https://wodolei.ru/catalog/accessories/stul-dlya-dusha/ 
А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 

Второго апреля Вацлава Яновича прооперировали, а одиннадцатого его не стало. Воистину человек закончил жизнь в строю. Последними кадрами в его жизни был эпизод, который придумали режиссер Василий Пичул и сын Женя. Пичул снимал, с моей точки зрения, очень интересный фильм по «Золотому теленку» – «Мечты идиота». Весьма своеобразное прочтение, чем вообще отличается Пичул. Заключительный эпизод фильма – когда Шура Балаганов, которого играл Женя, не выдерживает соблазна, залезает в карман проходящей даме, и его забирает милиция. Снимался эпизод в метро, и на скамейке там сидел нищий. Вот этого нищего, свидетеля краха Шуры Балаганова, играл Вацлав Янович. Причем поначалу решили, что этот нищий – такой опустившийся интеллигент, и Вацлав Янович даже записал на английском языке песенку, которая в фильм не вошла, – не было возможности, пленка уже кончалась, и песенка не ложилась в контекст всей сцены. Это был последний фильм и последний эпизод, в котором снялся Вацлав Янович.
Надо сказать, что раньше, в 1982 году, Василий Пичул сделал удивительный фильм по повести Бориса Васильева «Вы чье, старичье?» Это была дипломная работа режиссера. Причем наша «семейная» связь с ним началась ещё раньше. Когда он был на третьем курсе ВГИКа, а Женя учился в Щукинском училище, Пичул пригласил его на роль Мити в фильме «Митина любовь» по Бунину. Это была его курсовая работа. А на дипломную работу (37-минутный фильм, три части) он пригласил Вацлава Яновича. Режиссер не следовал точной композиции, не буквально воспроизвел замечательную повесть Васильева, а как-то изумительно прочел ее изнутри. В этом фильме главные роли играли прекрасные и очень разные актеры: одного из стариков играл Вацлав Дворжецкий, а другого – Сергей Плотников, народный артист Союза. Дворжецкий играл философско-иронически, Плотников – бытово, зримо, ощутимо. Вообще в этом коротеньком фильме был потрясающий подбор актеров: Носик, Жарков, Лена Майорова, и эта дружная компания единомышленников дала замечательный результат.
Когда Пичул показал свою работу на ученом совете, поднялся страшный бум. Ему грозили поставить «неуд» – уж больно лихо он раскрыл жизнь наших пенсионеров. Шуму было много. Правда, он оказался победителем и ему в конце концов поставили пятерку. Фильм существует в одном экземпляре и находится у нас дома. Его показывали по Горьковскому телевидению, в московском Доме актера, но тогда, в 1982 году, лента была запрещена к показу. Шла настоящая битва за высокохудожественное произведение. Я считаю, что эта работа – одна из лучших в творчестве Дворжецкого и Плотникова.
В ряду других ролей Вацлава Яновича в кино трудно на что-то обратить особое внимание – их действительно очень много. Причем в кино часто используют «породу», а такой «породы» людей – аристократической, дворянской – у нас всегда недоставало. Дворжецкий переиграл почти всех представителей духовенства высокого звания, огромное количество князей, графьев. В «Отце Сергии» он изображал директора кадетского корпуса. В фильме «Где-то плачет иволга» играл генерала, дочь которого уходит в революционное движение. Там есть трагическая сцена – встреча-прощание с дочерью в тюрьме перед казнью. Действительно, нужна была фактура, порода. Кроме этого, он сыграл массу характерных образов. В фильме «Улан» Вацлав Янович играл центральную роль спившегося, потерявшего профессию земского врача, который так и остался жить в тех местах, куда его забросила судьба. Он спасал героя фильма, который тоже прошел через многие жизненные перипетии, пил, бросал всё на свете. И персонаж Вацлава Яновича как бы вдохновил героя на второе рождение примером своей биографии: как не надо человеку терять волю к жизни, уверенность в себе. Замечательная работа, трогательная, проникновенная. В съемках фильма принимала участие собачка-дворняжка по имени Булька, которую по сюжету приручил этот бывший земский врач. Она очень скучала, когда съемки закончились.
Запомнилась работа в совместном с югославами фильме «Свадьба» о сербских партизанах. Съемки проходили в Грузии, в курортном месте Базалети. Там в горах было замечательное озеро с целебной водой, где 3 августа мы праздновали день рождения Вацлава Яновича. Когда мы приходили плавать, то наблюдали занимательные жанровые картины. Полные стареющие женщины, которым вера запрещала купаться, стояли, задрав подол, потому что колени было полезно мочить в этой воде, стайками населяли прибрежную часть. Туда приезжали целыми семьями, с огромными арбузами, разводили мангалы, делали шашлыки. Мы тогда тоже были на машине, у нас была «Волга».
