов? - Напротив, Гена. Ты начинаешь понимать простую истину, о которой редко говорят - не те враги, которых нам навязывают всякие пропаганды, а их до хрена и больше. Борька настоящий друг и большой умница, как-нибудь я тебе такие вещи о нем расскажу - удивишься. - Я удивлюсь, если ты выпутаешься, Корнилов. Но крыс твой меня позабавил. Он потом стал есть огурец, как мы едим арбуз, и даже аккуратнее. Никогда бы не подумал... ну, ладно. Я ему и воды налил, в общем, все сделал. - Спасибо, ключи потом вернешь. Что-то новое знаешь по этому делу? - Понятия не имею. А ты? Что сам-то выяснил, рассказывай. - Ничего интересного. Спасибо, Гена. Ключи потом отдашь. - Ты звони, если что, Андрюха. Я вернулся в машину, плюхнулся на переднее сидение. - Ну?- спросил Сырник. Он думал, что Басинский сообщил мне секретные сведения о том, что Наташа непричастна к преступлению, и намекнул, где искать настоящих злодеев. - Все нормально, "гостей" в моей квартире не было, Гена покормил Борьку, и даже проникся к нему уважением. Так ты... Опять про своего крыса?!- возмутился Сырник. - Поехали на Рублевку,- сказал я.
Уже стемнело, когда мы остановились неподалеку от бара "Козерог". Как он выглядел изнутри, сказать не могу, не был, а снаружи - ничего особенного. Представьте себе магазин на первом этаже современной многоэтажки, только окна зашторены и защищены решетками, да неоновая вывеска над деревянной дверью свидетельствует о том, что здесь теперь "Бар "Козерог". Что хотели сказать отцы-основатели, давая такое название своему детищу, понятия не имею. Наверное, это было место встречи обиженных мужей. Сырник с задумчивым видом прошелся вдоль машин, припаркованных на платной стоянке бара, и вернулся вполне довольный. - Тут он, падла, я нутром это чувствовал. Подождем, возьмем и поспрашаем, как следует. Он у меня быстро расколется, козел, все расскажет! - Странно, что его оставили без присмотра. Или нет? Они не дураки, должны понимать, что я попытаюсь найти Наташу и Вадима, только они знают правду о том, что случилось в квартире Мирзоева, что предшествовало убийству. - Что вы с ней трахались, да? - Не груби, Олег. Итак, что из себя представляет Вадим с точки зрения наших врагов?- принялся я рассуждать вслух.- Я его маленько пришиб у фитнес-клуба, и это сыграло на руку злодеям. Если бы меня взяли или пристрелили, Вадим опознал бы во мне человека, который напал на него, то есть, человека неуравновешенного, злобного. Такого, какой запросто мог забить сковородкой Рахмат-лукума. Но меня не взяли и не пристрелили, и Вадим не опасен. Его никто не спрашивает о встрече у фитнес-клуба, и он ничего не говорит... Пока меня не взяли. Убирать его нельзя, может пригодиться. Значит, он тут не при чем? Сыграл свою роль - и вали в отстойник? А Вадим, который послал людей к дому Шатова? А тот, который держал связь с Владом? - Здесь может быть два варианта. Или не он посылыл людей к Шатову и не работал с Владом, ты же сам говорил, что тот Вадим был не похож на этого, или он самый главный, и тут с двумя-тремя телохранителями. - Ты в это веришь? - А чего мне верить, не верить? Выйдет, мы посмотрим, и понятно станет. А потом возьмем за жопу - и еще понятнее станет. Рано или поздно возьмем. - А тебе не кажется, что она сама могла отправить Вадима в отставку и уехать на дачу? Она теперь босс, и вся служба безопасности фирмы работает на нее. - Ты слишком плохо относишься к женщинам,- сказал Сырник. - Они ко мне тоже,- сказал я, имея в виду Наташу. Этот разговор ситуацию не прояснил, и настроение не улучшил. Если Вадим здесь, значит Наташа в опасности, телохранителя отдалили от нее, чтоб не попер против того, кто контролирует положение. А