С «Волгой» связан забавный эпизод. Вацлав Янович очень любил дарить подарки и делал это, конечно, не просто так. Всё должно было быть надлежащим образом обставлено. Однажды я вместе с подругой была на просмотре спектакля в театре драмы. В антракт мы зашли к нему в гримерную. А перед этим он ездил в Польшу сниматься в фильме «Щит и меч» и привез мне оттуда «золотые» сапоги. Так их называли, это было очень модно. Сапоги действительно очень красивые, блестящие, «золотого» цвета, осенние, высокие. И на просмотре я была в них. Вацлав Янович сказал: «Девочки, накиньте пальто». Мы вышли к служебному входу и увидели: стоит «Волга» точно в цвет моих сапог. Вацлав Янович говорит: «Вот, мать, это я тебе к сапогам дарю «Волгу». Я, конечно, подозревала, что готовится нечто, но никогда не задавала вопросов, потому что понимала – ему доставляет огромное удовольствие таинственность, которая окружает серьезное дело. Ведь в те времена купить машину было невозможно. Это через кого-то, через обком ему помогли «Волгу» приобрести. Таким образом он мне подарил машину.
Он вообще любил изобретать разные подарки. Как-то в мой день рождения сидим за столом, застолье в полном разгаре, я не беспокоюсь, понимаю, что какой-нибудь подарок все равно будет. И вдруг он неожиданно ставит на стол целую банку рублевых монет. Было очень смешно.
Кроме кино, большое место в работе Вацлава Яновича в Горьком заняло местное телевидение, причем с первых лет своего существования. Мало того что Вацлава Яновича приглашали на роли в спектаклях, постановках – он снимался и в телефильмах. Нельзя не назвать первый и очень значительный по тем временам фильм, который делал Марк Анатольевич Скворцов об А. М. Горьком, – «Снова на Родине». Вацлав Янович сыграл целую обойму исторических персонажей: Горького, Рахманинова, Чернышевского, Шевченко, а в театре – Блока. Работал он на телевидении и как режиссер. Одной из первых его постановок был опус, который назывался «Революционный этюд». Имелся в виду «Революционный этюд» Шопена и связанные с ним события. Впоследствии телевидение посвящало ему целые передачи, которые он вел, рассказывая о театре, кино, жизни. Эти записи сохранились. Телевизионщики вообще были очень внимательны к Вацлаву Яновичу – редакторы, режиссеры любили иметь с ним дело. В последний период его жизни, когда создавалась новая передача «Ковчег» (ее задумал журналист Юрий Немцов), Вацлав Янович был избран у них капитаном. Он вел передачи этого цикла, много интересного рассказывал.
После того как Вацлав Янович ушел из театра и начал сниматься в кино, в его жизни было несколько возвращений в театр.
Одним из таких его, несомненно, значимых появлений было приглашение в «Современник» на роль Старика в пьесе «НЛО». Ставила спектакль Галина Борисовна Волчек, а режиссером был али-Хусейн. Он и вел переговоры. Потом Вацлав Янович подписал договор и приехал в «Современник». Это было удивительное время в его жизни, потому что он встретился с новым коллективом, замечательной режиссурой. Еще это было и отдушиной – возвращение в театр. Работа шла напряженная, серьезная, и результат был удачным. Само приглашение имело для него большое значение: из Москвы артисту специальное приглашение – это ведь очень лестно. Был интересный спектакль, интересный образ мудрого старика, который помогал молодому человеку понять и осмыслить жизнь, – образ емкий, современный. Его партнером был Миша Жигалов, с которым Вацлав Янович подружился. Надо сказать, что в «Современнике» его приняли очень хорошо. Он обладал удивительной способностью приобретать друзей, потому что работал с полной отдачей, увлеченно, обаяние его было безграничным.
Работа в московском театре, да еще таком, как «Современник», – заметный эпизод в жизни артиста Дворжецкого. Потому что там, разумеется, другие правила игры, другая ситуация, другая атмосфера. Это было внове и вместе с тем стало замечательным аккордом жизни.
В Нижнем Новгороде его неоднократно приглашали на некоторые спектакли из уже им сыгранных. А последней работой на сцене была роль в постановке талантливого режиссера Ефима Давидовича Табачникова, который вернулся в Горьковский драматический театр. Он поставил пьесу о Жан-Поле Марате и маркизе де Саде, ту самую пьесу, которая имеет такое длиннющее название и в которой Вацлав Янович играл маркиза де Сада. Спектакль был интересно задуман, с трудом (в силу целого ряда обстоятельств) рождался – и, однако, родился. Спектакль острой формы, с попыткой проанализировать безумную ситуацию, ложь и предательство, которые сопровождают всякого рода революции. Действие пьесы происходит в сумасшедшем доме и сочинено тем самым маркизом де Садом, который является пациентом этого заведения.