если контроль в руках Наташи и она специально оставила Вадима в Москве, как приманку для меня? А если Наташа действует вместе с Поляковым, и Вадима просто выгнали, не нужен он ей больше? И не опасен - все, что скажет мне, опровергнет потом, да и не скажет ничего важного. Все может быть... Опять пошел дождь. В последние дни это случалось чуть ли не каждый вечер. Сыроватое лето получилось. Я вдруг вспомнил, что ни разу в этом году не купался, хоть и живу совсем недалеко от Москвы-реки и Гребного канала. И на дачу к родителям ни разу не выбирался, мать приглашала, даже сестра Ольга звонила, мол, чего на дачу не приезжаешь? Но мне не хотелось видеть счастливую жену банкира Ольгу, счастливого деда - отца, и все их вроде как дружное семейство, которое непременно хотело посочувствовать овце, отбившейся от стада, направить на путь истинный. Не нужен мне был их путь, потому как понятия о счастье у нас радикально отличались. - Слышь, Корнилов, так эта женщина тебя пустила потому, что думала - если ты маньяк и убьешь ее, лучше будет?- спросил Сырник. - Я разве так сказал? - Нет, но я понял. Знаешь, самое ужасное, это когда болеют дети. Я прямо сам больным становлюсь, когда мои девчонки температурят. Даже не знаю, как бы смог жить, зная, что ребенок в любой момент помереть может, и ничего нельзя поделать. Сиди и жди очереди на операцию, и думай, успеет она подойти, или нет. - А что ей делать, если надеяться не на кого? - Кошмар. Я бы не выдержал, кого-нибудь ограбил бы, прибил, но деньги достал бы. Киллером бы согласился стать. Ради детей я бы... Они - это ж мы после того, как окочуримся. - Окочуримся - и ничего уже не будет,- сказал я.- Ни Москвы, ни Парижа, ни Америки, ни Кремля, ни вот этого Рублевского шоссе. Ни детей, ни стариков - ничего, - Одни только крысы, да? Тут он попал в самую болевую точку. Как ни странно, я не очень-то опасался за свою жизнь, привык рисковать, работа такая. Но мысль о том, что Борька может остаться один, его в лучшем случае выпустят на волю, он побежит к людям за помощью, и его убьют, да еще и рассказывать станут, что крыса напала на человека, не давала мне покоя. Мы же в ответе за тех, кого приручили. - Заткнись,- сказал я. - Да ладно тебе, нашел о чем... Заткнись! - Хорошо, не буду. Но я что хочу сказать? Она же тебе здорово помогла. У тебя знакомые есть, бизнесмены долбанные, предки тоже... да и вообще... Надо как-то помочь ей. - Чтобы помочь - надо выжить. А там подумаем. Конечно, я ее должник, и не доставай меня глупыми вопросами! Сырник глубоко вздохнул и замолчал. Похоже, обиделся. Мы довольно долго ждали. Где-то около часа ночи Вадим вышел из бара, сел в свою вишневую "восьмерку" и поехал домой. Был он изрядно пьян, однако, не боялся сесть за руль, видимо знал, что в случае чего сможет откупиться. Сырник не сразу поехал за ним, спешить было некуда, мы ведь знали, куда направляется телохранитель Наташи и в любой момент могли догнать его. Ничего подозрительного не произошло, ни одна машина не рванулась вслед за "восьмеркой" Вадима. И когда мы вырулили на проспект, никто не пристроился за нами. Если они суперпрофессионалы, понимали, что взять Вадима можно только у его дома и ждали нас там. Но в этом случае мы с Сырником могли и перестрелять их. Как бы там ни было, мы ехали за "восьмеркой", а в районе "Багратионовской" обогнали ее и рванули на Пойму, готовиться к встрече. Народу на Филевском бульваре почти не было, Сырник остановил свою "копейку" неподалеку от подъезда дома, где жил телохранитель, мы вышли из машины и стали ждать, внимательно отслеживая подступы к дому. Вскоре подъехал Вадим, остановил свою "восьмерку" почти рядом с машиной Сырника, включил сигнализацию и, пошатываясь, направился к подъезду. Тут мы его и взяли. Сырник ударил два раза, и этого вполне хватило, чтобы здоровенный парень потерял ориентировку в пространстве. А когда обрел ее, обнаружил себя на заднем сидении машины, и меня рядом с ним. Это явно не добавило ему оптимизма, помнил, что я запросто могу попасть пяткой в нос, и вообще, кое-что могу. Видимо, поэтому не стал возмущаться и рвать на себе рубаху, он ведь был не в форме, и понимал, с кем имеет дело. - Корнилов?