То, что делал Вацлав Янович, исполнитель главной роли, было очень глубоко, иронично, с желанием понять катаклизмы, которые настигают ввергнутое в революционные события человечество. Спектакль шел два сезона – в 1988 и 1989 годах, пользовался зрительским успехом.
К этому времени стало, как я уже упоминала, катастрофически падать зрение Вацлава Яновича. Вся его биография, всё прожитое давало себя знать. Свинцовые рудники не прошли даром, съемки тоже не прибавляли зрения. И вместе с тем работа не останавливалась. Подготовка к съемкам шла уже другим образом. Сам Дворжецкий не читал – я наговаривала на магнитофон текст роли, и он, многократно прокручивая запись, заучивал, а потом мы вместе сверяли.
Мы пытались лечить глаза: ездили в Питер, Москву, делали операцию, но результат был почти нулевой. Для того чтобы продолжать общаться с миром, сниматься, мы нашли замечательный способ – слушание лучших произведений русской и зарубежной литературы через магнитофон, который выдал ему библиотечный фонд для слабовидящих. У них была записана почти вся отечественная и зарубежная классическая литература, весь Солженицын. Последние два года жизни Вацлав Янович эти записи тщательно прослушивал. Естественно, многое по второму кругу, потому что литературу он знал хорошо. Всегда много читал: и «толстые» журналы, и книги. Так вот, чтобы это не прекращалось, на помощь пришла библиотека с записями. Всю русскую классику: Толстого, Тургенева, Гоголя – Вацлав Янович прослушал с огромным интересом. Возникла новая для него ситуация общения с литературой звучащей, кстати, записанной хорошими мастерами художественного чтения.
Мне хотелось бы несколько слов сказать о его общественной деятельности. Как только начался перестроечный процесс, Вацлав Янович активно включился в него. Он принимал участие во всевозможных пикетах, связанных, например, с протестом молодежи против строительства метро на площади Горького или сноса исторической застройки. К нам приезжали его молодые соратники, советовались по поводу того, как себя вести, во имя чего и как надо высказывать свои соображения по тому или иному явлению нашей жизни.
Когда впервые заговорило «Радио России», Вацлав Янович пришел в восторг, что возник свободный голос, без цензуры, без насилия! Он написал поздравительное письмо, и «Радио России» откликнулось, ответило ему. Затем Вацлав Янович принял участие в организации музея А. Д. Сахарова, занимался «Мемориалом», работал над публицистическими статьями и эссе. Одним словом, участвовал в возрождающейся жизни страны. Естественно, что надежды, которые пробудило это время, были созвучны его представлению о том, куда и как надо двигаться стране, чтобы можно было свободно дышать, говорить и думать. Они отразились в стихотворении, написанном Вацлавом Яновичем не для печати – для себя:
Опять встрепенулась Россия,
Чуть-чуть шевельнулась надежда,
Что новый Великий Мессия -
Борец за порядок и трезвость,
Дарует права и свободы,
Введет демократию, гласность,
И возликуют народы,
И сгинет вдруг госбезопасность.
И красть перестанут завмаги,
И врать перестанут газеты,
И дело заменит бумаги,
И мясом запахнут котлеты.
Смеюсь (за закрытою дверью)
Над этой наивной мечтою,
Но Боже! Как хочется верить,
Что оттепель станет весною.
В свое время вторжения в Венгрию, в Чехословакию вызывали у Вацлава Яновича сильный протест. Отнестись спокойно к таким событиям, как ввод танков в Чехословакию или война в Афганистане, такой человек не мог. Поэтому понятна любовь и приверженность к А. Д. Сахарову, к увековечению его памяти, к «Мемориалу». Когда готовился вечер памяти Андрея Дмитриевича Сахарова и не оказалось холста для портрета, Вацлав Янович отдал парус нашей яхты «Марс», и на нем художник С. Ф. Алексеев написал портрет великого правозащитника.
Тогда же он работал над книгой воспоминаний: садился за машинку, если она была (печатал он любительски, двумя пальцами), или писал от руки. Какая-то часть главы заканчивалась, вечером мы собирались, и я это читала. Обсуждали написанное и очень мало что меняли. Я примерно так же писала сочинения в школе. Ходишь, ходишь, а потом садишься и пишешь. Но там короткий промежуток времени отнимала тема, над которой приходилось работать. Вацлав Янович написал свою книгу почти не отрываясь, почти не правя. Просто давно вынашивал ее – так он рассказывал мне.
Очень долгое время он вообще не возвращался к воспоминаниям. Для этого существовало много причин. По отношению к детям – понятно почему. Ведь в 60 -70-е годы об этом ничего ни говорить, ни вспоминать было нельзя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45


А-П

П-Я