- спросил он.- Ты ведь Корнилов, да? Наташа говорила... Я тут не при чем, я сам ни хрена не понимаю... Куда вы меня везете? - Заткнись,- сказал я.- Приедем скажем. - Или не приедем!- гаркнул Сырник, поворачиваясь к Вадиму.- Хочешь встретить рассвет в наручниках и с пудовой гирей на ногах, в Москве-реке? У меня тут лодка есть, запросто могу устроить! Странный человек, этот Сырник. Верил, что женщины неспособны на страшные злодеяния, переживал, когда дети болеют, а мужиков, которых считал врагами, готов был уничтожать любыми способами. Не хотел бы я в беспомощном состоянии видеть перед собой такую рожу и слышать такие слова! Вадим думал так же, он весь дрожал, как голый негр в заснеженной тундре. И молчал, болезненно морщась. Мы выехали на Новозаводскую улицу, и тут же, у Физкультурного проезда возник мент и властно махнул полосатой палочкой. Наши враги были, действительно, суперпрофессионалы. Я теперь только понял их замысел. Если нас сейчас возьмут, срок за похищение людей обеспечен, ведь взяли с поличным, Вадим не станет молчать, более того, скажет, что требовали деньги, то, се! А возьмут нас в любом случае, номер-то на машине запасной, совсем не тот, который указан в техпаспорте Сырника. А если учесть и прежние проблемы... Как меня прищучили, а! Нельзя останавливаться. Ну, помоги Боже! - Вперед!- приказал я и на всякий случай резко ударил Вадима в солнечное сплетение. Он охнул, наклонился ко мне. Я ткнул его мордой в сидение, прижал шею локтем. Сырник вовсю давил на газ, мы мчались вдоль парадной стороны знаменитого завода имени Хруничева. А сзади уже завыла ментовская сирена. - Притормози, налево!- скомандовал я.- Теперь снова налево. Здесь, среди кустов, есть проезд, вперед! - Ни хрена себе!- крикнул Сырник, но послушался. Мы промчались мимо ДК имени Горбунова, знаменитой "Горбушки", въехали в сквер. По узкой асфальтовой дорожке Сырник рванул в сторону Большой Филевской. Похоже, менты не ожидали от нас такой прыти и поотстали. Мы сшибли ограду и выскочили на Большую Филевскую, по ней проскочили с километр вдоль парка, а потом я приказал свернуть налево. Мы петляли вдоль домов, а где-то, не очень далеко, яростно визжали ментовские сирены. Но было как-то не до них. Я придерживал локтем голову Вадима, чтоб не мешал и во все глаза смотрел вперед, указывая Сырнику путь, я этот район неплохо знал, поездил в свое время. Сырник сосредоточил свое внимание на трех деталях: руль, газ, тормоз. Я велел Сырнику приткнуть машину между мусорными контейнерами и густыми кустами, и сказал: - Смени номера. Только быстро! Сырник не стал возражать и стремительно выскочил из машины. В экстренных ситуациях он полностью полагался на меня, и надо сказать, ни разу не пожалел об этом. Потом мы тихо выехали на улицу Барклая и поехали домой, если можно назвать домом чужую временную квартиру.
12
У дома на Можайке Сырник остановил свою "копейку", Вадим даже не пытался сопротивляться по дороге к квартире. Он уже протрезвел, но это не способствовало его бойцовым качествам, скорее, напротив. Такого человека, как злой Сырник, лучше видеть в нетрезвом состоянии.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23